– Это значит, что там есть холодные участки, Док, – сказал Яков. – Трос бы нагрелся сильнее, просто передавая температуру по железу, пока я возился. Может, наш Бизон того… тут прошелся? – предположил Яков, подозрительно глядя на раскаленное в жар дно аномалии.
– Я, Трофим, тоже так думаю, – сказал Берик, – уж слишком разлом большой, и по пути так-то на Янтарь получается.
– А, может, Бизон по другому разлому прошел, который мы не знаем? – предположил Трофим.
В его планы никак не входило, да и сейчас не очень верилось, глядя на раскаленную, преломляющую воздух жаровню внизу, что Бизон прошел где-то там и был встречен объектом четвертой категории. Хотя не исключено, что Бизон прошел каким-то образом по дну, а четвертая категория стояла сверху, вот там, где они сейчас. Он оглянулся по сторонам, посмотрел противоположный край обрыва. Может, стоит посмотреть там? Снова со стороны Пепелища послышался треск автоматов, ухнула граната, снова треск, но уже более торопливый, затем выделенный щелчок СВД. Бойцы снова направили свои взгляды в сторону шума.
– Долговцы воюют, – озабоченно сказал Сагитай, – ОЦ-14 трещит.
– Да, калибр приметный, выделяется, – согласился Яков.
Тем временем трос остыл, и Сагитай снова смотал его и бросил на кристалл. Теперь было очевидно, что трос нагревается неравномерно, кое-где он сразу принялся краснеть, а где-то оставался без изменений. Бросок был неудачный, зацеп упал сбоку, и возможности подтащить его хоть как-то к кристаллу не было.
– Так тебя, – едва слышно произнес боец, ругая теряющее упругость стальное лассо и торопясь вытащить его наружу, чтобы не перегревать.
Снова раздались выстрелы, на этот раз одиночные. Кто-то менял позицию, а одиночные прикрывали его огнем, не давая противникам высунуться. Через несколько секунд одновременный встречный треск автоматов.
– Да что же там происходит? – не выдержал Трофим и полез за ПДА, в надежде хоть что-то увидеть на экране.
На экране на черном фоне зелеными буквами светилась надпись: «Привет, Док». Странный, совершенно незнакомый формат быстро дал понять, что это чат свободовцев. «Привет. Это кто?» – отбил Трофим. «Якорь» – пришел ответ, – «вы чем там занимаетесь?!». «Кристалл ловим, а что?!» – отбил Трофим. Его переписку заметила остальная группа и, пользуясь тем, что тросу все равно надо остыть, встала позади ученого, заглядывая в экран. «Молодцы, что ловите. Теперь без паники, хорошо? Стойте как стоите и ловите дальше», – пришло сообщение от Якоря. «Будем ловить, пока не поймаем, а что случилось?», – заинтригованно спросил Трофим. «На другом берегу химера, уже полчаса как смотрит на вас».
Группа, читающая это, окаменела. Трофим спиной почувствовал, как напряглись бойцы. Как к нему подступает липкое чувство страха, слабеют ноги, и пересыхает во рту. Никто не шелохнулся. Трофим закрыл глаза, он точно знает, где лежит химера. Он же видел ее морду, она спрятала меньшую голову лапой и закрыла нос второй головы другой лапой. Он видел одну из двух с черными глазами, пристально следящими за ним. Их глаза встретились, но он не понял, что это было, он просто не мог поверить в это, поэтому поверил в то, что ее нет. Химера – черная легенда Зоны. Двуглавый зверь, больше похожий на огромного льва пепельного цвета с двумя головами. Одна слепа и меньше по размеру, чем полноценная вторая, похожая и на кошачью, и на человеческую голову. У них у всех четверых нет шансов, разве что спрятаться в разломе, но она при желании достанет и оттуда. Химера. Носитель чудовищных регенеративных способностей, дублирующих жизненных органов, толстой и прочной шкуры, выполняющей защиту от аномалий и пуль лучше, чем имеющийся на нем комбинезон Сева, хоть и с тремя звездочками модификаций. Химера. Порождение то ли Зоны, то ли человеческого гения, непредсказуемая и своенравная обитательница глубокой Зоны. Против ее когтей и ярости не устоит даже экзоскелет. Против нее нет шансов даже у долговского квада, нет шансов даже у двух, а с такого расстояния она в один прыжок может перепрыгнуть через разлом и как мышей передавить их всех, одного за другим, пережидая очереди в упор, по кошачьи хлеща себя хвостом по бокам, пока будет душить первого, затем второго, затем третьего…
– Что будем делать? – сипло спросил Сагитай.
– Добывать кристалл, – негромко ответил Трофим, отметив, что его голос суров и тверд. – Пока мы занимаемся этой игрой, мы ей интересны, как только мы начнем вести себя как мыши, мы станем мышами.
– Трос остыл, – сказал Сагитай.
– Кидай, – ответил Трофим и тут же негромко добавил, – что бы ни случилось, не паникуем, если надо, притворитесь мертвыми, мы ей не интересны как еда, ее интересуют только мыши.
– Есть притвориться мертвым, – сказал Яков и усмехнулся, – ты знаешь, Док, что мне тут нравится больше всего?
– Что?
– Что каждый раз, когда происходит что-то вроде этого, у меня подмышками щекочет.
– Почему это?
– Волосы дыбом встают.
Группа коротко нервно хохотнула. Сагитай, стараясь незаметно увидеть химеру, забросил трос, пытаясь не делать резких движений. Зацепы упали почти на кристалл, но не дотянулись всего чуть-чуть. Трос опять начал дымить. Боец вынул его из аномалии. Яков тем временем достал из рюкзака тактическое зеркало и, повернувшись боком к противоположному краю обрыва, разглядывал мутанта.
– Я ее вижу, – сказал он нарочито таким тоном, словно обсуждал погоду. – Лежит, морду закрыла, наблюдает. Вы знаете, что к хищникам нельзя поворачиваться спиной? Это сто процентов кошка по природе своей, для них надо делать вид, что ее не существует. Мы про нее отдельный курс слушали.
– Это где же? – спросил Берик, смотрящий себе под ноги, по всему видно совершенно не стремящийся разглядеть химеру.
– Это в НИИ Ладога, – негромко ответил Яков. – Говорили, что она телепат.
– Трос перегорает, Док, – пожаловался Сагитай, – вон нитки уже лопаются, – он указал пальцем на крошащиеся стальные витки. – Еще пара попыток, и амба.
– Кидай, дружище, кидай, у нас вариантов не так уж и много, – ответил Трофим.
Боец достал, покатал по земле и снова скрутил трос, тот потрескивал и стрелял мелкими кусочками металла. Он действительно был перекален. Еще одна попытка зацепиться за кристалл, теперь даже несмотря на ужасное состояние троса зацепы легли так, как надо. Немного покрутив и подвигав нехитрое устройство для выемки артефактов, Сагитай добился того, чтобы зацепы приложились к большему количеству граней, и потащил кристалл. Медленно оставляя в раскаленном дне искрящие борозды, кристалл подбирался к стеклянному краю обрыва. Сталкеры подошли чуть ближе к краю, на миг забыв о химере. Напряженно и плавно вытаскивая раскаленный трос, который к этому времени превратился в хрупкое светящееся стальное копье, боец подтащил артефакт к самому подножью стеклянной стены. Перчатки его комбинезона задымились, боец зашипел от боли, но продолжал тащить трос. Раскаленное до малинового свечения железо делало свое дело.
– Давай я перехвачу, – предложил Трофим и взялся за инструмент.
– Давай, Док, – едва сдерживаясь, сказал боец и отступил от края.
Металл, шикнув, оказался в руках Трофима. Стараясь не делать резких движений, он тянул трос на себя, на конце которого висел артефакт, мягко отсвечивая рассеянный свет полированными гранями. Вот он поднимался на метр, вот с неимоверным усилием и начинающимися дымиться перчатками Трофима он поднялся еще на метр. Берик встал позади Трофима, намереваясь сменить его. Словно кошка, следящая за уползающим за угол манком, химера подняла заднюю часть тела и с громовым рыком перепрыгнула к сталкерам. Трофим вздрогнул и выронил кристалл, тот с тихим постукиванием скатился по стеклянной поверхности обратно на дно разлома. Трос, который уже спекся в цельную конструкцию и не гнулся, переломился и упал красным колом на хребет химеры. Еще один рык, и сизый дымок паленых волос. Трофим обернулся, Яков уже сел на землю, подтянул ноги к животу, спрятал между ними голову и накрыл руками, Сагитай сделал так же. Берик просто лег на живот и развел руки и ноги в стороны, чтобы не перевернули. Трофим же от растерянности так и остался стоять с обломком троса в руках, тупо таращась на страшного хищника, который, раздраженно подергивая опаленной шкурой, двигался к нему. Именно сейчас он пожалел, что не может терять сознание от страха, как женщины, и даже если пройдет коричневая нота, это никак не повлияет на химеру, поскольку он был в герметичном комбинезоне. Химера, чья голова достигала груди человека, вплотную подошла к сталкеру, неотрывно глядя ему в глаза. Обнюхала стекло комбинезона, лизнула его, перед лицом ученого мелькнул широкий, как лопата, язык с сотнями мелких шипов на поверхности, огромные острые зубы и черная каемка губ. Через мгновенье стекло, замазанное слюной, перестало давать четкую картинку, только пятно, определяющее положение мутанта. Химера обошла сталкера и вдруг сильным ударом сзади по щиколоткам сбила его с ног. Он упал навзничь и замер, прижав руки к груди. Недовольная его поведением кошка перевернула его лицом вниз, слегка прихватила затылок комбинезона, но тот, сопротивляясь скорлупой шлема, выскользнул из ее пасти. Химера рыкнула и перевернула человека обратно, лицом вверх, он все также лежал неподвижно, прижав руки к груди. Отошла. Обнюхала, осмотрела остальных сталкеров, замерших в принятых позах. Вернулась к первому, лежащему у самого края обрыва. Понюхала еще раз и, мотнув головой, чихнула. Никто из них не показался ей интересен. Раздосадованная двуногими химера, пощупав Трофима когтистой лапой, словно играющая кошка клубок ниток, ударом лапы скинула его в разлом.
