– В бинокль смотрели, – вставил Выпь, – пятна у них жуткие, как больные йодом перемазались.

– Да, – кивнув головой очередной раз, согласился Калач. – Только они не просто так ходили, они кабанчиков местных голыми руками загоняли. Это мы потом увидели.

Трофим насторожился, признаки третьей категории, а вот что за йодные пятна, это неизвестно вообще.

– Кабанчики даже и убежать особо не успели, попадали, а те ушли, – закончил Калач, выжидательно глядя на ученого.

– Пятнистые ушли, – дополнил Выпь. – Мы ходили потом на то место, кабанчики черные лежат, как пустые. Выжатые. Жуть.

– Да, – обернувшись на напарника, снова подтвердил Калач.

– Мы тут вспомнили, что зомби в последнее время могут соки из человека выжимать, вот и решили сюда прийти рассказать, – сказал Выпь, и теперь оба сталкера уставились на Трофима.

– По твоей части, Док? – спросил Гипс.

– По моей, – кивнул Трофим.

– Хорошо. Мужики, прогуляйтесь пока, мы с наукой покумекаем тут, – распорядился он.

Сталкеры согласно встали и вышли, прикрыв за собой дверь. Гипс вздохнул, провожая их взглядом. Дождавшись, пока их шаги стихнут, он указал Трофиму на стул.

– У нас тут, Док, неприятности. Пропала наша шестерка возле Рыжего, еще до Выброса. Мы за этим следим, связь держим регулярно. Напали на них ночью. Что и кто, точно не знаем, но что-то часто мне стали попадаться сообщения, что ряженые там мелькают.

– В смысле ряженые, – решил уточнить Трофим.

– Ряженые… Разные группировки, но вместе. И Свобода там, и Долг, и наемники, и сталкеры, бандит один был замечен. В лицо никто не опознавал, близко не подходили, ПДА не отзывалось, но форму было видно. Я так понимаю, это с наших ребят переодетые ходят. Поэтому и ряженые.

– Понял.

– И сейчас, судя по тому, что мужики говорят, это ходячие, как раз по твоей части. То есть мне надо разобраться, те, которые кабанчиков загоняли, наследили ли они возле стоянки? Или они к нашим ребятам ходу не имели. Ряженые – это кто? Новая группировка, йодом перемазанная, или ряженые – это зомби. Если зомби начали человечиной промышлять, да еще в таких масштабах, чтобы всю нашу шестерку снести, то тут уж извини, но больше мы себя в утрату не дадим. Нужно будет только в Рыжий лес смотаться с Калмыком. Разведку произвести, могут ли мертвецы такое сделать, они ли наших ребят схарчили, или мухи отдельно, а щи отдельно. Понятно я выражаюсь? – спросил Гипс.

– Понятно, – тихо ответил Трофим и приуныл, передумав сообщать Гипсу о заражении.

Сейчас-то уже какая разница? После поговорят, если придут. По-своему поняв уныние ученого, Гипс встал и хлопнул его по плечу.

– Не бойся, Док. С Калмыком пойдешь, он у нас зверолов уже как четыре года. Все тропы знает, каждого мутанта в морду целует, аномалии руками раздвигает. Не пропадешь. Только с зомби у него опыта нет, не живые они и временные, вот ему и незачем было их изучать. Тут ты нам и пригодишься.

– Понял, понял. Надо «кристаллов» Калмыку набрать, близко подходить будем. У меня-то уже в Севу вшиты, – слабо улыбнулся Трофим.

– Это я знаю, – ответил Гипс. – «Кристаллов» сейчас в Зоне мало стало. Народ как про их экраны узнал, все для себя прижал. Но у нас, конечно, запас есть. На Калмыка и еще десяток человек точно наберется. Я, кстати, сейчас и распоряжусь, чтобы их в оборот пустили, и огнеметы дедовские починим. Если дело обернется плохо, то мы должны быть готовы. Давай, Док, собирайся. Сегодня и пойдете. Кстати, ты чего хотел-то? – спросил он, вспомнив, что Трофим сам пришел к нему.

– Да ничего, особо. Так, мелочи, – ответил ученый и вышел из кабинета.

Через два часа он был готов. Калмыка он нашел в его комнате в ангаре. Вопреки ожиданию кучи трофейных голов на стенах, как это можно было предположить, исходя из профессии зверолов, на стенах красовались совсем не головы, а книги. Множество книг совершенно разного направления, от учебников по математике начальных классов до художественной литературы и книг на иностранных языках. Посередине стоял стол, также уставленный книгами, новая, явно не местная настольная лампа и кресло-качалка. Раскрыв рот, Трофим задумчиво прочитал несколько корешков из библиотеки зверолова, но вопросов задавать не стал.

Калмык действительно оказался калмыком лет тридцати, небольшого роста, крепенький, сухонький. В его монгольском лице с примесями русской крови удивительно смешивались азиатские и европейские черты, прямой нос, смуглая кожа, высокий лоб, но глаза все равно были черными и чуть раскосыми. Сталкер быстро прощупал места, где Трофим вшил «кристаллы» в Севу, и тут же начал начинять свой базовый комбинезон Сева, без модификаций, таким же образом, ловко орудуя иголкой и нитью, перекусывая нить зубами. Не ускользнуло от его глаз и общее подавленное состояние Трофима.

– Чего переживаешь, Док? – спросил он, прицеливаясь ниткой в иглу. – Дойдем, вернемся. Сегодня выйдем, быстро пойдем налегке. Завтра с утра там, поговоришь со своими зомби, выяснишь, что к чему, и обратно, – улыбнулся он, вдев наконец нить в игольное ушко.

Трофим только махнул рукой. Объяснять не хотелось, да и думать об этом тоже. Приняв ответ жестом ученого как нечто, что не стоит брать в голову, Калмык продолжил шитье, вшивая последний обломок «кристалла» в подшлемник комбинезона.

– Бегать умеешь? – спросил он, закончив работу.

– Умею, – ответил Трофим, готовый к любому развитию событий.

– Хорошо, вначале бежать будем. Не быстро, есть у меня дорожки, которые за все время и не менялись почти, там только радиация шумит, по ним пойдем. Я только поэтому Севу и ношу, чтобы можно было по таким местам двигаться, а так она мне без надобности. Мутанта не держит, пулю с трудом, в аномалии за артефактами я не хожу, – говорил он, застегиваясь и надевая тонкий рюкзак.

Трофим последовал его примеру. В его рюкзаке были только продукты и вода. Из оружия «Глок», однажды подаренный Якорем, очевидно оставшимся на Пепелище вместе с Молем.

– Ну что, готов, человек-открытка? – спросил он, взяв в руки потертый, но внушающий доверие Винторез.

– Почему открытка? – смущенно спросил Трофим.

– Потому что на лице все написано, – ответил Калмык, и в его азиатских глазах блеснули искорки смеха. – Готов?

– Готов.

– Пошли, – сказал он и пошел вперед.

Дойдя до ворот, он еще раз оглядел Дока и, видимо, удовлетворившись результатом, свистнул в воздух. Два свободовца в экзоскелетах даже ухом не повели, зная об этой привычке сталкера, теперь о ней знал и Трофим. Не оборачиваясь больше, зверолов перешел на легкий бег. Двигалась пара очень быстро по сравнению с вообще возможной скоростью передвижения для Трофима. Калмык бежал легко и ровно, упруго перепрыгивая неровности, иногда скатываясь прям на заднице по склонам оврага. Трофим сначала опасался, что выдохнется через двадцать минут, но с удивлением обнаружил, что выдерживает выбранный темп. Некстати вспомнив однажды сказанные слова неким голубоглазым куратором Алексеем на Янтаре, в кабинете директора Водопьянова: «…а то, что бойцы, как вы говорите, «зараженные» этим вирусом, двигаются быстрее, стреляют точнее, раны затягиваются, инфекция не берет, спят меньше, это как понимать? Заражение?» «Заражение» – сам себе ответил на этот вопрос Трофим. Счетчик радиации временами трещал как в последний день, иногда зуммер встроенного в шлем детектора аномалий подавал свой сигнал, информирующий о приближении зоны разрежения или повышенного давления, или о сильном электрическом поле, но Трофим, полностью доверившись проводнику, натянув лямки рюкзака, чтобы полностью исключить его надоевшее похлопывание по пояснице, шаг за шагом, движение за движением повторял движения Калмыка, двигающегося словно кот по знакомой крыше.

***

Окрестности Янтаря. Возле железного двустворчатого люка возился Кучер, шипя пламенем и настраивая резак. Баллоны с пропаном и кислородом лежали тут же. Рядом стоял Кабан в экзоскелете, вооруженный пулеметом, а за ним, сжав фазометр, стоял Берик, вооруженный напутствиями заведующего лабораторией и, как считали другие долговцы, знанием предмета. Еще несколько человек из группировки Долг, прикрывающие их, стояли подальше между деревцами, посматривая из стороны в сторону. Разумеется, все были перекрыты осколками «кристалла», чья цена на внутреннем рынке Зоны выросла многократно и почти сравнялась с легендарными артефактами типа «душа», «пузырь» и «золотая рыбка». Обернувшись на охранение и надев темные защитные очки, Кучер приступил к процессу. Въедаясь пламенем горелки, брызжа каплями расплавленного металла, он начал медленно прожигать дверь, намереваясь срезать ее по предполагаемым петлям. Вскоре одна из половин просела, обозначая, что петли уже не держат ее. Кабан вместе с Кучером попытались поднять ее ломом, но она хоть и была срезана с петель, все еще держалась на засове. Кучер вздохнул и, прикинув, где должен быть засов, минут через десять срезал и его. Половина створки рухнула вниз, а за ней лишенная опоры провалилась и вторая, обнажив полукруглый карман, в котором могло уместиться максимум четыре человека, и темный, узкий, всего около метра шириной проход с бетонной лестницей вниз, уходящей почти под сорок пять градусов. Из открывшегося отверстия потянуло легким сквозняком, показывающим, что где-то еще возможно есть такой же вход или выход. С сомнением посмотрев на лестницу и открывшийся черный зев, Кабан, вполовину повернув голову к ученому, но не отрывая взгляда от гипнотизирующей норы в земле, спросил: