Неожиданно раздался громкий всплеск ниже по течению, прямо у противоположного берега. Сагитай включил ПНВ. Ничего. Может, Яков наконец нашел Дока и тащит обратно, а тот шлепнулся в воду? Не видно. Еще один шлепок. По звуку вполне похоже на то, как звучало бы человеческое тело, если его уронить в воду. Тут Сагитая передернуло от мысли, что, возможно, это совсем не Яков и не Док. Он медленно поднял гранатомет и сел на одно колено, осматривая в ПНВ ночную воду. Всплеск раздался левее, затем послышался звук шагов, и стала видна белая фигура Якова, поднимающегося из воды. Его трясло от холода. Едва перебирая ногами, он двинулся к напарнику, но, заметив, что тот сидит с оружием наготове, замер, не осмеливаясь сделать и шага. Сагитай жестом поманил его к себе. Яков, содрогаясь от холода, приблизился. Судорожно сжатые челюсти не давали ему сказать ни слова. Он присел на корточки и негнущимися пальцами взял футболку из лодки, намереваясь надеть ее. В этот же момент из воды показалась голова в шлеме, всего лишь на половину, но Сагитай уже нажал спуск. Жестко краткой вспышкой и отзвуком металла громыхнула «Лера». Граната вошла в воду ниже головы и с всплеском и дымом взорвалась. Боец, не удержавшись, повалился на спину, а «Лера», выскочив за плечо, улетела в темноту. От недостаточного знакомства с оружием Сагитай не смог справиться с отдачей, и пушка, неизвестно как реагирующая на загрязнение, упала в песок. Из воды уже в другом месте появилась и начала подниматься еще одна голова. Лакированная стекающей водой, в лунном свете показалась военная амуниция, пристегнутые к телу карабины, простреленный крупным калибром бронежилет. Военный. Бывший. Альфа-гнус. Яков в одних трусах и футболке издал нечленораздельный звук и потянулся за автоматом, который лежал в лодке. Сагитай уже вскочил на ноги и выхватил пистолет, целясь в быстро выдвигающееся из воды существо. Но у гнуса тоже был пистолет. Два выстрела слились в один, оба тела пошатнулись, но не отступили. Еще синхронный выстрел, Сагитай качнулся, перехватил пистолет другой рукой, переключил на автоматический режим и влил очередь в голову гнуса и в небо над ним. Голова существа задергалась, покрылась несколькими точками, и он, закатив глаза, упал, находясь уже в воде всего лишь по колено.
– Сага! – выкрикнул Яков.
Сагитай, вопреки тактике ухода при огневом контакте с линии огня противника, не ушел, а остался стоять на месте. Яков только сейчас увидел, почему он не ушел. Его друг намеренно стоял во весь рост между гнусом и сидящим без оружия, брони, скованным холодом Яковом. Сагитай обернулся.
– Нормально, – сдавленным голосом сказал он. – Все, в броню…
Тело, лежащее на спине, зашевелилось и начало переворачиваться на живот. Сагитай вытащил меч и быстрым шагом направился к воде, скидывая ПНВ и натягивая щиток. Несколько энергичных взмахов и сочных ударов металла в плот, и гнус замер. Тяжело дыша, Сагитай повернулся и застыл. К Якову сзади приближалась человеческая фигура.
– Уп… уп… упал… – послышался знакомый голос Дока.
***
Удержать город было задачей номер один. Слова «практически невозможно» или «маловероятно» генерал Войтенко не мог использовать, чтобы даже в мыслях не сказать себе, что Калугу удержать они смогут не более полусуток, и то – если гнус позволит сделать это. Мосты через Оку были разрушены еще вчера, после того как в толпе появились первые зараженные. На этот раз с ними поступали умнее. Их не пугали, не неслись на перехват с оружием. Боевые роботы с искусственной кожей и глазами, дополненные программами для работы в людских массах, приближались к гнусу сзади и короткими мощными взмахами рубили головы. Это помогало, но по большому счету просто уничтожались первые ласточки, а вот настоящие хищники еще не начали атаку. Ока была перегорожена вдоль и поперек на многие десятки километров сетями, но не на рыбу, а на человека. Сколько бедняг, пытавшихся переплыть реку, там запутались и утонули, было неизвестно, но водолазы уже не спускались для извлечения их из сетей. С другой стороны берега были установлены мины, но, как показала практика, мины были практически бесполезны. Гнус слишком хорошо видел их на фоне почвы. Отрабатывали только устройства, спрятанные среди другого механического мусора, такие как корпуса машин, строительные обломки, чего физически разбросать на всем пути движения гнуса было невозможно.
В войсках появились новые средства борьбы с биотанками. На основе противотанковых управляемых ракет был сделан новый боеприпас под рабочим названием «Гарпун». ПТУР выстреливал ракетой, оператор держал подвижную мишень в прицеле, показывая, в кого именно должен угодить боеприпас, но взрыва не было. Боевой частью являлся зазубренный наконечник с длинным и прочным «лохматым» тросом и с якорем на конце. Наконечник, он же гарпун, впивался в кожу биотанка, заходил на глубину и оставался там, а длинный, тонкий, высокопрочный трос в три десятка метров оставался снаружи. Через десяток метров хода биотанка трос наматывался на вращающегося валдарнийца и лишал его части подвижности, прижимая конечности к телу или застревая и зацепляясь якорем за что-либо на поверхности. Моментальная регенерация биотанка служила ему плохую службу. Рана от гарпуна затягивалась мгновенно, и выдернуть шипастую железку из легированной стали было невозможно. «Лохматый» трос – это тоже новое изобретение, созданное специально для этой цели. По внешнему слою он имел торчащие во все стороны усики, которые цеплялись за все, в том числе друг за друга, фиксируясь и увязая в плоти тем сильнее, чем сильнее его дергали.
Вообще, вся эта картина все больше и больше напоминала генералу Средневековье. Мечи, гарпуны, огненные смеси. Человек, даже вооруженный и закованный в броню, даже с артефактом «муха», которых было не более нескольких сотен вообще, а те дополнительные десятки, которые Зона выпускала из своих пределов, уже не доходили до армии, был практически беспомощен против альфа-гнуса. Военный гнус со стороны противника, зашитый в броню, вооруженный, понимающий тактику боя, умеющий маскироваться и прятаться от огня людей, был неубиваем. Его не брало ничто: ни выстрелы снайперов в голову, ни пулеметные очереди ДПР127, под которые они практически не попадали, ни ковровые бомбардировки. Только прямые попадания, при которых от гнуса просто физически отлетало не менее половины тела.
Отдельное слово о биотанках. Их первое появление через 36 часов после разгрома гнуса на западной границе РФ внесло такой ужас в личный состав, что оказать действенное сопротивление было невозможно. Валдарнийцы, а за ними и гнус обеих ступеней, двигаясь на машинах, без внятного сопротивления заняли Смоленск, оттеснив и деморализовав людей. Прямые попадания танков и ПТУРов, не останавливали биотанки надолго. Только вертолеты, настигающие их в открытой местности, расстреливая весь боезапас, оставляли дымящиеся части тела разбросанными на площади в сотню квадратных метров, и только это останавливало их. Но гнус очень скоро стал накрывать вертолеты из ПЗРК, выжидая в засадах, вставая из грязи, воды, лужи, просто выкопавшись из песка. Это полностью сломало эффективность винтокрылов. Более того, потеря артефактов, которыми снабжались пилоты, была недопустима. Сейчас, как это ни страшно, артефакт стоил гораздо дороже жизни опытного военного летчика, офицера и, что там говорить, наверное, даже дороже его жизни – жизни боевого генерала.
Войтенко вздохнул. Он находился в защищенном месте под землей, на глубине более двухсот метров, в собственной комнате четыре на семь метров. Это было время отдыха, которое так необходимо сейчас, после более суток дерганий по дорогам, обсуждений, расстановки сил, постоянных военных советов с начальством. Да-да, у него тоже было начальство. Непосредственный начальник – генерал армии Самохвалов Дмитрий Иванович. Первая Роботизированная, пусть и неукомплектованная, но армия России. И что они делают сейчас? Сейчас они забились, как мыши, в норы, потому что знают, что попадать в руки гнуса с их знаниями стратегических объектов, таких как места эвакуированных и возводимых заводов по производству ДПР, БР, убежищ, аэродромов, воинских частей и прочего, было недопустимо. И командовать обороной приходится из-под земли. За это Войтенко презирал сам себя. Какой же он генерал, если не может разделить участь своей армии? На этот вопрос Самохвалов, его друг и старый товарищ еще по учебке, ответил: «Ценный». Действительно, в убежища спустили не всех. Далеко не всех. Сейчас генерал сидел в кресле с короткой спинкой, откинувшись назад и закрыв глаза. Почему у кресла сделали такую короткую спинку? Наверное, для того чтобы со спины видеть, сидит в нем кто-нибудь или нет. Кроме кресла в комнате у Войтенко были полуторная кровать с хорошим матрасом, стол, два стула, компьютер с экраном, прикрученным к стене, декоративные окна с занавесками, за которыми открывался шикарный вид на горы в голубоватой дымке, платяной шкаф, тумба и узкий комод для личных вещей и принадлежностей. Удобства были в конце по коридору общие с такими же «счастливцами», как и он. У Самохвалова, впрочем, удобства находились в комнате, да и комната поинтереснее. И за окном у него было море с чайками.
