– Когда?

Взгляд Лукаса светился ненавистью. Трофим сделал вид, что не заметил этого.

– Скоро. Когда точно сказать не могу, нам с Бериком Капезовичем, очевидно, нужно будет заняться поиском третьей и четвертой категории.

– Ты мне… – Лукас осекся, – вы мне графики сбили, Трофим Аристархович, из-за вас я выбьюсь из графика работы над докторской, – нетерпеливо сказал он, повышая тон.

Голос Лукаса был готов сорваться на визгливый истеричный крик человека, который всю жизнь хотел контролировать все или хотя бы то, что касалось его, почти поверил в это, но реальность оказалась сильнее его убеждений. Трофим почему-то испытал странное удовлетворение от того, что этот его коллега находится в таком состоянии.

– Ну извините… – негромко и равнодушно сказал Трофим.

Лукас задохнулся яростной слюной от такого тона. По его мнению, Трофим должен был со слезами покаяния упасть ему в ноги и валяться, вымаливая прощения, положить часть жизни на то, чтобы как можно скорее восполнить потерю образцов, а Лукас —снисходительно простить его только после того, как он восстановит все образцы, подобострастно будет помогать ему в аппаратных исследованиях и желательно потеряет глаз или руку или еще что-нибудь, чтобы это было заметно для окружающих. А еще было бы идеально, чтобы увечье, полученное Трофимом, сделало невозможным дальнейшее развитие его научной деятельности, и он навсегда остался собачонкой, приносящей каштаны из огня для великого Лукаса Константиновича. Глаз Лукаса задергался, он уже набрал воздуха, чтобы что-то сказать, как в дверь постучали.

– Док здесь? – из приоткрытой двери показалась голова долговца.

Трофим узнал его, это был Орех, тот, что вчера был делегирован к Трофиму просить его помочь с Бизоном.

– Да, здесь, Орех, заходи, – позвал его Трофим.

Вид огромного долговца в броне и при оружии, пахнущего дождем и воздухом Зоны, приостановил Лукаса. Вообще, долговцы не обращались к ученым лично, в этом не было необходимости. Бойцы не замечали яйцеголовых, неся службу на воротах, ученые не замечали бойцов, потому что, как правило, незачем. Обращение лично к кому-либо из научной братии было крайне редко, а использование клички в отношениях было просто неприлично.

– Док, там это… – боец окинул взглядом сидящих за столами людей в белых халатах, – там мертвяк один, то есть объект, он в трамплин попал, поломался весь, портит нам… в общем, мы его того… порешили, – наконец сознался он.

– И что? – спросил Трофим.

Такое дело было нечастое, но и нередкое. Если зомбированные проявляли агрессию, то разговор с ним был короткий. Очередь в голову, за ноги и в воронку или жарку, где его спрессует в лепешку и вдавит в землю либо превратит в золу.

– Ну, мы с ребятами подумали… может, вам надо чего… там много насобирать можно, не как с Бизона, – добавил он, подумав.

– Спасибо, Орех, конечно, мы обязательно соберем образцы! – показав большой палец вверх, сказал Трофим.

Долговец просиял широченной улыбкой.

– Ага, ребята так и подумали. Я, если на выходе не дождусь, то там Нюх дорогу покажет, – сказал Орех и, развернувшись, вышел, слегка задев плечом дверной косяк.

– Вот видите, Лукас Константинович, уже и образцы появляются, – улыбнулся Трофим. – Вы, как я знаю, у нас по штатным обязательствам также проходите как полевой исследователь? Вот, пожалуйста, удобный случай восстановить часть вашей коллекции.

– Как? – опешил заметно побледневший Лукас, – Я в Зону?! – он посмотрел на Лисова, ища поддержки, мол, как этот наглец может мне, МНЕ предлагать такое.

– Ну, конечно же, вы, Лукас Константинович, больше некому. У нас с Бериком Капезовичем отгул, поскольку мы только сегодня вернулись из ночного, и комбинезоны еще с дезинфекции, наверное, не проветрились, а у вас с Валентином Петровичем и инструмент в сборе, и снаряжение сухое.

– Ну как же, Валентин Петрович, мы с вами можем выйти в Зону? – ища поддержки у коллеги, спросил Лукас, на лице которого проступили красноватые пятна.

– Правильно говорит Трофим Аристархович, – вмешался Лисов. – Вы, Лукас Константинович, так же как и Валентин Петрович, получаете надбавку за полевые исследования, связанные с риском, а в полевых исследованиях не участвуете, поэтому я как ваш непосредственный начальник ввиду стечения обстоятельств приказываю приступить к полевым исследованиям с целью забора образцов незамедлительно. В противном случае мы привлечем других сотрудников из НИИ Ладога, которые уже третий месяц просят допустить их хотя бы к полевым работам. Вам понятно?

Никто не ожидал такого подхода от заведующего, обычно выбиравшего обтекаемые выражения, действия и формулировки. Лукас с пятнистого стал снова бледным. Трофим с удивлением смотрел на шефа.

– А как же лаборанты? Они что же не могут? – затравленно спросил он.

– Они не имеют официального допуска к нашим полевым работам, кроме того, они, так же как и Трофим Аристархович, вернулись сегодня из ночного.

Лукас вскочил и хлопнул ладонью по столу.

– Хорошо! – с вызовом сказал он. – Но если со мной что-нибудь случится, это будет на вашей, Алексей Иванович, и на его, – он указал пальцем на Трофима, – совести. Пойдемте, Валентин Петрович!

С этими словами он резким шагом двинулся на выход и постарался громко хлопнуть дверями, но, к несчастью, позади его уже догонял Валентин Петрович, и вместо грохота двери коридор огласил жалобный вскрик Петровича, получившего по лицу дверью. Трофим, не скрываясь, расхохотался вслед уходящим. Через секунду в проем так и не закрывшейся двери высунулось пунцовое лицо Лукаса, с небольшой пенкой слюней в уголках рта, которое беззвучно что-то шептало.

– Слабак! – наконец выкрикнул Лукас, брызнув слюной.

– Леденцов дать? – искренне послал его Трофим.

Дверь наконец захлопнулась, с подобающим для ситуации грохотом. Через минуту, когда шаги уходящих некробиологов стихли, Лисов стряхнул со лба несуществующий пот.

– Ну прямо как дети, честное слово.

Он постучал пальцами по столу и философски углубился в чтение каких-то бумаг.

– А вы что же не идете на отдых, Трофим Аристархович? – спросил он вдруг, вспомнив о сидящем напротив коллеге.

– Да, сейчас, гляну напоследок на образцы и отдыхать, – ответил Трофим. Ему совсем не хотелось раньше времени говорить о своем потенциальном открытии.

Стараясь делать вид, что не особо спешит, Трофим прошел во вторую комнату, а затем почти бегом в четвертую. Вот он, старый холодильник с погубившими все образцами. Трофим вплотную подошел к ним, держа кристалл на вытянутой руке подальше от стеклянных пеналов. Да, определенно есть влияние, легкая головная боль, опять заныла шея, позвоночник. Он придвинул кристалл к груди, через секунду болевые ощущения исчезли, стараясь не поддаваться эмоциям, он проделал это несколько раз. Определенно, кристалл работал как экран от колоний вируса четвертой категории. Оставалось выяснить, работает ли он только на частоте вирусов четвертой категории или экранирует в принципе электромагнитные колебания подобных частот? Трофима распирало от радости и новых возможностей. Борясь с собой, он с невозмутимым видом покинул лабораторию, не забыв попрощаться с шефом. Весь его эксперимент с кристаллом занял несколько минут, и Трофим справедливо полагал, что Лукас и Петрович еще переодеваются на выходе. Поэтому он прошел в свою комнату, где варварски при помощи кроватной ножки и пола разломал кристалл на несколько частей. Несколько раз с нарастающей силой ударив артефакт ножкой кровати, он добился своего. Кристалл лопнул, расколовшись на десяток осколков разного размера, собрав и пересчитав осколки, он выбрал несколько покрупней и распределил их по карманам одежды. Пару засунул в правый и левый нагрудные карманы, пару – в карман брюк, еще один взял с собой вместе с иголкой и катушкой черных ниток, чтобы подшить к подшлемнику. Закончив приготовления, Трофим двинул наверх, ему срочно надо было проверить теорию на практике.