Его злость давит на меня, как грозовое небо перед ударом молнии. Между нами повисает душная тишина. Воздух будто пропитан осознанием: ставки слишком высоки, если я не убью его, он убьет меня.

И как только думаю об этом, грудь пронзает нежданное чувство. Я стараюсь не обращать на него внимания. Но сомнение громко врывается в мое сознание, требующее быть услышанным.

Я не хочу убивать этого Леоне. Не до тех пор, пока не буду уверена, что он действительно виновен. Потому что возможность, что он может быть невиновным… ну, она может все изменить.

Нет. Здесь нет места для милосердия. И тем более для сентиментальности, основанной на иллюзиях.

В конце концов, вопрос стоит так: его жизнь или моя.

Он или Адриана.

А этот выбор прост.

Я позволила своей нижней губе дрожать, чтобы Маттео поверил в мой страх. Он ведь и правда есть, просто я слегка усиливаю свои эмоции. Его взгляд скользит к моим губам. Мне кажется, в глазах что-то на миг смягчается, но я не останавливаюсь, чтобы понять, что именно.

Мои пальцы нащупывают канцелярский нож для писем на столе Рокко. Резко хватаю его и метаю прямо в Маттео с точностью, отточенной годами тренировок. Он летит, смертоносно вращаясь.

Маттео ловит импровизированное оружие на лету с такой легкостью, что становится ясно: этот человек чудовищно опасен, и скрывает это пугающе хорошо.

Его губы сжимаются в тонкую линию, глаза темнеют, превращаясь в черную бездну, а голос дрожит от напряжения, которое едва сдерживает: — Это была ошибка, pavona.

Он роняет нож. Тот падает на пол с громким звоном, разрывая тишину вокруг нас.

Маттео не медлит ни секунды, бросается через стол. Я не отступаю, и двигаюсь навстречу ему.

Он перепрыгивает через поверхность и тянется ко мне, но я ускользаю под его рукой и со всей силы бью в челюсть.

Удар приходится четко. Его голова резко откидывается вбок.

Боль пронзает мою руку, по ощущениям, пара пальцев точно сломана.

Черт бы побрал его идеальную, выточенную челюсть.

Маттео проводит пальцами по лицу, поворачивается ко мне. Его губы медленно растягивает улыбка, и это подтверждает то, что я и так начинала подозревать: он окончательно и бесповоротно ебанутый псих.

Тепло поднимается из живота, предательски напоминая возбуждение, как будто мозг ошибся и решил, что все это прелюдия.

Маттео наносит удар, я парирую предплечьем. Не дожидаясь, сработал ли первый, он сразу же наносит второй.

Я пригибаюсь, и его кулак проносится мимо моего уха. В его взгляде вспыхивает мрачное веселье.

Он тестирует меня.

— Ты умеешь драться, — комментирует он.

И в его голосе не гнев, а удовлетворение.

Он получает от этого удовольствие. Ублюдок.

И, судя по все более мрачнеющему выражению его лица, он собирается наслаждаться, убивая меня.

От третьего удара едва успеваю отклониться. Он улыбается шире, продолжая осыпать меня серией ударов, заставляя только защищаться. Он невероятно быстр, техничен, и силен.

Я держусь. Не могу атаковать. Только отражаю, и теряю энергию.

От ярости стискиваю зубы. Меня переигрывают.

Очевидно, что в прямом бою мне не победить. Я даже не выживу.

— Ну же, Мелоди, дерись.

Надменная улыбка попадает точно по больной точке.

Хочу стереть ее с его идеального лица.

К счастью, я никогда не бываю безоружной.

Отражая очередной удар, выбрасываю ногу, целясь ему в грудь. Надеясь застать врасплох, выиграть пару секунд и добраться до ножа. Но он готов. Его рука хватает меня за лодыжку, прежде чем успеваю достичь цели.

На мгновение все будто замирает, когда наши взгляды встречаются. Он улыбается мне с самодовольным выражением хищника.

— Еще одна ошибка, — хрипло произносит он.

А потом резко выворачивает ногу.

Я издаю крик, в котором больше ярости, чем боли, когда он подсекает меня и швыряет на пол. Падаю на живот, и тупая боль пронзает грудную клетку.

Маттео оказывается надо мной прежде, чем успеваю отползти. Его предплечье обвивает мою шею, и он рывком ставит меня на ноги. Я хватаюсь за его руку, пытаясь сорвать захват, но он держит, как тиски.

— Говори, что ты тут делала, — рычит у самого уха. Его дыхание сбивчивое, широкая грудь тяжело прижимается к моей спине. И получаю мрачное удовольствие от того, что ему это дается не так просто, я по-настоящему дала отпор. — Что, черт возьми, ты искала?

Я замахиваюсь локтем назад, попадая точно в пресс. Он глухо стонет и сгибается, хватка слабеет достаточно, чтобы сбросила его руку. Но не успеваю сделать и шага, как он хватает меня за шею сзади и с силой швыряет лицом в стену.

Я взвизгиваю от злости, и его смех лишь подливает масла в огонь.

— Отпусти!

Он разворачивает меня и прижимает к стене, удерживая за горло. В отличие от Гвидо, не сжимает, его рука просто держит, с такой дозированной силой, что жар немедленно вспыхивает внизу живота.

— Ты не сможешь победить меня.

— Vete a la mierda,⁴ — шиплю ему в лицо.

Он снова смеется.

— Что-то подсказывает, что эти слова не означают «я сдаюсь».

Где-то в процессе драки моя коса распустилась, и теперь растрепанные волосы обрамляют лицо. Маттео тоже выглядит потрепанным, прежняя безупречная укладка превратилась в хаос, рубашка помялась, как простыни после долгой ночи. Мы оба тяжело дышим, втягивая воздух рваными вдохами.

Он приближается, прижимаясь ко мне всем телом. И это пугающе знакомо, будто мое тело помнит его. Большим пальцем начинает круговыми движениями поглаживать мой пульс на шее, наслаждаясь бешеным сердцебиением.

Наклоняется к уху, горячее дыхание вызывает предательскую дрожь по всей раскаленной коже.

— Скажи, что сдаешься, — требует он с триумфом.

И снова по телу проносится волна безумного, иррационального желания, ослабляя колени. Я потеряна. Если выйду из этой комнаты живой, лягу под первого встречного, просто чтобы вытравить из себя эту зависимость.

Нос Маттео скользит по линии моей шеи, и он вздрагивает, отстраняясь. Я облизываю нижнюю губу, и его зрачки расширяются, поглощая все вокруг, пылая желанием.

Мой ответ — яростный шепот: — Никогда.

Пользуясь тем, что он отвлекся, резко бью предплечьем под его локтем. От удара пальцы на горле слабеют, он рычит от боли. Я пригибаюсь, разворачиваюсь, и оказываюсь за его спиной. Он делает попытку обернуться, но замирает, почувствовав, как лезвие ножа касается его горла.

Толкаю в спину, прижимая к стене. Он такой высокий, что мне приходится встать на цыпочки, чтобы сохранить давление на артерию.

Я жду удивления. Или ярости. Но вместо этого он смеется, и этот звук такой холодный, хищный, что невозможно называть смехом.

— Повернись, — приказываю. — Без фокусов. Иначе я перережу тебе горло прямо здесь.

Он все еще смеется, когда разворачивается, и каждый его глубокий смешок заставляет кожу на шее вжиматься в лезвие. Он будто не чувствует боли. Или просто не заботится об этом.

— Удивительно, — ухмыляется он, взгляд цепляется за нож, а потом медленно, жадно скользит вниз по моему телу. — Позже обязательно покажешь, где ты его прятала.

— Позже ты будешь мертв, — холодно отвечаю и сильнее вжимаю лезвие в его кожу, подчеркивая слова.

Маттео не сопротивляется. Вместо этого его тело расслабляется, голова откидывается к стене.

— Правда? Жаль, — усмехается он. Его улыбка тускнеет. — Теперь ты больше не можешь отрицать, что не та, за кого себя выдаешь, Мелоди, — насмешливо произносит мое фальшивое имя. — Я в твоей власти. Ты только что сказала, что убьешь меня. Так почему бы тебе не сказать правду?

— Ты не выглядишь особо обеспокоенным своей судьбой, — хмуро говорю я.

Очаровательная улыбка моментально возвращается на его губы.

— Если твое прекрасное лицо последнее, что увижу перед смертью, то это куда лучше, чем та участь, которую я себе представлял.