Один за одним раздалось два мощных взрыва. Долг пошел на крайние меры по правилам войны, взорвав оба склада с боеприпасами и оружием. В небо взвились черные дымы поверженной и отданной врагу базы.

***

– Ну что, наука, какие подвижки? – озабочено спросил Гипс Трофима, находящегося в своей пластиковой палатке внутри ангара.

– По-прежнему ничего, – устало ответил ученый, отрываясь от экрана электронного микроскопа.

Трофим уже третьи сутки почти безвылазно сидел в лаборатории. Все тесты, которые он проводил, все анализы, электромагнитные облучения, питающие растворы и режимы вскармливания, которые работали на других вирусах, которым, в частности, был заражен и сам некробиолог, не дали ничего. Вирус окоченевших в железных клетках носителей умер окончательно. Все пораженные им ткани были разорваны в хлам. Не осталось ни одной целой структуры, в которой можно было бы выделить ядро или границы оболочки. Ничего, что могло бы подтолкнуть, в какую сторону двигаться, или хотя бы получить живой, пусть и ослабленный вирус, из которого потом можно было бы вывести колонию и работать уже с ней. Ничего. Его образцы крови, которые он оставил в инкубаторе, так же как и образцы крови Коваля, разрослись, заполнив выделенные им ячейки блистера и исчерпав ресурсы питательной среды, ушли в спячку, но не умерли. При желании можно было разбудить их. Более того, даже у мертвеца годовой стадии разложения всегда останется достаточно целых клеток, с которыми можно было бы произвести по крайней мере визуальную идентификацию их принадлежности. В этих же трупах, которым было всего несколько дней, все, все полученные клетки были изорваны в хлам, перемешаны, не осталось даже признаков органоидов. Действительно вакцина уничтожила все на таком уровне, на котором невозможно сделать это механическим способом, разве что сильные кислоты могли сотворить примерно то же самое.

Зато полученные образцы крови у большинства сталкеров Свободы сейчас были разобраны по блистерам и уложены в инкубатор. Трофим не заглядывал туда и уже не переживал за результаты. Он ожидал бы их после Выброса, которого в силу последних событий можно было ожидать в любой час.

– Ладно, Док, вылазь, отдохни. Тут нам новости пришли. Не очень хорошие, – сказал Гипс.

Трофим положил бесполезно дежурившую в руке ручку на открытый блокнот, так и не дождавшийся существенных записей, и встал. Сняв в предбаннике маску, шапочку, перчатки и халат, он задумался, стоит ли вообще их надевать в следующий раз. Вообще, ему надевать их смысла не было, но привычка и чистота эксперимента, в котором сейчас он не нуждался, все-таки не позволяли ему подходить к оборудованию и образцам тканей не защищенным, да и к тому же мало ли… Вдруг шевельнется среди всего этого что-то ценное. Некробиолог, выйдя с освещенной палатки под полумрак ангара, не сразу разглядел серьезное и озабоченное лицо свободовца.

– Пятнистые Росток взяли, – без предисловий сказал он. – Мы уже обсудили с нашей колокольни, но ты сам что думаешь?

– Росток? – недоуменно протянул Трофим.

– Да. В Зоне паника. Периметр отсечен теперь по-настоящему. Стреляют вообще во все. Никого не впускают, никого не подпускают. Глушат сразу с крупного калибра… Совсем крышу всем сорвало, – Гипс развернулся и пошел к выходу, предлагая продолжить разговор на свежем воздухе. – По всему периметру укрепления идут, строятся день и ночь. Автоматические турели, мины, колючая проволока просто тоннами, – продолжал он на ходу.

База Свободы удивительно быстро плотно поросла свежей, зеленой, плотной травой. Посаженные Хутором и другими сталкерами саженцы деревьев и кустарников уверенно держали листочки вверх, а темные влажные круги земли у основания говорили, что их дополнительно поливают, не дожидаясь дождя, и наверняка подкармливают удобрениями. Гипс сел на скамейку, сделанную из погибшего дерева, покрашенную в голубой цвет и поставленную на выходе из ангара. Солнце светило прямыми лучами через безобидные барашки облаков, которые могли в любую минуту вдруг превратиться в огромных темно-фиолетовых небесных баранов и столкнуться друг с другом с грохотом грома и молниями, катающимися как между ними, так и сыплющимися на землю.

– Я ничего не могу сказать, – сознался Трофим. – Ничего, что хоть как-то могло помочь…

– Я вижу, Док, – сталкер вздохнул, глядя куда-то вдаль. – В общем, так, выхода из Зоны теперь нет. Ни для сталкера, ни для меня, ни для Долга, вообще ни для кого. Даже Сидорович, хрен бездушный, слинять не может. Чего уж о нас говорить. Янтарь эвакуировали.

– Что весь? – удивился Трофим.

– Говорят, весь, – Гипс внимательно посмотрел на ученого. – Я за тебя сообщал туда, наверх, но там что-то страшное происходят. Все все забыли, ничего не надо. Я так понимаю, теперь ждут, когда этот вирус нас всех сожрет, или мы его сожрем, или хрен его знает…

– И?

– И видать, нам надо это Братство сожрать, какие варианты, – сказал Гипс. – Только шансы… Короче, слабовато у нас по шансам. Их там на Ростке уже штук двести пятнистых рыл может стать, а нас. вместе с бандитами, сталкерами, долговцами человек сто защищенных будет, потом они от обороны играть могут, оружие крупнокалиберное у них… Сами вроде не дураки, кто успел убежать, рассказали.

– Долг тоже участвует? – не веря, затаив дыхание, спросил Трофим.

– А куда ж они денутся, – невесело усмехнулся свободовец. – Выхода из Зоны им не дают. Рожка сожрали, остальные долговцы, они же прежде всего живые люди, а тут при таком выборе либо под пулю, либо к пятнистым, либо к Свободе на поклон, они все выбрали на поклон. Так у них хоть шансы есть… Ну какие-никакие. Не больше чем у нас у всех, у каждого, в общем.

Оба замолчали. Трофим вдруг поймал себя на мысли, что Гипс часто смотрит в небо и вообще ведет себя так, как будто прощался с тем, что видит, и готовится умереть. Солнце по-прежнему ласкало ярко-зеленые стрелки растущей травы, тихо шумел ветер в далеком подлеске, шрамированном мертвой черной полосой некогда отступившего Братства, тихо и спокойно. Даже не было слышно воя собак или карканья ворон, которое в условиях Зоны передавалось иногда слишком далеко. Пусто. Пустая Зона, какая-то выжатая и ожидающая. Словно сломленная новым хозяином, который нашел на нее управу и теперь, встревоженную и испуганную, временно не давил своей пятой, оставляющей черные, болезненные отметины на ее лице.

– Тихо-то как, – сказал ученый.

Гипс промолчал, согласившись. Теперь и Трофим проникся этим общим настроением и фоном Зоны. Все. Игра была проиграна. Чаша весов больше не качается. Выбить из обороны двести или даже сто пятнистых силами живых людей было просто невозможно. Ждать, когда зомби соберутся с силами и дадут последний бой на этом, наверное, единственном пятачке земли, который может дать им хоть какой-то отпор, было ошибочно. Время работало против живых. Пытаться пробиться силой за Периметр? Погибнув еще на первой линии? Не вариант. Вариантов не было. Нужно было атаковать врага в обороне. Заставить его замерзнуть там, обессилить и, возможно, умереть с голоду – вот единственный шанс.

Трофим не мог знать, что еще вчера Гипс, Лапа, Хунта и Терек, один из офицеров Долга, который принял командование на себя, всю ночь обсуждали, дымя сигаретами и чашками кофе, что и как нужно делать. Десятки раз перерисовывали планы Ростка, десятки раз считали и пересчитывали людей, защищенных артефактом. Составляли списки, рисовали схемы. Людей не хватало катастрофически, а говорить о том, чтобы вести с собой в бой питательные элементы для зомби, которыми становились все сталкеры без артефакта «кристалл», не собирался никто. Все лидеры группировок понимали, что это конец их истории. Так или иначе, но они слишком долго воевали здесь друг с другом, с Зоной, с мутантами, чтобы отклониться от последнего боя, исход которого ясен. Если хорошо подготовленная эшелонированная оборона Ростка, находясь в большинстве, не смогла удержать сотню с небольшим пятнистых, то что может сделать сотня живых против двух сотен совершенно не безмозглых зомби, находящихся в обороне? Гораздо проще погибнуть от пули, чем стать одним из тех существ, которые могут обходиться без внутренних органов, которые выпивают саму жизнь из человека, из растений, из земли в секунды, оставляя лишь черную оболочку. Гипс вздохнул. Ему незачем было сейчас быть похожим на героя, каждый сталкер знал ставку в этой игре, и сейчас многие хотели пойти в бой, чтобы честно погибнуть, чем быть беспомощной овцой, когда зомби придут за ним.