– Да. Вот с этой идеей, – также улыбнулся, вспомнив прошлое, Тарас Михайлович.

– Тогда я до директора дошел с требованиями, мол, не даете дорогу молодым. Шуму наделал… – Георгий закрыл ладонью глаза, с некоторым стыдом вспоминая прошедшее.

– Ну, шум – это пустяки. Молодой, горячий, это здорово, Георгий. Это здорово. Таким и надо быть, без этого нам изобретателям не состояться. Но, видимо, ты еще куда-то писал. У -о бюджет, ты сам знаешь, небольшой, а проект твой попал куда надо, и там это дело подхватили.

– Где – там? – изумился и возмутился Георгий. – Это же как? Мою идею тут закрыли, а там где-то подхватили?

– Там – это в Калининграде. Подобный нашему режимный объект, но только по робототехнике и кибернетизации ушел гораздо дальше. Шутка ли, у одного их отдела бюджет такой, как у всего нашего центра, – Михалыч вздохнул. – Ну так вот, сейчас в роботах потребность вырастает. Видишь, теперь эти, как их, зомби опасность представляют. Это уже не сказочки, и упор на робототехнику сверху пришел, вот. Твой проект, который ты тогда хотел провести, оказался, очень перспективным.

Главный конструктор снял очки и аккуратно сложил их, убрав в нагрудный карман халата.

– И теперь меня зовут, чтобы я что, пыль протирал или чаи им размешивал?

– Почему же сразу пыль. На появившееся место. Оно у них называется киберпрограммирование, потому что упор больше на эту часть, но в целом то же самое, что ты и здесь делаешь. Программа и испытание, но без создания узлов. Они собираются вынимать разработку из среды и устанавливать в корпус. Там целый десяток других наук хвостом идет. Тут уже ты попадаешь сразу по двум параметрам, во-первых, идея использовалась, как ни крути, твоя, а во-вторых, им боевую программу разработать нужно, потому что они вроде как ее не планировали на первое время и не готовили. А тут, сам видишь, навалилось.

Тарас Михайлович поднял глаза вверх, вспоминая что-то.

– Они нервную сеть из синтетического волокна сделали, реагирует все как надо, я смотрел сегодня результаты тестирований. Только вот, что дальше делать, не уверены, поскольку там работа должна происходить на стыке нескольких наук. В то же время про тебя там знают, чья идея изначальна, поэтому сразу твою фамилию и указали, мол, Кожемяка должен присутствовать. Да и вообще может некрасиво получиться, как будто украли.

– А они и украли, – заявил Георгий. – Но ладно хоть сознались. Ну если так, то, может быть, и поеду в ваш Калининград. А где результаты проверок посмотреть можно?

– На вот тебе флешка.

Михалыч вытянул ногу, откинулся назад, втягивая живот, и достал из кармана брюк зеленый пластиковый накопитель.

– Специально для тебя скопировал. Вроде и не секретно, но ты все равно не особо рекламируй.

– Понял, – кивнул Гоша, выхватывая предмет. – Пойду посмотрю? – позабыв обо всем на свете, спросил он.

– Иди, иди…

Минут через десять Георгий сидел на своем месте в общем кабинете. Флешка была загружена. На ней было всего одно видео и несколько файлов в нечитаемом для компьютера конструктора формате. Он дважды щелкнул по видео – оно открылось, и началось воспроизведение. Снято было, скорее всего, на телефон, но качество получилось неплохое. Посреди большого помещения с белым кафельным полом, плитки которого были расположены ромбом по отношению к снимающему, стоял большой цилиндрический прозрачный резервуар. На резервуар в шахматном порядке были налеплены небольшие черные квадраты, с которых тянулись провода. Провода уходили вертикально вниз, а после змеями расползались по полу к столам и системным блокам. Вдоль стен просторного и хорошо освещенного помещения стояли большие мониторы, столы, стулья. Снимавший подошел ближе.

– Видео предназначено для внутреннего пользования, – раздался мужской голос. – Это наш прототип. Мы зовем его Леха. Искусственная нервная система на основе волокна синтрост. Волокно разработано здесь же, толщина в сечении порядка двух микрометров. Тридцать пять волокон дают нам толщину среднего человеческого волоса. Скорость передачи дешифрованного импульса до трехсот метров в секунду, что в три раза быстрее скорости натурального аксона. На основе этого материала полностью воссозданы искусственные органы чувств: глаза, слух, тактильная чувствительность.

Говорящий подошел к резервуару.

То, что в нем находилось, никак не походило на Леху, каким бы он ни был. Это больше напоминало огромные пучки черных и красных волос, брошенных в жидкость, повисших и замерших на длину человеческого роста в подвешенном состоянии. Вся эта грива искусственных волокон местами соединялась в жгуты, а жгуты подсоединялись к плоским черным коробочкам, прикрепленным снаружи на стекле резервуара. Резервуар подсвечивался как сверху, так и снизу, поэтому вся эта сомнительная красота хорошо просматривалась.

– Вот здесь, – говоривший указал пальцем на черную бусинку, висевшую на конце волоса, – глаз. Вот тут у нас… – комментатор замялся, соображая, где же именно. – Да, вот тут, – он показал пальцем внутрь куска «волос», – ноги, немного перепутались, тут ладошки. Вот это… – он указал пальцем на красный пучок, – позвоночный столб. Головной мозг выведен в отдельный корпус, снаружи. Эфферентные волокна имеют черный цвет, афферентные, как можно понять, – красный. Сама суть калибровки и оцифровки сигнала во взвешенном состоянии со строго зафиксированными и едиными параметрами позволила нам действительно научить понимать нервную систему и подключенный к ней контрольный модуль, он же мозг, что происходит. Если делать это иначе, то возникает слишком много сторонних помех. Вынужденное натяжение, или деформация волокна, каждый раз меняет проводные данные, а перемена температуры на полградуса сводит систему с ума. Особенно важно было выставить систему отсчета, когда не было никакой, так сказать, системы координат. Это все получилось сделать при использовании резервуара с поддерживающей жидкостью определенной плотности. Нам пришлось оцифровать и научить каждое волокно его функциям и задачам – это очень долго, но сейчас мы вычислили константы, у нас есть матрица, и мы можем сделать это быстро. Мозг реагирует адекватно нервной системе, логические схемы и программы взаимодействия для настоящих условий исчерпывающи. Следующий шаг – перенос нервной системы в физический носитель. Это не просто, нам понадобятся профильные специалисты, как техники, так и хирурги.

Человек медленно обошел резервуар с копной «волос», застывшей в неподвижном состоянии.

– Теперь по органам.

Камера развернулась и двинулась к черным квадратам, соединенным жгутами «волос» с резервуаром.

– Вот тут у нас тактильные окончания.

Рука оператора надавила на черную бархатную поверхность.

Ничего не произошло. Оператор повернул камеру так, чтобы было видно один из мониторов, и нажал еще раз. На мониторе появились концентрические круги.

– Вот так оно реагирует. Вроде бы ничего сложного, но Леха уже знает, больно это или нет, рукопожатие или предмет, горячее или холодное, и если ему дать мышцы и скелет, то он поведет себя соответственно. Искусственные мышцы у нас также разработаны, они достаточно долговечны, неоднократно прошли испытания. Искусственное нервное волокно и искусственные мышцы созданы для одной целевой группы. Они полностью совместимы. Остается это все срастить, сшить и еще раз научить Леху этим всем пользоваться.

Говоривший сделал паузу, раздумывая, говорить дальше или нет.

– У нас есть готовые движения человека в оцифрованном виде. Он уже умеет прыгать, лазать по лестницам, использовать альпинистское снаряжение, стрелять, бороться, в общем, все, что умеет человек. Мы, конечно, проверяли порядок срабатывания его нервной системы и калибровали все с учетом кинематической схемы человека, коэффициентов подвижности, веса тела, отдельных его частей и предельных нагрузок. Это большой объем работы, и мы проделали его в течение года, задействовав все наши вычислительные мощности и просчитав около трех миллиардов вариантов основных движений. Поэтому в теории, если ему дадут расчетное тело, он будет готов сразу же.