– Какай лагерь? – неуверенно спросил Сагитай.

Коваль обернулся и, определив неподалеку какой-то торчащий из земли кустик, указал на него.

– Это наш лагерь. В радиусе двадцати метров наблюдать и пресекать все движения два часа. Ясно?

Бойцы переглянулись. Они никак не подходили на роль салабонов, которых можно было гонять по плацу, но…

– Так точно, – нехотя буркнули они.

Коваль на секунду задержал взгляд на Сагитае.

– Хотя, если учесть, что мы находимся не в Зоне, можете завалиться баиньки. Одного Сахарка хватит и туда, и сюда смотреть. Так, сталкер? – обратился он к Сахарку.

– О то ж… лягайте, – просто отозвался Сахарок.

Всех отвлек легких храп Трофима, которые лег на землю как есть и уснул.

– О! – поднял указательный палец Коваль. – За что я Дока и уважаю, так это за то, что у него слова с делом не расходятся. Все, отбой, – сказал он, укладываясь на землю и кладя под голову худенький рюкзачок.

Не успели Сагитай и Яков сообразить, что к чему, как пять сталкеров и ученый уже лежали на земле, а у их голов стоял высокий Сахарок, держа АК12 на плече.

– Пф… – вырвалось у Сагитая. Он посмотрел на стоящего в растерянности Якова. – Ну… давай тогда и мы… что ли…

***

Лилит лежала в объятиях Луки на широкой кровати под балдахином. Им было что отпраздновать и о чем поговорить, а возможность вот так провести время – вместе, в одной из квартир, в которую они въехали еще днем, а теперь, чтобы не рисковать попасть под прицел патруля, остались и на ночь, была и вообще уникальной. Это Лилит настояла, чтобы он поднялся вместе с ней в одну из квартир, хозяин которой вступил в их церковь. Сверху жила старушка-кошатница с двумя десятками кошек, сбоку мужичок-выпивоха с тремя беспородными псами, этого должно хватить им на ночь. Конечно, старушка и мужичок уже скрючились иссохшими мумиями в своих креслах, а несколько еще живых кошек и два спаниеля оставались на самое утро. За другими стенами жили обычные семьи, и их нужно было либо забирать всех сразу, либо не трогать никого, иначе они поднимут тревогу. Пока такой необходимости не было. Утром они уйдут, а в квартире «случайно» вспыхнет пожар, уничтожив и следы их пребывания, и, возможно, следы их жуткой трапезы. Зазвонил сотовый телефон, номер которого могли знать только Первые Демоны. Лилит сняла трубку.

– Королева, Ворон просит поговорить с тобой.

– Говори, Ворон, – улыбнулась она.

– Мы запустили Червей, – Ворон перечислил несколько городов. – В Саратове и Волгограде Сумраки только начали.

– Хорошо, брат Ворон, – Лилит прижала телефон рукой и обратилась к Луке. – Черви уже размножаются.

Лука кивнул.

– Скажи ему, что Червей нужно много, и пусть будут готовы зарыться в землю при первой опасности. Пусть прячутся и ищут хорошие норы и стоки. Скоро нам понадобится каждый Червь, – Лука нахмурился. – Нам нужно торопиться. Братство скоро начнет ползти и в нашу сторону.

Лилит передала послание почти слово в слово и отключила телефон. Ее изящные пальцы с йодными прожилками вен, в которых она держала телефон, маскировали изящно вытатуированных змеек. Красный шелковых халат распахнулся, когда она наклонилась к Луке, обнажив дивный татуированный цветок, тянущийся от левой щиколотки через все тело до ключицы, который также стушевался под сеткой коричневых вен и сосудов. Только взлетающему сфинксу на спине с черепами в когтистых лапах изменение фона пошло на пользу. Он ожил и теперь летел над пустыней, роняя искаженные трещинами человеческие черепа. Лука сейчас не видел его, но совсем недавно он смотрел в глаза фениксу и целовал его хозяйку между лопаток.

– Ты думаешь, они скоро пойдут сюда? – спросила Лилит.

– Неделя или месяц. Их уже миллионы. Они просто не знают, – ответил Лука, глядя в телевизор, в котором показывались новости, а точнее, кадры либо дымящихся населенных пунктов, либо толпы людей, бегущих прочь от мест, ранее бывших их домом. – Эти люди не смогут выстоять перед ними, не смогут остановить Братство, они же не сталкеры, – Лука задумчиво покрутил кончик покрывала. – Когда-то сталкеры смогли дать нам бой, находясь в том же количестве, что и мы. И дважды они победили.

Лилит, поджав ноги под себя, села на кровать напротив Луки. Держа спину ровно, она полностью повернулась к нему. Лука знал, что это означает. Это значило, что сейчас она начнет спрашивать его о чем-то, что действительно имеет значение.

– Сталкеры? – переспросила она. – Ты говорил про сталкеров, но я не всегда внимательно слушала тебя. Кто они? Почему ты считаешь их другими?

Лука, который полулежал на высоких подушках, также сел. Лилит часто напоминала ему послушную ученицу, и он не мог себе позволить лежать или отвлекаться на что-то, когда приходили такие моменты, ведь он формировал ее мир, и от того, как правильно он его сформирует, будет зависеть, попадет ли она в ловушку или расставит ее для других.

– Сталкеры – это люди, живущие в Зоне. Они могут быть военными, бродягами одиночками, бандитами или середина наполовину. Они очень внимательны, они всегда учатся и всегда осторожны. Если один из них попадет в аномалию или засаду, будь уверена, что следующие уже не попадут в нее. Они как мутанты. Они охотятся на мутантов, и мутанты охотятся на них, но сталкер почти всегда имеет шанс на последнее слово. Даже когда его уже почти убили, он может сделать так, что в живых останется только он один. Запомни это.

– Я запомню, – кивнула Лилит.

– Сталкеры защищаются от нас артефактами. Как они раскусили это секрет, я не знаю, но мы не можем им ничего сделать, пока не отберем этот артефакт. У сталкеров есть друзья – зомби. Настоящие зомби, те, которые поднимаются после смерти. Это их погибшие друзья и враги. После смерти они могут приходить в себя и вставать на сторону людей. Они уже выступили против нас. Тогда их было совсем мало, сейчас, наверное, больше, и это тоже надо помнить. Даже мертвецы могут вставать на их сторону.

– Я запомню.

– Чтобы остановить сталкера, его нужно убить. Запугивание, уговоры, обман наверняка не сработают. Они слишком часто рискуют собой в аномалиях и на просторах Зоны среди мутантов, они не теряют бдительности и рано или поздно переступят любой порог любого укрытия. Они боятся Выброса, он убивает их как обычного человека.

– А нас?

– Нам Выброс не может причинить вреда, если рядом есть носители жизни. Во время Выброса становится тяжело, но, если ты сыт и силен, он ничего не сделает с тобой. Я с Братьями пережил не один десяток выбросов и знаю, что это такое. Каждый раз он разный, и каждый раз он по-своему действует на тебя. Зона пыталась уничтожить нас при помощи мутантов, но это невозможно, а аномалии мы чувствуем слишком хорошо, – Лука нахмурился. Его коричневое лицо, покрытое чешуйками кожи, исказилось, а некоторые чешуйки приподнялись, меняя контуры лица.

– О чем ты думаешь? – спросила Лилит, которая научилась читать и чувствовать Луку.

– Я думаю, что сталкеры не смогут отстоять свою территорию, если Братство поставит своей целью захватить ее.

– Ну и что? Какое нам дело до сталкеров.

– Они живут на территории, где находятся огромные возобновляемые запасы питания для таких, как мы. Никакая другая точка на планете не имеет такого количества биологической энергии. Думаю, что этот оазис должен принадлежать нам, – сказал Лука. Его лицо теперь разгладилось и стало больше походить на человеческое.

– Ты хочешь захватить его?

– Да. Рано или поздно нам надо будет забрать Зону. Когда мы восстановим баланс на Большой земле, мы вернемся в Зону, – Лука улыбнулся. – Там есть мощные источники жизни. Они сделают тебя сильной.

– Я запомню это, – сказала Лилит.

Это были не просто слова. Лука видел, что все, кто становится по его сторону, всегда или почти всегда теряют возможность критически мыслить, но не Лилит. Она, если хотела, могла вить из него веревки, но это приносило только радость в его измененное вирусом, но все еще человеческое сердце. Ему нравилось чувствовать иногда ее капризный нрав и потакать ему, как, например, сейчас, из-за чего они и остались в этой квартире. Он просто любил ее одновременно зрелой и мальчишеской любовью. Иногда она была как взбудораженная кошка, от которой неизвестно чего было ожидать: или шипенья, или мурлыканья. Эта неизвестность щекотала нервы и держала в тонусе, а он наслаждался каждым моментом с ней, каждой дрогнувшей в его душе нотке, ощущая себя живым и полноценным человеком. Она была его жизнью и светом, смыслом всего его бессмертия и оправданием всех жертв.