Шлёпанцы он поставил у кровати со своей стороны, а бумагу понёс выкидывать на кухню в ведро. Женя уже была там.

– Ты переобулся? – сразу заметила она. – Ну, правильно.

– Мам, чего нести? – вбежала в кухню Алиса.

Женя как раз раскладывала на тарелке печенья в форме цветочков и ягод, когда до них донёсся из коридора смутный шум, а потом зазвенел дверной звонок, и тут же в дверь забарабанили. Эркин быстро переглянулся с Женей и пошёл к двери. Алиса рванулась следом, но Женя придержала её. Эркин, не оборачиваясь, махнул рукой, показывая, чтобы они укрылись в кухне. Конечно, ничего такого, но всё-таки…

– Кто там? – спросил Эркин.

Ему ответил многоголосый хохот, взвизги и ещё что-то совсем непонятное, но… но, насколько он смог не так понять, как почувствовать, неопасное. Помедлив с пару секунд, Эркин всё-таки открыл.

И замер, оглушённый криками, хохотом, шумом трещоток и дудок.

– Ой, – с радостным удивлением сказала за его спиной Женя, – это же ряженые!

– А хозяину здоровья, а хозяйке красоты! – прокричал возникший перед ними парень с размалёванным лицом и в вывернутом наизнанку полушубке и неожиданно ловко выдернул Эркина и Женю из двери в коридор. Алиса выскочила сама.

Завертелся сумасшедший пёстрый хоровод, визг детей, смех, крики, кто-то, переодетый медведем, женщины в мужской и мужчины в женской одежде, смеющиеся, веселящиеся от души соседи… И Эркин, забыв обо всём, хохочет над шутками и припевками, и уворачивается от ловящего его медведя, и пляшет с незнакомой закутанной в большой платок женщиной, потряхивающей… да у неё грудь ватная, не меньше двух подушек под кофтой, или это тоже парень?..

– Вам всем счастья, а нам на радость!

Парень в вывернутом полушубке подставляет мешок, и туда сыплются вынесенные из квартир конфеты, яблоки, пироги, бруски сала, свёрнутая в круг колбаса, и Женя, смеясь, бросает в бездонный мешок мандарины.

– Спасибо всем, Рождества всем, – кланяются ряженые. – Спасибо этому дому, пойдём теперь к другому.

И уже нет их. И, смеясь, поздравляя друг друга с наступающим, приглашая завтра зайти, ёлку поглядеть и проздравиться, соседи расходятся по квартирам.

Уже закрыв дверь и оказавшись в неожиданно гулкой тишине, Эркин сообразил, что грудастая баба, выдернувшая его из общего хоровода в круг, приговаривала и ржала Колькиным голосом. Эркин тихо засмеялся и покрутил головой. Ай да Колька, надо же такое придумать. А кто ж тогда медведем был? Не старшо́й же.

В большой комнате Женя с влажными от смеха глазами заканчивала расставлять на столе тарелки с праздничным угощением. Алиса шумно и деятельно помогала.

Наконец сели за стол. Сладкая рисовая каша с изюмом, густой, похожий на кисель компот, печенье, орехи, конфеты… Ужин очень понравился и Алисе, и Эркину. А потом Женя унесла на кухню грязные тарелки, Эркин зажёг свечи и выключил люстру, и они сидели за столом, ели всего понемногу и смотрели на нарядную, переливающуюся огнями ёлку. Эркин потряс Женю и Алису умением колоть орехи без щипцов, одними пальцами. Четыре больших – Женя их называла грецкими – ореха кладёт на ладонь, покатает, примериваясь, и сожмёт кулак, а потом раскроет, и Алиса с Женей прямо с его ладони выбирают ядрышки.

– Мам, а петь будем? – вдруг спросила Алиса.

Она смутно, но помнила прошлое Рождество, когда мама её учила особым «рождественским» песням.

– Давай, – согласилась Женя. – Слова помнишь?

– Динг-динг, беллз, – неуверенно начала Алиса.

К изумлению Жени, Эркин сразу подхватил.

– Ты её знаешь? – удивилась Женя.

Эркин кивнул, не прерывая пения. Так они и пели теперь втроём, глядя на ёлку. Спели про Рождественские колокола и звёзды, про ангелов в облаках и тишину на земле, даже про пастухов и волхвов Эркин знал.

Женя обняла, прижав к себе Алису.

– Вот мы и встретили Рождество. Спать пора, маленькая.

– А подарки? – сонно спросила Алиса.

– Сейчас ляжешь, – Женя говорила тихо, с ласковой напевностью, – загадаешь про себя и утром увидишь.

– Всё, что захочу?

– Всё-всё, что загадаешь. В Рождественскую ночь все желания исполняются.

Алиса закрыла глаза и вздохнула совсем сонно. Женя тихо рассмеялась и встала, держа Алису на руках. Эркин сразу вскочил на ноги, протянул руки.

– Давай я…

Женя отдала ему Алису.

– Ага, отнеси её. Сейчас уложим и…

Эркин кивнул, поняв несказанное.

Он отнёс Алису в её комнату, положил на кровать, расстегнул и снял с неё туфельки. И отпрянул. Нет, ему этого нельзя, он не сможет этого сделать… по-простому, а как учили его – нельзя! И когда вошла Женя, он быстро вышел, скрывая лицо.

В кладовке он взял свои пакеты. Этот – синий – с подарками на Новый год. Проверяя себя, заглянул. Да, так и есть. Его уберём на прежнее место. А из белой бумаги возьмём.

Эркин принёс пакет в большую комнату и стал выкладывать под ёлку, оклеенные блестящей бумагой коробочки и свёртки. Ну вот. Он выпрямился и оглядел получившуюся горку. А хорошо смотрится. И свечи… догорают, надо, пожалуй, погасить и заменить, вставить новые. Свечи… в кладовке.

Пока он ходил за свечами, Женя раздела и уложила Алису и тоже пришла в большую комнату. Она не поняла, чего так испугался Эркин, но чувствовала, что лучше об этом не спрашивать, и когда он вошёл с коробкой свечей, просто сказала:

– Тебе помочь?

– Нет, – благодарно улыбнулся Эркин. – Это нетрудно. А… остатки свечей…

– Огарки?

– Да. Огарки выкинем?

– Нет, – улыбнулась Женя. – Будем гадать. Ну, топить воск. Знаешь?

– Нет, – мотнул он головой, быстро вынимая из очередного подсвечника огарок и вставляя новую свечу. – Как это, Женя?

– Увидишь, – тихо засмеялась Женя.

Она быстро переложила печенье и конфеты, смела в совочек скорлупки и крошки. А остальное пусть так и стоит. Утром придут к ёлке, так чтобы было нарядно и красиво. И приятно.

– Эркин, посмотри, как тебе?

Он готовно обернулся на её зов.

– Очень красиво, Женя. Так на завтра оставим?

– Ну да. Чтобы праздник с утра.

– Хорошо, – улыбнулся Эркин. – Очень хорошо. Ну вот, ещё две свечи, и всё.

Женя подошла к нему и придержала пружинящую ветку.

– Ага, спасибо, Женя. Ну вот.

Они стояли рядом и смотрели на ёлку. Эркин обнял Женю за талию и привлёк к себе.

– Хорошо, правда?

– Да, – Женя положила голову ему на плечо. – У меня ещё не было такого Сочельника.

Эркин мягко повернул её к себе, поцеловал в корни волос, в глаза, углы рта. Женя обняла его, погладила по затылку, шее.

– Ох, Эркин, милый мой.

Их губы наконец встретились, и Эркин рискнул плотно прижать свои губы к её губам, и Женя не отстранилась, не зажалась, а подалась к нему. Эркин вёл губами по её лицу, шее, подставлял своё лицо её губам.

– Женя, милая, Женя…

Он её вёл, или она его, но они вышли из большой комнаты, пересекли тёмную прихожую и вошли в спальню и встали посередине. Эркин бережно, мягкими гладящими движениями расстёгивал её кофточку и юбку, а Женя расстёгивала его рубашку, гладила его плечи и грудь.

– Господи, Эркин…

И тут он понял, что ему надо отпустить Женю, потому что ей не справиться с его поясом, и кроссовки просто так с ног не сбросишь, они же на шнурках. Это… он… он не умеет этого! Ну, пояс – ладно, джинсы тоже, а кроссовки…

Словно поняв его замешательство, Женя рассмеялась и поцеловала его.

– Раздевайся и ложись. Я сейчас.

– Женя… – потрясённо выдохнул он.

– Всё хорошо, – она ещё раз поцеловала его, легко как была – в одном белье – выбежала из спальни.

Эркин посмотрел ей вслед, прерывисто вздохнул и сел на кровать. Больше всего ему хотелось порвать эти чёртовы шнурки, даже пальцы дрожали, когда он расшнуровывал кроссовки. И, сбросив их, он, не сдержавшись, швырнул их в угол, так же содрал и закинул, не глядя, носки. И бросился ничком на кровать, прямо на ковёр, уткнулся лицом в мягкий ворс. Было нестерпимо обидно. Что… что всё было так хорошо, а он всё испортил.