– Этакий мегаобъект? – спросил Трофим.

– Да.

– Его бы, наверное, давно нашли. Сталкеры, долговцы. Он бы наверняка проявил себя, были бы жертвы, кто-то бы что-то видел. Кроме того, он бы синхронизировал и всех остальных на Пепелище, – возразил Трофим.

– А откуда вы знаете, что жертв не было, а объекты на Пепелище еще не синхронизированы? – прищурившись, спросил Лисов.

– Алексей Иванович, вы меня просто пугаете, – почти искренне сказал Трофим, – вы предлагаете мне проверить это?

– Трофим Аристархович, кто, если не вы, поведет науку в этом направлении? Я могу предложить только теорию, но теория без практики мертва, а практика без теории, как вы знаете, слепа. Я, признаться, тоже думаю, что объект четвертой категории был бы замечен, но утверждать то, что Бизон за три дня эволюционировал в сотни раз быстрее всех известных нам объектов, по меньшей мере опрометчиво. Кто-то или что-то поспособствовало этому, и это должно быть возле Пепелища. Мы, в вашем лице, сможем обнаружить, по крайней мере, признаки присутствия этого объекта.

Трофим задумался. Не зря его шеф был заведующим лаборатории. Он действительно любил свое дело и умел обрабатывать большие объемы информации. Вкупе с хорошей профессиональной памятью, конечно, дающей осечки на абстрактные для него понятия, такие как долговец, Бизон или Пепелище, он являлся крепким теоретиком в своей области.

– А что это было за проявление в ультрафиолетовом спектре? – неожиданно вспомнив, спросил Трофим.

– Если честно, даже не могу ничего предположить, – ответил Лисов, – абсолютно не поддающееся интерпретации явление. Никакой последовательности, привязанности к объектам или цикличности… просто как будто помехи на фоне.

– Странно, сомнительно, но пока будем иметь в виду, что, возможно, это аномальный местный фон, – сказал Трофим. – Но вернемся к нашим барашкам. Я так понимаю, что если наши объекты будут перепрограммированы в четвертую категорию, то… Вы видели вчерашнюю запись с камеры комбинезона?

– Да, видел, Трофим Аристархович, вы повели себя как настоящий герой, – похвалил Алексей Иванович.

– Да я не про это, – отмахнулся от запоздалой похвалы Трофим, – вы уровень энергопотребления видели? Бизон умял под пятьдесят тысяч килокалорий через экраны экзоскелета. Вы представляете уровень этого воздействия, скорость синхронизации даже с мертвыми клетками и веществами? Они могут получать энергию из всего, – Трофим задумался. – С другой стороны, если они могут получать энергию от всего, то, может, и не будут голодны… только местность в округе будет мертва.

Стоящий в отдалении Валентин Петрович прокашлялся.

– Можно я скажу? – спросил он.

– Да, конечно, – благосклонно кивнул Лисов.

– Если на Пепелище вдруг все объекты окажутся четвертой категории, то будет чрезвычайно опасно отправлять туда Трофима Аристарховича. Для этой задачи подойдут простые сталкеры, сделают пару снимков и все.

– Верно, Валентин Петрович! – похвалил Лисов, – действительно, незачем ценного сотрудника до ветру посылать, – он рассмеялся неожиданно проскочившей довольно неуместной шутке, откинувшись назад и довольно похлопывая себя по животу.

– Да уж, Алексей Иванович, а с виду интеллигентный человек, – сделал вид, что обиделся, Трофим.

– Ну извините, извините, Трофим Аристархович, это я так… полюбовно можно сказать. В общем, Трофим Аристархович, предлагаю следующий план действий: я сейчас дам распоряжение, чтобы сотрудничающие с нами сталкеры прочесали Пепелище на предмет разрушения локальной экосистемы, а вы готовьте, так сказать, теоретически методику для изъятия образцов с объектов третьей категории, – Лисов закатил глаза в потолок, что-то подсчитывая. – Мы, конечно, можем рассчитывать на увеличение бюджета, на премии… – тут по его лицу пробежала блаженная полуулыбка, – видите, как вирус быстро развивается, уже четвертая категория образовалась, а ведь третья не более чем неделю назад была подтверждена фактически. Просто эволюционный взрыв. Мы с коллегами проведем коррекцию исследовательских работ в свете произошедших событий, – уже совсем расслабленно сказал Лисов, очевидно, мысль об увеличении бюджета и премиях смирила его с потерями, – и продолжим работы над образцами… ну, когда они у нас появятся.

Трофим представил, что методика отбора проб, которую он описал в статье, сильно и не изменится, разве что риски увеличатся, но он единственный, кто представляет, как подходить к объектам, а раз он все еще жив и не особо пострадал, то, видимо, что-то он понимает. Берик хоть и смелый человек, но настолько рисковать собой он не будет, это уже как-то по-дружески, без обид и недопонимания обсуждалось с ним в поле.

– Понятно, Алексей Иванович, – кивнул Трофим.

– Ну что по повестке дня все? Совещание окончено? – решил подытожить заведующий лабораторией и, закономерно не услышав возражений, встал и под приятной волной повышения бюджета ушел прочь, очевидно, готовить речь и подсчеты, подтверждающие необходимость незамедлительного увеличения финансирования.

Минут через пять, полистав какие-то бумаги на столе, так и не придвинув к нему стул, ушел погруженный в раздумья Валентин Петрович. Трофим остался лицом к лицу с холодильниками, освещенными ярким светом ламп, поставил стул напротив холодильника и погрузился в раздумья. Ну, допустим, почему новые образцы уничтожили остальные, это можно понять. Настолько значительное качественное превосходство превратило остальные колонии просто в источник энергии для новоприбывших, по этой причине четвертая категория будет абсолютно доминантной в своей среде. Но что не дало ему также уничтожить три образца Петровича? Они не стояли дальше остальных в холодильнике прошлой ночью, они абсолютно не отличались от остальных образцов. Все образцы с линии Ж принадлежали одному объекту, так было заведено, тут можно было даже не проверять Петровича, уж кто-кто, но он всегда отличался педантичностью в обращении с образцами. Трофим наклонился вперед, рассматривая одиноко расположенные в углу пеналы. На вид ничего особенного, он сотни раз видел их, а Петрович сто процентов проверил их на жизнеспособность и изменения, если бы что-то было вне диапазона по любому из показателей, он бы сообщил и отметил это. Как раз нудная работа с измерением и отслеживанием изменяющихся параметров и было коньком Петровича, тут он даст Трофиму изрядное количество очков вперед. Что же могло быть причиной их выживания? Трофим встал и осмотрел ячейки Ж50, 51, 52, находящиеся на высоте чуть выше пояса. Ничего, абсолютно ничего. Он оглядел холодильник целиком. Отошел подальше, держа в прицеле обозначенные три ячейки, может быть, какой-то из приборов был наведен на эти ныне пустые пеналы и экранировал их излучением? Трофим кинул беглый взгляд на пару мощных стационарных кондукторметров и резонатор, только они могли что-то излучать, но они были, как и предписано, выдернуты из розетки, а один даже зачехлен. Кроме того, они сильно гудят, а этой ночью была тишина, как и полагается, он это точно помнит. Разделочный стол, весы, шкаф с инструментом, шкаф с химической посудой и всевозможными растворами по определению не могли влиять на колонии в холодильнике. На всякий случай Трофим заглянул в шкаф с химическими растворами, заглянул на полку с питающими растворами, на полку с кислотами, щелочами, индикаторами в попытке найти что-нибудь необычное. Ничего. Не из-за стенки же их экранировали… Хотя. Догадка вихрем ворвалась в сознание Трофима. Там, за стеной располагалась лаборатория номер пять – исследование артефактов! Вскрикнув нечто невразумительное, Трофим опрометью метнулся на выход из лаборатории.

– Что случилось, Трофим Аристархович?! – только и успел крикнуть ему вслед Лисов.

– Ничего, Алексей Иванович, – крикнул Трофим, находясь уже наполовину в коридоре.

Постучавшись, он сразу вошел. В лаборатории номер пять, так же как и в шестой лаборатории, было четыре комнаты, четвертая комната пятой лаборатории имела общую стену с четвертой комнатой лаборатории номер шесть.