— Я не просила быть объектом одержимости твоего босса. И не просила быть под его защитой. Меня интересует только одно — делать свою работу, получать деньги и идти домой, — парирую с возмущением.

Энцо внимательно смотрит мне в глаза, будто пытается определить, говорю ли я правду. Наконец он кивает.

— Хорошо. Если ты понимаешь хотя бы десять процентов того, что здесь происходит, то знаешь, кто он.

Это первый раз, когда кто-то кроме Маттео прямо намекает на криминальные дела, скрывающиеся за фасадом клуба Firenze. Я удивлена, что Энцо решил довериться мне.

— Да, жестокий преступник, — бросаю я.

— Нет, — поправляет он. — Мужчина, который вот-вот вступит в брак по договоренности принцессой мафии. В его жизни нет места для тебя, Мелоди. Никогда об этом не забывай, что бы ни произошло.

У меня скручивает живот от его слов, даже несмотря на то, что они всего лишь отражение моей собственной реальности. Моя помолвка с кем-то из картеля — это, скорее всего, вопрос месяцев, а не лет.

— Тебе не стоит волноваться обо мне, Энцо, хотя забавно, что ты вообще волнуешься. Это твоему боссу нужно напоминание. Он одержим, не я.

— Я ему уже говорил, — отвечает он, чем меня удивляет. — Но я хочу, чтобы и ты держала это в голове.

— Почему?

— Потому что он не сможет держаться от тебя подальше, — честно говорит Энцо. — А вот тебе придется. Ради самой себя. Иначе обещаю, тебе точно не понравится, чем все это закончится.

— А чем это закончится?

— Тем, что ты будешь сидеть в первом ряду, наблюдая, как он смотрит на другую женщину, идущую к нему под венец.

С этими словами Энцо разворачивается и уходит, даже не взглянув на наряд, который я выбрала.

Валентина

Когда, через пару дней, прихожу в Firenze, Гвидо сообщает, что пересмотрел расписание после ухода Арабеллы. В итоге он говорит, что сегодня я не нужна и могу идти домой. Когда упоминает, что вечер будет тихим, потому что всех мужчин вызвали на встречу в дом Дона, понимаю, это мой шанс. Сегодня ночью я могу заняться расследованием.

Оба брата Леоне будут отсутствовать в клубе, а значит, их кабинеты свободны. Риск, конечно, есть, но второго такого шанса может не представиться.

То немногое, что знаю о Рокко, не вызывает у меня желания с ним знакомиться. Дело даже не в историях о нем, дело в их отсутствии. Стоит упомянуть его имя, и девушки замирают, бледнеют, опускают глаза. Гвидо же обычно ухмыляется с каким-то мерзким самодовольством и расправляет плечи от гордости при упоминании кузена. А по моему опыту, любой, кем он восхищается, заслуживает глубочайшего недоверия.

Странным образом, Маттео он, наоборот, терпеть не может. Стоит только упомянуть о нем, как Гвидо тут же скалится и бросает злые взгляды.

Внутренний голос шепчет: начни с Рокко. И я решаю его послушать. Хотя меня уже не менее четырех человек предупреждали держаться подальше от Маттео, именно в кабинет его брата я и направляюсь.

Надеваю один из сценических нарядов, черное кружевное боди с вырезами, начинающимися ниже талии и переходящими на спину. Если вдруг попадусь, смогу прикинуться дурочкой и сказать, что просто заплутала в поисках одного из VIP-залов.

После двух недель изучения клуба я уже хорошо ориентируюсь и умею передвигаться по нему, не вызывая лишних подозрений. Пробираясь по коридорам и избегая людных участков, добираюсь до двери в кабинет Рокко.

Берусь за ручку и нажимаю. Дверь не поддается.

Черт.

Наивная. Я даже не подумала, что он может быть заперт. Хотя, конечно, должен быть.

Окинув тревожным взглядом коридор, опускаюсь перед замком на колени. Простой поворотный механизм, ничего сложного. Его можно было бы легко вскрыть, если бы у меня были инструменты.

С замиранием сердца вытаскиваю из волос шпильку. Зажимая один конец губами, разгибаю ее пальцами в форме буквы L. Беру вторую шпильку и распрямляю ее. Засовываю обе в замок и начинаю нащупывать штифты, осторожно и медленно поднимая их по одному.

Когда остается последний, моя рука срывается. Черт. Бормоча ругательство, я снова принимаюсь за работу, и вдруг слышу быстро приближающиеся шаги в коридоре.

Мое тело замирает в ужасе, колени будто приварены к полу. Потребовалось почти нечеловеческое усилие, чтобы заставить себя двигаться. Шаги приближаются, пот скатывается по вискам.

Я не могу провалиться, даже не начав.

Последний штифт встает на место с тихим щелчком, оглашая мое спасение. Все тело обмякает от облегчения, когда дверь поддается. Я бесшумно заползаю внутрь и аккуратно закрываю ее как раз в тот момент, когда шаги проходят мимо.

Из меня вырывается тихий, почти истеричный смешок.

Я сделала это.

Моя первая победа.

Сердце громко стучит в ушах, зрение плывет. Я остаюсь на полу, прижавшись спиной к стене. Несколько минут пытаюсь успокоить панику, изучая обстановку кабинета.

Он большой и кричаще «мужественный», настолько, что буквально орет: у меня маленький член. На одной из стен висит гигантская картина, судя по всему автопортрет. Справа зона отдыха: диван, два кресла и кофейный столик между ними.

В центре стоит большой металлический стол с бюстом, в стиле Родена, и огромным компьютером. За ним кубический шкаф с ящиками.

Поднимаюсь и направляюсь к столу. С виду все в порядке, но что-то в этой комнате заставляет меня поежиться. Здесь чувствуется плохая энергия.

Роясь в ящиках стола, быстро понимаю, насколько все это будет сложно. Я ведь даже не знаю, что ищу. Если только здесь не окажется письма с признанием в убийстве Адрианы и нарисованной картой, указывающей, где зарыто тело, а это, мягко говоря, маловероятно. Я просто надеюсь что-нибудь найти. Фото. Электронную переписку. Оружие. Хоть какое-то доказательство того, что она была здесь.

А такой поиск требует времени и тщательности. У меня, увы, как раз нет времени.

Когда не нахожу ничего в столе, перехожу к вертикальным ящикам за ним.

Все открываются легко. Кроме одного.

Я снова использую те же шпильки, что и для взлома двери, и вскрываю замок. Потянув за ручку, открываю ящик.

Он полон… полароидов.

Просто куча полароидных снимков, небрежно брошенных в запертый ящик.

Тот же самый озноб снова пробегает по позвоночнику.

Я тянусь в ящик и беру один снимок, внимательно его разглядывая. На фото девушка, которую не узнаю. Обычный план, она полностью одета, с вьющимися светлыми волосами и в очках. На первый взгляд ничего странного. Но выражение ее лица… Она до смерти напугана. Я не могу точно объяснить, что не так, но тянущее чувство на затылке подсказывает, что все очень плохо.

А может, это тело заранее пыталось предупредить меня.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Кровь отливает от лица. Лед, скользящий по позвоночнику, парализует меня. Все мышцы словно цепенеют. И только мимолетная вспышка ясности позволяет мне сунуть фотографию в один из вырезов на моем боди.

Он не должен быть здесь.

— Повернись, Мелоди, — голос звучит с непреклонной властью.

В ушах звенит, когда послушно разворачиваюсь.

Маттео стоит в проеме, на лице каменная маска, из-за которой невозможно прочесть ни одной эмоции, но напряжение буквально пульсирует из каждой клеточки. Это первый раз, когда вижу его за несколько недель, и дергающийся мускул на челюсти выдает ярость, которую он не пытается скрыть.

На долю секунды во мне вспыхивает глупое облегчение что это он, но оно исчезает так же быстро, как и появилось. Он застал меня на месте преступления, в кабинете своего брата. Я не могу притвориться, будто искала уборную. И уж тем более не могу притвориться, что не знаю, каковы последствия за подобное.

Особенно когда Маттео медленно заходит в кабинет и так же медленно закрывает за собой дверь.