Через десяток минут, стараясь держаться вне уносимых ветром на восток потоков дыма, в небе появились беспилотники, обшаривая окрестность сканерами и передавая данные в центр. Как и ожидалось, за пределами досягаемости теплового излучения и ударной волны оставшиеся неповрежденными в складках местности десятки автомобилей продолжали движение. Машины, чья электроника была выжжена электромагнитным импульсом, были оставлены, и гнус продолжал свой путь пешком по горящей и дымящейся земле, впитывая радиацию и убивая в земле все то, что не погибло от ядерного удара. Ударные беспилотники, сотнями вылетевшие на охоту, потрошили автомобили зажигательными и разрывными, оставляя горящие остовы машин, но вынуждая большую часть гнуса лишь спешиваться, разбегаться и ненадолго прятаться. Первые отряды, вышедшие из утопающего в белом фосфоре и горящего Минска, продвинулись, исходя из данных объективного контроля, на пятьдесят километров.

В то же самое время новые потоки машин снова двинулись из большого города. Сначала как будто робко – по одной-две единицы, постепенно набирая силу, количество и скорость, и вот уже тысячи машин, выезжая с объездных дорог, пробираясь через переулки и улочки, сливаясь в поток, набирали скорость, двигаясь во всех направлениях, забирая и на северо-запад, и на юго-восток, словно слепое живое существо или спрут, поняв, что одно из щупалец было отрезано, решило обойти опасное место и пустило щупальца кроме основного направления еще и на дополнительные, чтобы рано или поздно опутать свою жертву со всех сторон. Следующие три ядерные боеприпаса разметали и сожгли потоки на трассах близ Березина, Борисова и Бегомля уже в восьмидесяти километрах от Минска. Но первоначальный поток из большого города и не думал прерываться, продавливая и прожимая заторы мертвых машин, едва замедляясь на бездорожье. Ударные беспилотники, реющие на высоте, разбивали и останавливали часть автомобилей, создавая заторы, куда через время авиация скидывала кассетные боеприпасы и боеприпасы объемного взрыва, призванные опустошать ряды живой силы противника. Но это был другой противник, совсем не тот, на кого рассчитывались подобные снаряды и бомбы. Гнус был слишком стоек и живуч. Он падал на землю, спасаясь от осколков и жестких ударных волн, ломающих его кости, рвущих и сотрясающих внутренности. Самые сильные отбирали у слабеющих и изорванных в клочья остатки жизни, чтобы продолжить свой путь, становясь снова сильными и быстрыми, чутко реагируя на устроенный им огненный шторм, рассредоточиваясь, прячась по оврагам, ямам, передвигаясь между остовами обгоревших и излучающих смертельную радиацию машин. Новые ядерные удары в восемь утра, нанесенные уже в сотне километров от Минска по предварительно уничтоженным и забаррикадированным участкам дороги, приостановившим автомобильное движение, причинили чуть больше урона. Едва очертания атомного гриба растворились в воздухе, осыпав всю пылающую и изуродованную округу радиоактивной пылью и обломками, с неба вновь посыпались кассетные фосфорные бомбы и боеприпасы объемного взрыва. Оборона становилась все ожесточеннее и яростнее, и действительно, пробившиеся на первую сотню километров вдоль асфальтовых трасс зомби были уничтожены почти полностью, за исключением считанных единиц, убивших своих братьев и сохранивших жизни, забившихся в щели и ямы в слепой зоне для ударных волн, фосфора и осколков.

Но были еще огромные площади, покрытые зелеными лесами, бескрайними созревшими золотыми нивами, зелеными полями и лугами. По ним, рассеявшись на площади в десятки тысяч километров, ехали и шли, время от времени оставляя черные кляксы опустошения, одновременно сотни тысяч существ, в то время как в Минске большая часть из нескольких миллионов жителей, собравшихся там в надежде на спасение, погибла, около миллиона уже перерождались и начинали открывать глаза. Из общего числа часть зараженных была уничтожена на стадии перерождения, сгорев или задохнувшись в дыму. Тысячи фосфорных бомб, обрушенных на зараженный город, оказались намного эффективнее атомных зарядов. Удушливый дым убивал даже тех, кто был надежно спрятан в подвалах и канализационных люках. Горящий белый фосфор, достигающий температуры в тысячу градусов, превращал дома в чадящие конструкции, убивая перевоплощающихся на этажах, но все равно даже при этих условиях находились те, кто заканчивал перевоплощение. Терзаемые голодом они пожирали все, до чего могли дотянуться, а если не было выбора, то и тех, кто еще не проснулся. Десятки тысяч зараженных двигались с захваченных ранее территорий на восток, минуя районы Бобруйска и Жлобина, образуя сложноустранимые разрозненные цели, для уничтожения которых требовались вылеты вертолетных звеньев. Загрязненные радиацией воздушные потоки, ранее набиравшие рентгены на территории Европы, ограничивали время пребывания винтокрылов на охоте, заставляя их удерживаться вдали от некоторых воздушных потоков, которые теперь несли опасность лучевой болезни.

Тем временем, несмотря на то что стремительное наступление гнуса было купировано, обширные территории были заполнены передвигающимися в основном пешим порядком гнусом. Еще были возможности использования автотранспорта, но огромный организм, чувствующий ситуацию каким-то еще чувством, шел пешим строем. В итоге днем в разное время по скоплениям гнуса было применено еще четыре ядерных боеприпаса, испепелившего десятки тысяч существ единовременно и ненадолго задержавшего неумолимую поступь заражения. Немыслимое количество дорогостоящих боеприпасов неэффективно сыпалось с неба, уничтожая лишь десятки, кратковременно и безрезультатно раня тысячи.

К вечеру двигающееся на восток Братство стало еще осторожнее. Постоянный дождь авиабомб делал свое дело. Потеряв, по подсчетам военных наблюдателей, около пятисот тысяч существ, зомби стали двигаться урывками, часто преодолевая открытые пространство бегом и надолго замирая после бомбежек их квадрата. Сгущающаяся темнота и дым, разбиваемые светящимися ориентирами горящих полей, лесов и строений, играли в пользу наступающих. По подсчетам военных, в места ударов ядерных боеприпасов близ Березина, Борисова и Бегомля стянулись многие десятки тысяч существ, но пилотным летательным аппаратам по причине задымления и повышенного радиоактивного фона путь туда был заказан. Механики, обслуживающие беспилотники, и без того нахватались уже рентгена на всю оставшуюся жизнь. Ударные беспилотники и ковровые бомбардировки с большой высоты по научившемуся прятаться и находить безопасные места гнусу были бесполезны. Кроме того, высыпав многие тысячи тонн далеко не бесконечных боеприпасов, генералы, убедившись в бессмысленности бить по площадям, скрипя зубами, остановили вылеты, дожидаясь, когда зомби попадут в зону досягаемости ракетных систем залпового огня.

***

– Мне страшно, мне страшно… Лука, как же мне страшно… – шептала она.

Черные волосы, упавшие на лицо, делали ее и трогательной, и юной одновременно. Широко открытые черные глаза с огненно-желтыми прожилками были устремлены на него. Еще десяток часов назад, она, как тигрица, отстаивала свое место рядом с ним, и вот теперь, оставшись наедине под светом электрических ламп, она сбросила с себя тигриную шкуру и превратилась вновь в ту непередаваемо нежную, горячую, с отчаянно бьющимся сердцем Марьям. Они больше не находились в подземелье. Несмотря на все его уговоры, целью которых было оставить ее в безопасном месте, он не смог переубедить ее и вынужден был согласиться. Военные предоставили им десятки джипов, автобусов и, не задавая лишних вопросов, разрешили погрузиться всем тем, кого он и она выбрали. Когда в автобусы грузились молодые люди без признаков заражения, за каменными лицами солдат, стоящих цепью вдоль техники, прикрытых широкими очками и масками, не было видно ничего, но, наверное, можно представить что думали они и о Демонах, и о тех молодых людях, которые, как кролики, даже имея возможность спастись, предпочитали добровольно поехать за удавами. Лилит не знала, кто они и как к ним пришли. Они всегда приходили к ней. Первые Демоны и Сумраки исправно снабжали ее добровольцами, часть из них она обращала, а часть… Впрочем, ни она, ни они, по всей видимости, не находили в этом ничего страшного. Теперь они находились в красивом здании, она даже точно не знала, где именно. Единственное, что она знала, – это то, что время пришло. Демоны должны выступить и защитить людей и тем самым себя, обеспечив согласно договоренности свое будущее. Но сейчас в ее голове был тихий страх, который она впервые почувствовала со дня своего обращения. Это был страх, выросший из тоскливого предчувствия чего-то… чего-то, что еще не происходило в ее жизни. Лука же был сосредоточен на том, что находилось снаружи их обоих. Он часто находился на телефонной связи с военными и Первыми Демонами, а глядя на нее, смотрел будто сквозь. Он не замечал, как она подпитывала его, и только однажды, вдруг ощутив прилив сил, благодарно кивнул ей, не отпуская трубку от уха. А вот сейчас…