И, как он и ожидал, цимес вызвал сначала удивление, а потом восторг. Особенно у Джонатана. И когда после десерта перешли в гостиную к бару, Джонатан ещё раз повторил:

– Ну, никогда такого не ел. Эстер, это просто чудо.

– Спасибо, – улыбнулась Эстер. – Я вас ненадолго оставлю. Ларри, не давай скучать гостям.

Когда она вышла, Фредди улыбнулся.

– Ну, Ларри, нет слов. Где ты её отыскал?

– На заседании школьного совета, сэр, – ответно улыбнулся Ларри.

– Во! – восхитился Фредди, переходя на ковбойский говор. – Во где искать надо, а то шляешься ты, Джонни, где ни попадя.

Джонатан охотно рассмеялся и поддержал тему.

– Да, Ларри, ты у Монро комплект ей подбери.

– Во-во, – кивнул Фредди. – Ты слушай, он по комплектам знаток. В чём другом промашку даст, а здесь разбирается.

Джонатан легонько пихнул Фредди и продолжил:

– Чтоб утром она в постели с чашкой кофе знаешь, как смотрелась! – и захохотал вместе с Фредди.

И, захваченный этим весельем, Ларри потерял голову.

– Прошу прощения, сэр, но утром кофе в постель подают мне.

Джонатан застыл с открытым ртом, а Фредди молча отсалютовал Ларри стаканом. И наконец продышавшись, сказал «учительским» тоном.

– Во, Джонни, учись у знающих людей. А то так и не сумеешь себя поставить.

Когда Эстер, освежив в спальне лицо и посмотрев на спящих детей, спустилась вниз, разговор шёл о предстоящих осенью выборах мэра и начальника полиции.

Вечер плавно заканчивался. Ещё общие доброжелательные фразы, благодарности за оказанную честь и доставленное удовольствие. И прощание на крыльце. Званый обед закончился в тот час, когда должен начинаться съезд перед званым ужином, но на Новой улице уже была ночь. Здесь жили богачи Цветного квартала, а им всем завтра с утра на работу, постоянную и по меркам Цветного престижную и высокооплачиваемую.

Стоя на крыльце, Ларри и Эстер взглядами проводили Джонатана и Фредди до их машины. А когда та отъехала, Ларри обнял Эстер за плечи.

– Спасибо, Эсти, ты молодец.

– Ох, Ларри, – Эстер прислонилась головой к его плечу. – Им понравилось? Как ты думаешь?

– Думаю, да, – твёрдо ответил Ларри. – Если бы было что-то не так, сэр Фредди сказал бы. Он всегда говорит прямо.

По-прежнему держа Эстер за плечи, он увёл её в дом, по дороге щёлкнув замком входной двери.

– Ты устала, пойдём спать.

Так – в обнимку – они и ушли в спальню.

Когда шум мотора затих вдали, Чак выбрался из своего укрытия. Вроде его не заметили. Он тщательно отряхнул брюки и рубашку, оглядел пустую тёмную улицу и не спеша, гуляющей походкой направился к центру Цветного.

Он сам не понимал, почему, а вернее, зачем шляется вечерами по Цветному кварталу, обязательно прочёсывая Новую улицу, но особо об этом не задумывался. А, хотя бы, просто так! И сегодня прошёл бы мимо и пошёл дальше, по барам да по бабам, но увидел тёмно-синий «ферри» – свою машину и не смог уйти.

Из-за плотных штор ни силуэтов, ни голосов не разобрать, совсем вплотную не подойдёшь: слишком велик риск, но – он быстро огляделся и сообразил: за три дома ближайшая стройка, а вот оттуда можно и проследить. Сидел, сидел и высидел. Дождался. Оба были. Зачем? Кой чёрт их сюда принёс, какие-такие дела у них с Ларри? Ну, работает он на них, так Слайдеры тоже работают, поганец этот со своей – пузо до глаз – вон, наискосок от Ларри, так к нему не пошли, а здесь целый вечер просидели. А какого хрена? Зачем ему это знать? А ни за чем. Просто интересно. И… и вдруг пригодится. Когда-нибудь и для чего-нибудь. С беляками надо ухо востро держать, а то мало ли что…

Разговор Ларри с женой он расслышал хорошо. Ну, Ларри и дурак, сам длинный, а мозгов… как у воробья, что под лошадиными копытами навоз клюёт. Сытно да тепло, а переступит лошадь – так раздавит и не заметит, что там под подковой хрустнуло. «Фредди всегда прямо говорит»! Нашёл… откровенного. Как же! Чёрт, а не беляк, который месяц под дулом держит, и трепыхнуться даже не подумай. Был Ларри работягой-придурком, таким и по гроб жизни останется.

Чак ещё раз огляделся по сторонам и уже спокойно пошёл домой. Поздно уже баб ловить, завтра с утра на маршрут. Только проспи, так Бредли такой вычет впаяет, что мало не будет.

Когда они выехали с Новой улицы, Фредди вздохнул:

– Да-а. Ну, всего ждал, но не такого.

– Угу, – Джонатан искоса посмотрел на него. – Тогда тебя тоже так кормили?

– Сравнил! Как я понимаю, сегодня был супер-люкс. Но, рыба-а… обалдеть, Джонни! Ты раньше такое ел?

– Еврейскую кухню? Где, Фредди? Мысль о ресторане, кстати, неплоха, но где найти повара?

– Всех перестрелять нельзя, – философским тоном заметил Фредди. – Кто-то да уцелеет. Будем искать?

– Наткнёмся – используем. А специально искать… слишком много условий, Фредди.

– Понял, – кивнул Фредди. – А чего ты на морковку так налегал? В кролики решил податься?

– Ты её тоже наворачивал, аж уши дрожали, – так же по-ковбойски ответил Джонатан. – Как это её назвали?

– Цимес, – ответил Фредди и ухмыльнулся. – Не запоминай, больше его тебе негде просить.

– Ла-адно тебе, – рассмеялся Джонатан. – У неё как раз много не выпросишь.

– Ларри мягкий, ему как раз такая и нужна для равновесия. Вытряхивайся, Джонни, я её в гараж отгоню.

Джонатан кивнул и вышел из машины. Фредди высадил его за квартал от их квартиры. На ночь у каждого были свои планы. Скорчившуюся у недостроенного дома фигуру оба заметили и узнали, но разговаривать об этом сочли лишним.

Экзаменационная неделя пролетела неожиданно быстро. Во вторник Эркин пошёл на работу не в обычной ковбойке, а в новой светло-голубой рубашке. Надо бы белую, Женя, конечно, права, но как ни оберегайся и переодевайся, а завод – это завод, обязательно запачкаешь. А так – сразу и нарядно, и буднично.

День прошёл как обычно. Жарко, и работали без курток, в одних рубашках. А к обеду и рубашки поснимали. Кто остался в майке, а кто и так. Мешков или ящиков не видно, одни контейнеры наготове, и Эркин, не опасаясь сбить плечи и спину, спокойно разделся, бросив свою рубашку рядом с Колькиной, засунул рукавицы в карманы штанов и взялся за скобу.

– Поехали?

– Поехали, – кивнул Колька.

Работалось Эркину легко, играючи. День жаркий, но без пекла, лёгкий, не режущий, а гладящий кожу ветер, и он уже всё здесь знает и понимает, что и куда, а зачем… а вот это ему по фигу. И чего там, в этих контейнерах, напихано-наложено – тоже.

Оглушительно зазвенел звонок.

– Докатим? – придерживает шаг Колька.

– А чего ж нет?

– Ну, давай.

Они вкатывают на платформу и закрепляют контейнер, и уже не спеша, чтобы дать обсохнуть поту, идут за рубашками. В столовую всё-таки вот так, почти нагишом, как-то неловко.

– Ну как, решил с кроликами?

– Соберу на две пары, крольчатник слатаю.

– Зачем латать? – не понял Эркин. – Курятник будешь переделывать?

– А на хрена? – теперь удивился Колька. – Курятник же во отгрохали! По науке.

– Ну, и крольчатник по науке сделаем, – Эркин расплатился за обед и понёс поднос к свободному столику.

– Идёт, – благодарно согласился Колька.

Ели, как всегда, быстро, не смакуя и не рассиживаясь. И, опять же как всегда, уже на выходе столкнулись с бригадой Сеньчина, и Эркин остановился перекинуться парой слов с Маленьким Филином. Слов на шауни для большого разговора Эркину пока не хватало, и после приветствия и фразы о погоде, он перешёл на русский.

– Ну, как ты?

– Хорошо, – тоже по-русски ответил Маленький Филин. – Письмо получил, – и удивлённо: – Дошло всё.

– И что пишут? – вежливо поинтересовался Эркин.

– Зиму продержались, весну пережили. Уже легче, – серьёзно ответил Маленький Филин.