– Да, хороший, – согласился Эркин. – А что, на Рождество надо рис есть?

– В Сочельник, мне рассказали, едят кутью, ну, кашу из пшеницы с ягодами и взвар, – Женя улыбнулась. – Но рис вкуснее, и варится быстро. А взвар… вроде компота.

– Ага, понял, – Эркин улыбнулся. – Ну вот, у меня всё.

– И у меня всё.

Женя быстро сгребла рисинки в кастрюлю и встала.

– Сейчас промою и поставлю.

Эркин сидел за столом и смотрел на Женю. Блаженное чувство покоя, безопасности… он вдруг как-то ощутил его. Женя оглянулась на его взгляд и улыбнулась ему.

– Устал?

– Нет, что ты? – Эркин даже удивился её предположению. – Просто смотрю… на тебя.

– И как?

– Хорошо, – блаженно вздохнул Эркин.

Женя рассмеялась, накрыла кастрюлю крышкой и подошла к нему. Эркин ловко, не вставая со стула, вывернулся из-за стола, протянул ей навстречу руки, и Женя сама не поняла, как оказалась у него на коленях.

– Господи, Эркин, – Женя обняла его голову, прижала к себе, – господи…

Эркин уткнулся лицом в её шею и замер. Женя перебирала его волосы, взъерошивала и приглаживала иссиня-чёрные упругие пряди.

– Эркин, милый мой, Эркин…

Наконец Эркин оторвался от неё, поднял голову и немного виновато улыбнулся.

– Женя, я поверить не могу, что это всё на самом деле, что не сон… Я тебя столько раз во сне видел… И летом, когда на выпасе, и раньше ещё… И вот… Это же вправду, Женя? Не обман, да?

– Ну, конечно. Конечно, всё – правда.

Она поцеловала его в щёку и ещё ни сказать ничего, ни шевельнуться не успела, как он сам разжал объятия, и они одновременно встали.

– Будем делать ёлку, да?

– Ну, она уже сделана. Почти, – Женя ласково погладила его по плечу. – Я там купила кое-чего по мелочи, орехи, мандарины… Вот их и добавим.

– А я конфет купил, – засмеялся Эркин. – Мне так и сказали в магазине, что они для ёлки. И… стол сейчас переставить?

– Да, – сразу согласилась Женя. – Давай сейчас.

Она сняла со стола клеёнку, и Эркин – она-то думала, что он перетащит стол волоком, ну, если вдвоём, то перенесут, а он – обхватил стол, поднял его и пошёл. Женя только ахнула и бросилась вдогонку, чтобы хоть дверь ему подержать.

– Господи, Эркин, ты же надорваться мог.

– Женя, да разве это тяжесть, что ты, – рассмеялся Эркин. – Вот здесь поставим, чтобы ёлку видеть, да?

– Ага, левее чуть, вот так. Сейчас я пакеты принесу.

Женя принесла оба пакета, свою коробку с нитками и иголками, и они сели за работу.

Орехи вешать не стали: Женя не могла вспомнить, как делается петелька, а мандарины и конфеты в блестящих золотых и серебряных обёртках они повесили. Не все, конечно, впереди целая неделя, придётся ещё вешать.

– Я помню, – Женя ловко протыкает мандарин толстой длинной иглой, – приходили гости, поздравляли, и папа прямо с ёлки снимал и угощал. Мандаринку и конфету. Или яблочко… Маленькие такие яблочки, их ещё райскими называют.

– Ага, – радостно кивнул Эркин. – И мы так сделаем, да?

– Конечно! Ой, каша! – Женя вскочила и убежала на кухню.

Эркин развесил подготовленные конфеты и мандаринки, собрал нитки и иголки в коробку и отнёс её в спальню, поставил на комод рядом с памятной по Джексонвиллу шкатулкой для денег и низкой широкой вазочкой, больше похожей на чашку без ручки – Женя называла её смешным словом «пиалушка» – для мелочи. Там, в Джексонвилле, ещё была фарфоровая статуэтка – пеликан с птенцами, но её Женя не взяла, а грабители разбили, он увидел тогда на полу осколки. Ладно. Эркин тряхнул головой и хитро улыбнулся. Ладно, завтра посмотрим.

Он вернулся в большую комнату, где Женя уже разворачивала большую, подаренную им на новоселье, белую скатерть с вытканными белыми же розами. Он помог Жене ровно её выложить.

– Ну вот, у меня уже всё готово. Давай переодеваться, и я буду Алису будить.

Эркин кивнул. Ну да, вечер же праздничный, так что надо, как Колька говорит… припарадиться, вот. И ещё: полный парад, адмиральский смотр. Интересно, что такое «адмиральский», но это потом.

В спальне он быстро переоделся, вернее, снял тёплое бельё и сменил рубашку. Многоцветная, яркая. За призовое место на ножах. И пояс нарядный, тоже приз. Эркин оглядел себя в трюмо и улыбнулся возникшему вдруг отражению Жени.

– Какая нарядная рубашка, – восхитилась Женя. – Тебе очень идёт.

Эркин порывисто повернулся к ней, обнял. Женя поцеловала его в щёку рядом со шрамом, поправила ему прядь на лбу.

– Ты очень красивый, Эркин, – убеждённо сказала она.

– Это ты красивая, Женя, – ответил Эркин, касаясь губами её виска.

Женя рассмеялась.

– Ну вот, а я ещё тоже принаряжусь, так то ли ещё будет.

– Ага, – Эркин сразу разжал объятия. – Ага, я не буду мешать.

– Ты не мешаешь, – Женя ещё раз поцеловала его.

Эркин отпустил её: конечно, Жене надо переодеться. Он сел на пуф у двери и смотрел, как Женя сосредоточенно перебирала в шкафу свои вещи, выкладывая отобранные на кровать, и как она переодевается. Поясок, длинные тонкие чулки, туфли на каблучках, бюстгальтер, белая кофточка с кружевами и чёрная юбка, маленькие блестящие серёжки в ушах… и золотая шаль на плечах.

– Ну как? – обернулась к нему Женя.

Эркин восхищённо улыбнулся, и Женя рассмеялась.

– Ну вот. Пойду Алиску поднимать.

– Давай я, – встал Эркин. – А то ты такая нарядная…

– Ладно, – не стала спорить Женя, медленно поворачиваясь перед трюмо.

Эркин с трудом оторвал от неё взгляд и буквально вытащил себя из спальни.

В комнате Алисы стояла темнота, и эта темнота была очень уютной. Эркин щёлкнул выключателем. Алиса спала, как всегда, раскинувшись. Благо, кровать большая, «на вырост» Женя брала. «Ну и правильно, – подумал Эркин, – Растут дети быстро, не менять же мебель каждый год». Когда зажегся свет, Алиса не проснулась, а вздохнула и повернулась набок. Эркин подошёл к окну, поправил штору.

– Алиса, – позвал он её от окна.

Она опять вздохнула, и Эркин подошёл к ней. Погладил по голове. Тонкие мягкие волосы приятно рассыпались под ладонью.

– Алиса, просыпайся.

– Э-эрик, – Алиса вздохнула, не открывая глаз. – А мне ёлка снится. И конфеты.

– А они на самом деле есть, – рассмеялся Эркин.

– Да-а? – удивилась Алиса.

Она открыла глаза и расплылась в улыбке, увидев Эркина.

– Эрик, какой ты наря-адный.

– Вот и вставай, – вошла в комнату Женя. – Будешь тоже нарядная. Сегодня же праздник.

– Ага, – Алиса вылезла из-под одеяла и встала на кровати. – А сегодня-сегодня, или это уже завтра-сегодня?

– Я не понял, – признался Эркин.

– Ну-у… ну это…

– Иди умывайся, – велела Женя. – Тогда и объяснишь.

Алиса попробовала прямо с кровати спрыгнуть в тапочки, но промахнулась и упала бы, если бы Эркин не подхватил её. Женя грозно нахмурилась, и Алиса пошла в ванную.

Женя быстро убрала и застелила постель. Обычно хотя бы часть этой работы делала Алиса, но сегодня, ради праздника… Эркин согласно кивнул.

– Конечно так, Женя.

– Ну вот.

Женя раскрыла шкаф, достала и положила на кровать красную матроску, белые гольфы с пушистыми помпончиками, поставила у кровати ярко-красные блестящие туфельки.

– Ой! – восхитилась вошедшая в комнату Алиса. – Мам, а беретик?!

– Ну, кто же дома ходит в беретике? Сделаем красивый хвостик с бантом.

– Ага, ага, – Алиса торопливо стягивала с себя пижамку. – Мам, и туфельки!

– А как же. Тапочки же с нарядным платьем не надевают, – объяснила Женя.

Эркин поглядел на туфельки Алисы, на ноги Жени, обтянутые тонкими чулками, на её чёрные туфли на каблуках и незаметно вышел из комнаты. Где его кроссовки? В кладовке? Но вчера, доставая сапоги, он их не видел? Тоже в спальне в шкафу?

Да, они были там. И опять, как и летом, набиты бумагой. Он вытащил бумагу, достал из комода носки и переобулся. Вот так. А то джинсы с поясом, рубашка нарядная и шлёпанцы… Неловко. Женя нарядная, Алиса тоже, надо и ему.