Через пять минут она возвращается, держа дымящуюся чашку и протягивает мне.

— Пей, — приказывает она. — С ромашкой. Тебе станет легче.

Я молча киваю, делаю глоток, позволяя жидкости обжечь горло и согреть меня изнутри.

— Спасибо, — благодарность звучит в моем голосе особенно ясно.

— Я Капри, — говорит она. — Ты ведь новенькая, да?

— Да…

— Капри, — резко окликает голос с другого конца комнаты. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит. — Новенькая очень ясно дала понять, что не нуждается в нашей помощи. Оставь ее, — командует Арабелла.

Королева улья сделала свой вердикт: я персона нон грата.

Капри отвечает ей с искренней, по-доброму теплой улыбкой: — Все в порядке, Арабелла. Она передумала. А я рада помочь.

Арабелла сверлит ее взглядом и, не сказав больше ни слова, отворачивается. Хихиканье из того угла становится громче.

Капри бросает на меня лукавый взгляд.

— Что, черт возьми, ты успела сделать, чтобы попасть в немилость Арабелле? — Она снова присаживается рядом. — Не пойми неправильно, она просто отвратительная, но ты ведь здесь меньше десяти минут. Или я дольше, чем думала, просидела в душе?

Я пожимаю плечами и делаю еще один глоток.

— Тебе лучше ее послушать. Я не хочу, чтобы тебя изолировали за помощь мне.

Она цокает языком, отмахиваясь.

— Арабелла и так считает, что я не стою даже пола под ее ногами. Это, между прочим, впервые за несколько месяцев, когда она вообще заговорила со мной. Наверное, теперь пойдет домой и вымоет рот с мылом. — Улыбка на губах Капри становится дерзкой, на щеках появляются две очаровательные ямочки. — Хотя, если подумать, через ее рот проходили вещи куда похуже. Ему давно пора сделать капитальную чистку.

Я громко фыркаю в кружку, с трудом сдерживая смех. Становится легче, напряжение в груди отпускает, а страх медленно отступает. Капри проводит рукой по моему предплечью, ласково улыбаясь, довольная тем, что я немного расслабилась.

И тут замечаю на ее руках синяки. Сине-черные пятна, как от сильной хватки.

Она ловит мой взгляд, быстро отдергивает руку и прижимает обе к себе, пряча.

У меня в животе тяжело оседает тревога, теперь уже совсем по другой причине. Но выражение ее лица мгновенно меняется, будто она хочет закрыться от меня. Я достаточно видела в жизни, чтобы не задавать вопросов. У нее свои тайны, у меня свои. Просто надеюсь, что ее не связанны с кем-то из здешних.

— Тебе лучше? — спрашивает она, ловко переводя разговор обратно на меня.

— Да, гораздо лучше. Спасибо, — отвечаю, прочищая горло и опуская взгляд в кружку. — Ты ведь была не обязана.

— Ты выглядела белее простыни и вот-вот собиралась упасть в обморок. Я просто рада, что тебе лучше. Что случилось?

Не отвечаю, и она не настаивает.

— Все в порядке, можешь не говорить. Но если когда-нибудь захочешь, чтобы кто-то просто выслушал, я рядом. Как тебя зовут?

— Мелоди.

— Что ж, Мелоди, очень приятно познакомиться. — Она поднимается и протягивает мне руку. На лице снова появляются ее фирменные ямочки. — Пошли, я тебе все покажу.

Как и обещала, Капри проводит для меня экскурсию по Firenze. Мы проходим через разные развлекательные зоны, от полуприватных до полностью закрытых VIP-залов, а также через две главные сцены, вроде той, где я проходила прослушивание. Там выступления проходят для более широкой публики, но даже там количество посетителей ограничено, максимум на тридцать человек.

Капри объясняет, что многие VIP-клиенты приводят сюда своих партнеров по бизнесу, включая членов Фамильи. Тут же навострив уши, сдерживаю любую реакцию. Ни малейшего намека на интерес.

Мы уже направляемся обратно в гримерку, и Капри начинает объяснять, какие именно услуги есть в «меню», как вдруг кто-то резко подходит сзади, и со всей силы швыряет меня в стену.

Валентина

Головой ударяюсь о стену, и перед глазами вспыхивают звезды. Я уже собираюсь оттолкнуть нападавшего, кем бы он ни был, как его рука сжимает шею, пригвоздив меня к месту.

— Кто ты, мать твою, такая? — шипит он мне в лицо. Его слюна попадает на мою щеку.

Он сильнее. Я не могу ослабить хватку, как бы ни старалась. Ногтями царапаю его запястье, но чем сильнее сопротивляюсь, тем яростнее он сжимает.

В воздухе раздается крик: — Прекрати! Ч-что ты творишь?!

Капри. Во второй раз за последние полчаса она бросается на выручку.

Мужчина свободной рукой бьет ее по лицу. Девушку отбрасывает на пол, и у меня замирает сердце, она не двигается, отключившись.

— Ты потом за это заплатишь, сука, — рычит ей вслед, а затем снова оборачивается ко мне. Его лицо искажено ненавистью. — А ты. Объясни, какого хрена Маттео Леоне заинтересовался тобой?

Это уже второй раз за час, когда внимание Маттео превращает меня в мишень. И, похоже, я только-только начала понимать, насколько сильным было мое фатальное заблуждение пересечься с ним.

— Он… не заинтересован, — выдыхаю, из последних сил пытаясь ослабить хватку. Обеими руками держусь за его запястье, пытаясь впустить хоть немного воздуха.

— Тогда почему, черт возьми, он сам проводил твое прослушивание?

— Я… не знаю, — сиплю я. Кожа становится фиолетовой, мне не хватает воздуха. — Он сказал… что ему скучно…

Мужчина оттаскивает меня от стены и снова впечатывает в нее. От боли темнеет в глазах, я в секундах от потери сознания.

— П-пожалуйста… — в отчаянии начинаю умолять, и ненавижу его за то, что он довел меня до этого. — Он бы не… взял меня в стриптизерши… если бы… я ему нравилась…

Мышцы слабеют, тело обмякает. Только тогда он отпускает.

Я безвольно падаю на пол, как тряпичная кукла.

Мое горло борется за выживание, чередуя жадные вдохи с приступами неконтролируемого кашля.

— Я буду за тобой следить, — угрожает он. — Не лезь туда, куда не просят.

— А не то убьешь? — хриплю в ответ, пытаясь заглушить прежнюю слабость показным бесстрашием, пусть и безрассудным.

Волосы на затылке встают дыбом, когда он приседает рядом.

— Есть вещи пострашнее смерти. Места похуже могилы, куда я могу тебя отправить, — садистски ухмыляется. По спине пробегает холод. — Ты будешь не первой.

И он уходит, оставляя меня в полном оцепенении, сбитую с толку, искалеченную и до чертиков охреневшую. Я подползаю к Капри, хватаю ее за плечи. Она не приходит в себя сразу, поэтому слегка трясу и осторожно похлопываю по щеке, по той, которую он не задел.

— Капри, очнись. Пожалуйста, очнись.

Ее глаза медленно открываются, взгляд затуманенный, но она в сознании и, похоже, уже хоть немного соображает.

— Слава богу, — выдыхаю с облегчением. — Ты в порядке?

— Кажется, да… — с трудом садится и осторожно прикасается к лицу. — Что произошло?

Говорить больно, каждое слово отзывается в горле огнем.

— На нас только что напал какой-то псих, — хриплю я.

Сажусь, прислоняясь к стене. Капри делает то же, только напротив. Она медленно кивает, значит, уже вспоминает, что случилось.

Спустя пару секунд ее брови сдвигаются.

— В смысле «какой-то псих»? Ты не узнала Гвидо?

А. Знаменитый Гвидо.

— Мы не были знакомы, — морщусь, касаясь воспаленной кожи на шее. — И, честно говоря, знакомство пока не впечатлило.

Она слегка наклоняет голову набок.

— Разве не он проводил у тебя прослушивание?

Снова это. Если бы я знала, насколько не по протоколу было то, что Маттео сам повел меня в VIP-зал, я бы, возможно, сильнее сопротивлялась. Хотя с другой стороны — это означало бы остаться наедине с Гвидо. А это звучит как альтернатива, от которой хочется прыгнуть в костер.

— Нет, — отвечаю я.

— Тогда кто?

Небрежно пожимаю плечами.