– Есть сигнал, – выкрикнул Сагитай, – сближение.
Слепые псы лишь кажутся несерьезными противниками. Зачатки телепатических способностей позволяют им определиться и выделить наиболее испуганную, раненую или ослабленную жертву, успеть неожиданно увернуться из прицела, считав картинку с выцеливающего его человека. Тактика у этих мутантов была проста и эффективна. Собака легко переживала касательные ранения, и, наседая стаей, они заставляли неопытных сталкеров расходовать весь боезапас. Если сталкер держал патроны до верного, то стая, окружив одиночку или группу, начинала проскакивать мимо людей, все-таки вынуждая их отстреливаться. После выхода последних патронов мутант прекрасно понимал, когда человек становится беззащитен, тогда он бросался уже в настоящую атаку. После этого каждый из псов тащил человека за конечность, растягивая его вдоль земли, а другие искали слабые места в броне, если таковая имелась на человеке, либо отделяли конечности. Собаки, как правило, выбирали самого слабого и незащищенного члена группы, поэтому для мощных челюстей слепых псов не было особых сложностей расправиться с большинством комбинезонов и курток сталкеров. Остальным же членам группы, оставшимся без оружия, деморализованным позволялось бежать, в зависимости от численности стаи. Если одного человека им было недостаточно, то без особого труда они добывали второго, уцелевшие же сталкеры, вынужденные бросить товарищей, нередко ломались, становились угрюмыми одиночками, по понятным причинам не желающими рассказывать об этих историях. Человек в смятении, испугавшийся чего-либо, вполне мог спровоцировать слепых псов на нападение, да что там говорить, даже дворовые собачки с Большой Земли начинают прихватывать за штанину испугавшегося их человека. А здесь, в Зоне слепые псы знали толк в человечине. Только сталкер-ветеран мог уверенно держать псов на дистанции, как и всякого матерого зверя, его чуял любой мутант, знающий, что такие, как он, даже без оружия могут оказаться не по зубам.
Трофим прибавил ходу, ощущая, как холодное чувство приближающейся беды подкрадывается к сердцу. Сагитай неотрывно следил за детектором, держа наготове автомат.
– Двести метров, шестнадцать штук – сцепив зубы, процедил Сагитай.
Впереди ухнул трамплин, среагировав на брошенный в него камень. Отряд замедлился и поменял курс, стремясь достичь остатков домов.
– Сто пятьдесят метров.
Берик достал пистолет. Трофим, определившись с направлением, снова перешел на быстрый шаг. До ближайших домов было еще метров двести.
– Сто метров, – готовя автомат, сказал Сагитай.
Коричнево-черные бревенчатые стены домов манили своей близостью. Несколько лохматых березок, кланяясь ветру, будто манили и поторапливали отряд.
– Семьдесят. Шесть справа, десять слева, – доложил боец. – Сходятся.
Слепых псов стало видно невооруженным глазом в высокой траве. Крупные, с облезающей клочьями шерстью, из-под которой у некоторых виднелись язвы, с припущенной широкой головой с темными пятнами недоразвитых глаз, желтоватые, пегие, серые шкуры, петляя между вениками высокой травы, сходились полукругом к отряду. Чуть-чуть дрогнула земля, передавая импульс готовящейся к выходу энергии. Диким ором отозвалась стая ворон, кружившаяся над головами спешащих людей.
– Давай, Трофим, выручай, – нервно поторопил приостановившегося ученого Берик.
– Ближайшая справа, двадцать, – выкрикнул Сагитай.
Одна из собак пегой масти, тяжело подскакивая, бросилась наперерез отряду. Берик выстрелил на ходу. Пес даже не думал уворачиваться, Сагитай направил в его сторону автомат, мутант, резко развернувшись, потеряв былую неуклюжесть, бросился в сторону. Яков, двигаясь то одним боком, то другим, прикрывал отряд, стараясь держать собак в зоне видимости. Еще одна собака уже слева от отряда бросилась к Трофиму. Берик, не умеющий, как и вся его братия, толком стрелять, не целясь, выстрелил несколько раз. На удивление его стрельба возымела эффект. Одна из пуль ПМ впилась собаке вбок, заставив ее харкнуть лаем, развернув на ходу. Это повлияло на всю стаю. Преследователи вдруг синхронно сбавили ход и, навострив уши, смотрели на убегающую на трех лапах собаку, которая, отбежав с несколько десятков метров, завалилась в траву, потерявшись из виду.
– Ага, падла! – восторженно заорал ученый, на эмоциях выстрелив еще несколько раз в воздух.
– Береги патроны, наука, – прикрикнул Сагитай.
До домиков оставалось метров пятьдесят, понимая, что добыча не собирается занимать круговую оборону, несколько псов одновременно бросились на замыкающих колонну бойцов. Яков от бедра короткой очередью с одной стороны полоснул по псам, Сагитай также веером выпустил пол-обоймы в другую сторону. Раздался скромный выстрел ПМ и щелчок разряженного магазина, еще одна собака, сбившись с бега, громко скуля, покатилась по траве, где ее, еще катящуюся, пробили прицельные короткие очереди автоматов.
– Как ты это делаешь? – оглядываясь через плечо, спеша и стараясь не споткнуться, громко спросил Яков.
– Никак, я просто стреляю… второй раз в жизни, – довольно улыбаясь, ответил Берик, с трудом заряжая пистолет.
– Так держать, Капезыч, – похвалил Сагитай, – поднажали.
Трофим, так и не взявший в руки пистолета, держал в одной руке детектор, в другой – болт, он вырвался на десяток метров вперед, отстающие поспешили за ним. Псы потерялись из виду, залегши в траве, хотя детектор ясно видел россыпь красных точек вокруг отряда. Отряд двуногих не стоил таких жертв, потеря одной особи не отменяла охоты в целом, но псы умели ждать, а ждать, судя по краснеющему небу, оставалось недолго.
Прижавшись к стене недогоревшего дома, отряд смог перевести дух. Собаки выжидали в траве. Действительно, зачем лезть на рожон, если очень скоро они получат двуногих еще тепленькими. До Выброса, по ощущениям Трофима, было минут двадцать, сказать, что нужно срочно искать укрытие на четверых, значит, не сказать ничего. Небо стремительно темнело, приобретая красный цвет, резко меняющий направление ветер кинул гроздь мусора во множество находящихся на Пепелище аномалий, заставив их вспыхнуть, выдохнуть, заискрить или хоть как-то проявить себя. Пользуясь моментом, Трофим выглянул из-за стены на заброшенную деревню, окрашенную в красный цвет ожившего неба. Среди покрасневшего воздуха крутились вихри птичьих воронок, сжигая влетевшую в них пыль и листья, искрили ряды жарок, дрожащими пузырями преломления красного воздуха дрожали трамплины, несколько теней неизвестных Трофиму аномалий танцевали в углах одной из разрушенных изб. Среди этого инфернального хаоса, под кровавым небом стояло в рвущейся под порывами ветра одеждой несколько мертвецов. Некоторые были вооружены, другие были помечены оранжевыми квадратами.
– Что делать, Док? – тихо спросил Яков, оказавшийся рядом с Трофимом и немного растерявшийся от увиденного.
– Искать погреб, склеп, все что угодно и не стрелять, Яков, не стрелять, – ответил Трофим. – Времени нет.
Отряд, пригнувшись, чувствуя, как убегают последние минуты, ринулся на поиски укрытия. Землю под ногами ощутимо тряхнуло, в воздухе появилось низкое гудение набирающего силу Выброса. Места среди домов были достаточно хожены мертвецами, которые, на счастье, не проявляли интерес к людям. Первая более-менее сохранившаяся изба была той, к стене которой изначально пришел отряд. Бросив несколько кусков земли и камней каждый, отряд быстро зачистил небольшую площадь, оказавшуюся свободной от аномалий. Бойцы бросились простукивать и очищать ногами полы комнат.
– Должен быть подпол, – нервно расчищая руками и ногами грязь и золу, твердил Яков.
Из соседней комнаты вышли Сагитай и Берик, разведя в сторону руками, показав, что ничего не нашли.
– Хоть в печку лезь, – сказал Берик.
– Я не пролезу, – хмуро ответил Яков.
– Я тоже, – повторил Сагитай.
– Не поможет. Следующую, – скомандовал Трофим.
Время поджимало все сильнее и сильнее. До следующей избы они уже добежали, тропинки мертвецов были видны, и не было времени на такую роскошь, как проверить ее болтами. Опять в дверные и оконные проемы полетели комья земли и камни, чисто, за исключением одного зомбированного, стоявшего у дальнего окна, но никто уже не обратил на него внимания. Отряд бросился внутрь, распределившись по комнатам. Снова ничего. Землю тряхнуло в третий раз. Холодное чувство отчаяния тоскливой петлей стягивало сознание бойцов. Неужели им суждено вот так, как и многим другим сталкерам, вдруг не вернуться с ходки?
