Когда в детстве потеряла родителей, Адри привела меня к себе домой. Помню, как я села на заднее сиденье черной дорогой машины, и нас повезли в особняк, который в глазах четырехлетнего ребенка казался настоящим замком принцессы.

Там Адри затащила меня в кабинет, где за большим столом сидел высокий, пугающий мужчина в черной одежде. Он казался огромным, нависающим, как скала.

Это был мой первый раз, когда я увидела Папу. Задним числом поняла, что кто-то из охраны, наверное, заранее предупредил его, что я еду — он совсем не удивился, увидев меня. Встал, обошел стол и опустился на колени передо мной.

— Привет, Валентина, — сказал он, его глубокий голос ласково обволакивал каждую букву моего имени. Он обнял меня и прижал к широкой груди. — Добро пожаловать домой.

Испуганная, одинокая, четырехлетняя Валентина просто растаяла в его объятиях и приняла все, что он предложил.

С тех пор, уже почти девятнадцать лет, это был мой дом, а он — мой Папа. И сейчас мое сердце болезненно сжимается, когда я думаю о нем.

Это самое далекое место от дома, куда мы с Адри когда-либо выбирались. В качестве подарка на выпускной мы попросили у Папы девичник в Лондоне. Он согласился, как всегда готовый исполнить любое наше желание, даже несмотря на недовольное ворчание Тьяго, нашего старшего брата, что это «небезопасно».

Папа — глава картеля да Сильва, крупнейшей преступной организации в Южной Америке, но ни я, ни Адриана в делах картеля не участвуем, так что сделали то, что сделали бы любые сестры, — велели брату не лезть не в свое дело.

— Две минуты! — кричит Адри. — Черт.

Встревоженная тихим возгласом, захожу в ее комнату. Она сидит на полу, скрестив ноги, и держится за руку.

— Что случилось? — спрашиваю я. — Ты в порядке?

— Ничего серьезного, не волнуйся. Я просто обожглась утюжком для волос, — Адри устало машет рукой в сторону своей головы и вздыхает. — Пыталась укротить пушистость. Эта дурацкая влажность…

Я иду в ванную и достаю нашу импровизированную аптечку, копаюсь в ней, пока не нахожу мазь с антибиотиком. Аккуратно выдавливаю немного и наношу на розовый ожог на ее безымянном пальце.

— Как ты умудрилась обжечься именно здесь?

— Я отвлеклась, — признается она, указывая на раскрытую перед ней книгу. — Читала про экологию растений, — добавляет с виноватой улыбкой.

Я смеюсь.

— Ты же помнишь, что мы уже выпустились? Больше не надо учиться.

— В этом-то и кайф, теперь я учусь потому что хочу!

Завидую ее увлеченности и той уверенности, с которой она выбрала свой путь.

Всю жизнь Адри была одержима природой, всем, что связано с растениями. Когда она решила изучать ботанику, никто не удивился. За последние четыре года она действительно преуспела.

А я, как и все, кто не знал, чего хотят от жизни, изучала маркетинг. Мне нравились занятия, оценки были хорошие, но не могу сказать, что чувствовала страсть к воронке продаж.

Я с нетерпением жду следующего этапа нашей жизни. Мы теперь по-настоящему взрослые, и, может, наконец найду свое призвание.

— Пошли, Адри. Я готова.

— Правда? — Она хлопает в ладоши от радости. — Я уже собрала пару полотенец и всякие нужные мелочи, но нам стоит заскочить в Waitrose и взять чего-нибудь вкусненького.

— Обязательно возьмем их сырные палочки! — кричу через плечо, пока мы выходим в коридор.

— Обожаю, что ты уже знаешь, какие тут лучшие снеки, хотя мы здесь всего две неде…

Очень громкий, и очень узнаваемый раскат грома прерывает ее.

Я поворачиваюсь к Адриане: — Это что, гром?

— Нет, — она решительно качает головой. — Нет.

Мы заворачиваем за угол в гостиную, где через окно видим, что кратковременное солнце исчезло, его сменила проливная стена дождя и серое небо, к которому мы уже успели привыкнуть.

— Неееет, — стонет Адри, отчаянно прижав лицо к стеклу. — Наши планы на пикник… — горестно вздыхает она.

Я падаю обратно на диван, достаю телефон и открываю приложение с прогнозом погоды.

— Сходим завтра. Тут пишут, что с утра будет ясно.

Она уныло опускается рядом.

— Наверняка опять врут.

— Нет, смотри, — показываю ей экран. — Прогноз полностью ясный, ни одного облачка. В сравнении с сегодняшним просто праздник. — Я толкаю ее плечом, пытаясь вызвать улыбку. — Предлагаю встать пораньше и устроить пикник на завтрак. Как тебе идея?

Адри немного оживилась.

— Ладно.

Чтобы окончательно закрепить успех, добавляю: — По такому случаю даже приготовлю Arepa Boyacense.¹

Ее глаза тут же расширяются.

— Серьезно? — Я киваю. — Хорошо, договорились. — Она грозит мне пальцем. — Теперь не отвертишься.

Я смеюсь — знала, что Arepa точно ее приободрят.

— Раз с этим мы определились… — начинаю я.

— Ой-ой, — перебивает она. — Я знаю этот тон.

— Что? — невинно спрашиваю. — Я всего лишь хотела предложить, чем заняться вечером.

Она стонет и падает на диван, кладет голову мне на колени и машет рукой, требуя, чтобы я начала перебирать ее волосы, как маленький диктатор.

— Не хочу никуда идти.

— Пожалуйста, — умоляю я, складывая ладони. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Я ведь даже еще не сказала, куда хочу.

— Можешь сказать, но я не обещаю, что соглашусь.

— Конечно не обещаешь. Но согласишься, как только услышишь, — говорю, перебирая пряди ее волос. — Сегодня в клубе Firenze Карнавал. Ты же знаешь, как давно я хочу туда попасть. А что может быть лучше для первого раза, чем карнавальная ночь?

— Звучит весело, — признает она. — Но я слишком расстроена. Мое настроение серое, как небо.

— Не слышу тебя за музыкой, которая играет у меня в голове, — отвечаю я, покачивая бедрами в такт вымышленному треку, отчего ее голова тоже подпрыгивает. — О, смотри, там даже есть горячие парни, которые хотят с нами потанцевать!

Она смеется и отмахивается от меня.

— А что мы наденем? Это, наверное, серьезное мероприятие.

— Думаешь, я не подготовилась к этому разговору? — Жестом прошу ее сесть, иду в свою комнату, и возвращаюсь с двумя венецианскими масками и платьями.

Одна маска в стиле бабочек: с десятками монархов, как будто взмывающих в воздух. Вторая в стиле павлина, украшена яркими перьями, выходящими из верхней части. К каждой маске прилагается соответствующее платье, которые, вместе с костюмерами неделями доводила до совершенства.

Судя по тому, как Адриана смотрит на платье с бабочками, кажется, я только что выиграла спор.

— Вау, — шепчет она.

Я не собираюсь принимать отказ, даже если Адриана домоседка. Я обожаю вечеринки. Обожаю танцевать, знакомиться с новыми людьми, выпивать и просто веселиться.

— Ну же, Адри. Мы молоды, глупы и временно свободны от всякой ответственности. Вот какой сейчас должна быть жизнь! — Я вальсирую по гостиной, прижимая к себе платье с павлиньими перьями. — Представь, как мы будем танцевать в этих нарядах, — хихикаю и добавляю: — Ну пожалуйста? Я уже сто лет ни с кем не флиртовала, это ведь реально печально. А разве может быть место лучше, чем Лондон, чтобы вернуться в игру? Ты же знаешь, как я люблю акценты.

Она вскакивает и идет ко мне, в глазах снова загорается огонек.

Расплываюсь в улыбке.

Я знаю свою сестру. И знаю, что только что выиграла.

— Хорошо. Но тогда платье с бабочками мое.

Я протягиваю его: — Оно всегда было твоим, королева растений.

Она радостно визжит и уносится в ванную.

— Хорошо, что я не зря выпрямляла волосы!

Улыбаясь, смотрю ей вслед, довольная, что добилась своего.

Если бы я тогда знала, чем закончится ночь, то все бы изменила.

Если бы знала хотя бы десятую часть того, что случится… я бы схватила ее за руку и выбежала с ней под дождь. Мы бы танцевали, смеялись, промокли до нитки, и скорее всего, подхватили бы жуткую простуду.

Но потом вернулись бы домой, стали бы готовить Arepa, поставили чайник. Сделали бы попкорн, включили сериал и рыдали, глядя, как Рэйчел возвращается к Россу.