– Отойдите, мешаете, – хрипло сказал он.
Сагитай и Дюша отошли на несколько метров, понимая, что своими артефактами экранируют способность зомби. Лука протянул руку к реке и затих, медленно вбирая в себя жизнь, которая протекала под ним в десятке метров. Прошло пять минут, затем еще пять.
– Лука, ты скоро? – спросил Сагитай.
– Далеко до воды, мало жизни, – негромко ответил тот.
По голосу было слышно, что ему полегчало, но он все еще был далек от той формы, в которой он должен был бы быть.
– Мне ближе надо или к тем собакам, – сказал он, указывая на дворняг.
– Извини, дорогой, не положено. Давай собирайся, еще немного осталось, и в Центре Бурденко будем. А там уже все медицина наладит, – успокоил его Сагитай.
– Наладит… – повторил Лука.
Неожиданно его ноги распрямились, и он как есть прыгнул вниз в реку.
– Стой! Куда! – заорал Сагитай, присев от неожиданности, затем выхватил из специального кармана на голенище нож и щучкой прыгнул следом.
Другие бойцы в таких же комбинезонах, включив налобники, также выхватили ножи и без колебаний прыгнули следом. Яков, схватив автомат, присел на одно колено, целясь в воду. Прыгать вниз ему с его броней было равносильно самоубийству: если комбинезоны «Сева» хоть и были тяжелы, но все равно были легче воды и имели свой плоский баллон с воздухом, то его армейский бронекостюм «Булат» не дал бы ему никаких шансов на всплытие. Поэтому дикая, несвойственная Москве картина целящегося в воду из автомата бугая в полной армейской броне была больше похожа на снимаемое кино, чем на то, что может происходить в действительности.
Оказавшись в воде, Лука выдавил остатки воздуха из грудной клетки и камнем пошел ко дну. Ему не нужно было дышать, чтобы обеспечивать жизнедеятельность организма, химические процессы в клетках тела и мозга. Внедрившиеся в бо́льшую часть его тела вирусы обеспечивали энергией клетки, выкачивая ее напрямую из наполняющих воду микроорганизмов, водорослей и других носителей, которых тут в текущей воде было предостаточно. Еще не коснувшись дна, а глубина реки в этом месте достигала восьми метров, он услышал громкий всплеск над собой. Перевернувшись, он замер. Сверху к нему спускался, освещая темную зеленую воду налобным фонарем, человек. Тускло сверкнул клинок. Лука чувствовал себе уже намного лучше, слабость и боль разрушаемых голодом клеток прошла. Он замер, надеясь, что пловец не найдет его. Сейчас это существо, которое медленно, но верно начало приобретать свою волю, постепенно подчиняя населившую его колонию себе и выходящее из определения зомби, не хотело убивать человека. Лука не испытывал неприязни к бойцу, который, собственно, выполнял вверенное ему поручение ради других людей, и, возможно, ему действительно пытались бы помочь в той самой больнице. Но не будем наивны: Лука Псарас в прошлом руководитель службы безопасности, понимал, как будут относиться к нему, и все обещания Сагитая ничего не стоили, а Псарас не хотел умирать и мученически приносить себя в жертву. Даже если это был призыв вируса о самосохранении, то на этот раз его человеческое желание выжить и стремление поработившей его организм колонии совпадали.
Приближающийся сверху боец выпустил воздух, и в темно-зеленом слое сверху раздалось почти одновременно еще два всплеска. Еще два человека. Один из них, подгребая руками и ногами, направлялся прямо на беглеца. Луч фонаря в мутной и грязной воде реки освещал не более метра-полутора, но этого могло хватить, чтобы различить его контуры на фоне заиленного дна, усыпанного мутными бутылками, банками, утонувшими пакетами и другим хламом, выкидываемым водителями из окон проезжающих машин. Лука бесшумно коснулся дна. Течение было незначительным и не могло отнести его в сторону, поэтому он, слегка помогая себе пальцами, начал отталкиваться от дна, стараясь выпасть из приближающегося светового пятна человека. Но тот был все ближе и ближе. Гребя руками и выпуская пузыри, он опускался прямо на беглеца. Еще несколько секунд, и Лука услышал его крик за маской герметичного шлема. Связь между собой у бойцов работала, и двое других резко развернули фонари в его сторону. Сагитай уже шел по дну, держа в руках тяжелый камень, чтобы не всплывать, другой боец уверенно плыл к Луке, а тот, что был сверху, схватил за ногу. Лука дернулся что было сил, но опереться было не на что, поэтому он сам лишь немного отъехал от крепко держащего его ногу бойца. Тот применил нож и вонзил его по рукоять в икру. Ранение было пустяковое, но дело было не в ранении. В том месте, где клинок соединялся с рукоятью, было небольшое кольцо, а вот в кольцо, которое Лука успел увидеть в свете фонаря, был продет шнур. Все стало ясно: эти трое просто загарпунят его и вытащат наружу. Псарас беззвучно закричал от ярости, выдувая из легких воду. Действовать нужно было как можно быстрее. Он подтянул к себе ногу, на которой висел боец, и ударил другой ногой его в забрало шлема, сначала один раз, затем снова. Конечно, это не могло устранить противника, но тот, закрывая лицо, отпустил одну из рук, держащих рукоять ножа. Лука схватился за рукоять обеими руками и, не в силах выдернуть удерживаемый противником нож, повел ногой вдоль лезвия, разрезая собственную плоть. Удивленный возглас вырвался из-за забрала, когда человек увидел, что разрезанная плоть, выпустив струйку темной жидкости, тут же начала сходиться. Лука ударил свободной ногой еще раз. На этот раз он разорвал дистанцию между этим бойцом, но на него уже завалился пока еще невесомый, но опасный в борцовой вязке Сагитай, также замахиваясь ножом, стараясь ударить им в спину, чтобы зомби так просто не смог дотянуться до него и вынуть. Удар ножом был неудачным, и отточенный клинок воткнулся в позвоночник, засев в нем только кончиком. Лука развернулся и схватил борца за руку, разворачивая вместе с ним так, чтобы двое других стояли за спиной нападавшего. Его ненормальная длина рук и ног давала преимущество. Он мог удерживать Сагитая на расстоянии в буквальном смысле одной левой рукой, учитывая, что это было под водой. Нож, не привязанный к элементу комбинезона, остался в спине, и беглец, пользуясь другой свободной рукой, достал его. В это время Сагитай удавом обвился вокруг удерживающей его руки, ломая ее в локтевом суставе. Через секунду легкий щелчок, приглушенный водой, оповестил что он добился своего. Движения дерущихся были замедленны, муть, поднятая со дна реки, не позволяла нападавшим видеть беглеца полностью, но двое других, перебираясь по Сагитаю, уже ползли на Луку, нащупывая его и готовясь нанести удар стальными жалами армейских клинков.
Лука прекрасно видел их контуры. Правой, уже сросшейся ногой он встретил первого, тот схватился за нее, словно пес, и тут же нанес удар ножом в бедро. Но тем самым он освободил пространство для нанесения удара вооруженной рукой уже самого Луки. Лука ударил уколом в висящего на руке бультерьера, который находился к нему больше спиной.
Комбинезон «Сева» не был предназначен для боевых действий. Все сталкеры знали, что и пуля, и слепой пес, и острый клинок бандита могут пробить, прокусить и проткнуть верхний химический стойкий слой пропитки, нанесенный на плотный синтетический материал, который хоть и был достаточно крепок, но никогда не предназначался для выдерживания грубых механических воздействий. За синтетическим слоем шли термоизоляционные, диэлектрические, абсорбирующие слои, и только потом святая святых внутренняя подложка с электрической сетью датчиков, сенсоров, проходящих сквозь все слои комбинезона, настроенных на получение как данных с внешней среды, так и данных о состоянии сталкера. И теперь не самый сильный, но колющий удар, пусть и не пробивший все слои, насквозь разгерметизировал систему, и из отверстия непрерывной и быстрой цепью начали убегать серебряные пузыри воздуха. Сагитай резко развернулся, поняв, что произошло. Этого хватило, чтобы выдернуть сломанную руку, но в Луку, крепко схватив за горло сзади удушающим приемом, вцепился третий боец, одновременно надевая через голову на шею петлю из тонкого шнура. Они знали, что нужно делать. Будь схватка на земле, у Луки наверняка не было бы шансов. Его бы спеленали и повезли насильно. Но дело для обеих сторон было крайне скверное. Сагитай стремительно терял воздух, но все еще тянул к нему руки, намереваясь снова схватить его. Лука ткнул ножом назад. Клинок наткнулся на твердую скорлупу шлема и отскочил. Он ударил еще раз – тот же самый эффект. Удерживавший беглеца позади уже подавал конец шнура Сагитаю, чтобы тот начал связывать руки, но тут в костюм хлынула вода. Поняв, что воздуха в обмен на секунды жизни не хватает, Сагитай крикнул что-то бойцам и начал тяжело всплывать. Пузырей из прокола на спине становились меньше, а движения человека – все отчаяннее. Выплыл он или нет, Псарас уже не интересовался, потому что обе его ноги были связаны шнуром, а сидящий за спиной воин закладывал петлю за петлей, намереваясь сделать хитрый капкан, который должен будет спеленать беглеца и обездвижить его как корягу. Лука попытался разрезать шнур ножом, но боец возле ног ожидал подобного и, выкрутив запястье, заставил уронить оружие. Между тем связывавший его паук уже обездвижил сломанную ранее, но теперь вполне работающую руку, привязав ее к телу. Лука в бессилии мягко опустился спиной на илистое дно реки. Теперь он смог увидеть красный силуэт второго бойца, который, помогая себе руками, чтобы не всплыть, стоял возле него, стараясь разглядеть в тучах ила, где находится правая свободная рука противника. Они переговаривались. Они знали, что ножа у их пленника нет и обе ноги и левая рука связаны. Теперь оставалось только нащупать вторую и также привязать ее, и тогда он, Лука Псарас, станет их трудным, но законным трофеем, ценным научным материалом, живым разумным носителем вируса, который будет подвергаться всем известным сейчас и еще не изобретенным экспериментам, чтобы раскрыть секрет этой формы жизни. Боец, стоявший от него слева, чуть выдвинул одну руку вперед, держась другой рукой за плечо беглеца, наклонился, чтобы лучше разглядеть пленника. Псарас отчаянно нащупывал хоть что-то вокруг себя. Вдруг его рука нащупала твердое – покрытый скользкой пленкой водорослей камень. Лука схватил его и изо всех сил двинул острой, торчащей его частью в забрало ничего не видящего перед собой бойца. Это было настолько неожиданно, что тот не успел ничего предпринять. Стекло покрылось сеткой трещин, и последовавший из мути второй удар пробил-таки прочное стекло, сделав в нем небольшое отверстие. Грязная зеленая вода Москвы-реки струей ударила в лицо человека, заставив того бросить все и, закрыв отверстие одной рукой, срочно всплывать. Теперь они были один на один с последним бойцом.
