– Этот ваш объект, Юрок, он дистанционно заставил органы излома работать в полную силу на клеточном уровне и откачал эту энергию, осуществив захват электромагнитных частот? Это то же самое, что он сделал с Прорабом и наверняка с остальными? – спросил Моль, ничуть не смущаясь лежащего с закрытыми глазами на носилках долговца.
– Да, именно так, но тут, конечно, имело место синхронизированное усилие всех объектов сверхколонии. Как вы его назвали, псевдовирус действует и проникает в клетку, а затем и в ядро клетки, очевидно, сначала на энергетическом, а потом и на физическом уровне у носителя. То же самое он может делать дистанционно, синхронизироваться с органами человека или мутанта, без физического слияния.
– Мда… все сходится, Док, – сказал Якорь, – и по физическим принципам, и так… нутром чую, верно говоришь.
Свободовцы задумались, очень многое из того, что ранее казалось мистикой и просто невозможным для понимания, теперь обрело форму, описание, разложилось по полочкам и перестало быть тайной за семью печатями.
– Вы вот что, Док, Капезыч, дайте мне свои ПДА, я туда программку залью и буду видеть, где тушки ваши носит, – предложил Якорь, – в случае чего мы и инфой поделимся, и подстрахуем, если надо. У нас свой канал, постабильнее работает, чем у быков.
– Да, Док, не стесняйся, это безопасно. Чистый софт не навредит, у нас кадры что надо, работаем без брака, – Моль улыбнулся, – и быки нас не вычислят через нее, только мы тебя. Сам понимаешь Зона, все может быть.
– Раз так, – Трофим достал ПДА, – то вот.
Он протянул устройство Якорю, за ним последовал и его коллега. Сталкер достал флешку и подсоединил к устройству. Нажав несколько кнопок, пробежавшись пальцами по настройкам, он перезагрузил ПДА и вернул Трофиму. Точно такую же процедуру проделал с аппаратом Берика.
– Ну, мужики, – улыбнулся Трофим, – спасибо, что довели, от всей нашей шестой лаборатории. – Трофим задумался и спросил уже без тени улыбки. – Моль, Якорь, что мы должны за помощь?
– Ничего, мэн. Если честно, мы бы и сами доплатили за твои лекции, у нас в Свободе такого раздавать нету, – улыбнулся Моль. – Все давайте, мужики, жмите свои кнопки, тут по Янтарю пусть вас ваши долговцы водят, нам туда путь заказан.
– Да, – поддакнул Якорь. – Даст Зона, увидимся.
Компания тепло попрощалась. Только Прораб, лежавший на носилках, сделанных из обструганных веток и удачно найденного старого спального мешка, молча лежал, глядя в высокое темнеющее небо, все также беспристрастно глядящее вниз, как это было еще пару дней назад, когда он со своими товарищами возвращался из Темной Долины, расстреляв половину боезапаса в перестрелке с блокпостом Свободы.
Уже ближе к ночи группа добралась-таки до Янтаря. Не чувствуя ног от усталости, люди побросали свои комбинезоны в шкаф, не разбирая. Даже Сагитай, начавший было чистить свой комбинезон, пару раз клюнул носом и, плюнув на все, запер шкаф и двинул в свой отсек, где, едва раздевшись и умывшись, уже спал Яков. Прораба перехватили на середине пути долговцы, поначалу с трудом узнавшие бравого командира одного из самых дерзких и удачливых квадов группировки. Они постарались пронести его подальше от сталкерской стоянки, где негромко играла гитара, да судачило о жизни с десяток мужиков, но, судя по наступившей тишине, сталкеры не только заметили, но и поняли, что именно не хотят показывать долговцы. Очень скоро на Зону обвалилась ночь, засыпав ее ясным светом звезд. Зона ответила ей воем кровососов, яростной схваткой двух химер, не поделивших охотничью территорию, и стоном вставшего в своем вызывающем ярко-красном экзоскелете мертвеца, поднявшего с земли свой пулемет и двинувшего в сторону Янтаря.
Несколько дней участники экспедиции восстанавливали силы, прежде всего моральные. Якова починили минуты за три при помощи артефакта, Сагитай сдался полноценно очистить свой комбинезон от крови кровососа и вынужден был прибегнуть к специальной службе, как раз для таких случаев. Яков вернул автомат Прораба, получив со склада Янтаря автоматы АК взамен утерянных для себя и напарника, там же он заменил бронепластины и кевларовые элементы на своем обмундировании, пополнил боезапас, заодно приобретя под роспись прибор ночного видения, работающий от сверхсовременных батарей, на основе артефакта «вспышка», и долго ходил вокруг пары военных экзоскелетов, хранящихся на складе бункера, которые ему, конечно же, никто не выдал. Трофим и Берик, сдавшие все материалы теоретикам из своей лаборатории, купались в местной славе среди всех остальных ученых из их бункера. К ним подходили, сдержанно восхищались, неизменно приглашали зайти, так сказать, на огонек, вечером после работы на бутылочку чая, находились даже такие, которые предлагали представить их к какой-нибудь награде, но никто не высказал желания или даже предположения хоть когда-нибудь сделать подобные вылазки за материалами для своей лаборатории. Оно в целом было и правильно, для этого были проверенные сталкеры, а дико рисковать, как сотрудники шестой лаборатории, было крайне неразумно.
Прораб исчез после лечения, куда и надолго ли, Трофима и Берика не интересовало в принципе. За те три дня, что они отсыпались и писали отчеты, приходя на работу, тогда когда им вздумается, непримечательная новость от том, что Док – это некробиолог Трофим, а неприметный эколог из Янтаря Трофим Гудин – это Док, который вытащил с другим своим сотрудником и лаборантами командира квада Прораба из челюстей смерти, тихой сапой разошлась по всему сталкерскому простору. Да, Зона была такая и большая, и маленькая. Получить прозвище в Зоне означало половину признания сталкера. Пока сталкер носил собственное имя, он не считался сталкером, поскольку кто он и что, было совершенно неясно, он мог стать и верным напарником, а мог и убить во сне ради артефакта или ради бронежилета и новых ботинок. Сталкер без прозвища, полученного от старшего товарища или не подтвержденного в передряге, долгое время был одиночкой или отмычкой. Новость о том, что погиб некий Вася, никого не волновала, а новость о том, что Васька Штык отошел, воспринималась совсем по-другому. За Штыка пили, не чокаясь, у ночных костров, в барах, а если выяснялось, что он погиб от руки бандита или вражеской группировки, то для отправившего Штыка на тот свет ожидаемо применялся принцип око за око. Так и начинали сколачиваться первые группировки, кланы, братства, начинались убийства, перестрелки, войны.
Сталкеры-одиночки, ветераны только назывались одиночками. Да, они не имели субординации, не имели общей казны или обнародованных красивых договоров, но как старые матерые волки, смотревшие своей и чужой смерти в лицо, они не раз являлись смертью для кого бы то ни было. Знающие свой участок Зоны, они были там хозяевами, оставляя чужаков у пустых аномалий, преследователей без наживы, а обидчиков без головы. Смерть такого ветерана молча расследовалась другими сталкерами-ветеранами, и если след приводил к другому сталкеру или бандиту, то дело решалось споро и быстро. Либо молча у костра на привале, либо метким выстрелом, либо искусно устроенным гоном мутантов на защищенную цель. Даже долговцы в своем баре «Сто Рентген на Ростке» смолкали, когда говорил ветеран, ему верили на слово, если он ручался, его не вызывали на Арену, поскольку сталь его ножа, хитрость и хирургическая выверенность движений не оставляли противнику шансов. К нему на ходку за сложным артефактом стояла очередь из опытных сталкеров, только чтобы увидеть, как он добудет легендарный «колокол», «яйцо» или «подсолнух». Таким сталкерам-одиночкам всегда открывались двери Янтаря, выделялась комната и кредит доверия. Таких легенд было немного, некоторые из них возвращались в Зону раз в полгода или в год, добывали свои редчайшие артефакты или выполняли особые заказы и отбывали на Большую Землю, а другие просто не покидали пределы Зоны по своим причинам.
Поздно вечером на третий день после прибытия ему в комнату постучали. Трофим, который начал уже было засыпать, находился в том самом состоянии, когда мозг уже отключен, а тело еще быстро и адекватно. Думая, что это кто-то из коллег или «лаборантов», некробиолог открыл дверь и сонными глазами выставился в коридор, где стоял долговец, мокрый от дождя, с запахом сырости и холодного ветра. Как только дверь приоткрылась, он стремительно вошел в нее и, прижав палец к губам, заговорщицки зашипел.
