— Я постараюсь.

— Вы здесь собираетесь весь день просидеть? — Вилли навис над нами, как строгий учитель, застукавший школьников за прогулом.

Да твою ж мечту! Не надоело изображать из себя дракона, охраняющего принцессу, то есть взрослого парня?

— Уже ухожу, — лицо Фридхельма застыло, словно маска.

Ну да, они ведь теперь почти не разговаривали, а этот идиот продолжал строить нам козни, не понимая, что ещё больше отталкивает брата. Я тоже встала, собираясь вернуться к неприятной рутине. Синеглазка быстро наклонился, прошептав:

— Вечером после ужина вернёмся сюда.

— Вечером ты заступаешь в караул, — интересно, Вильгельм тупо подслушал или как-то догадался, что мы так просто не сдадимся? — А тебя ждут новые бумаги, которые нужно срочно перевести.

Вот же гад! Он что издевается? Я едва не швырнула кипу листков ему в лицо, когда увидела, что он мне подсунул.

— Ты серьёзно? Я должна убить весь день за переводом никому не нужных записей местного сельхозправления?

— Не тебе решать важные они или нет, — с каким-то вызовом посмотрел мне в глаза Вилли. — Во-первых, там могут быть сведения, сколько людей проживает в селе, что поможет нам выявить связи с партизанами. Во-вторых, деревня — теперь собственность Германии, а значит мы должны знать, сколько средств уходит на засеивание полей и что там у них ещё есть.

Хрень полная, но спорить бесполезно. Ладно, можешь строить из себя биг-босса, пока есть такая возможность.

Ночевать в тот день я явилась поздно, злая как собака. Задержавшись на крыльце, чтобы успокоить нервишки привычной сигаретой, я тщетно пыталась немного пригасить опасные эмоции. Мне хотелось огреть старшего Винтера по башке и желательно чем-нибудь потяжелее. Это уже не смешно. Гнобить девушку брата из-за… А кстати, хороший вопрос из-за чего? Может, потому, что я якобы полукровка? Или считает, что на войне не место амурным делам? Как говорится: «Ни себе, ни людям». Честно говоря, с таким ярым неприятием от родственников бой-френда, я раньше никогда не сталкивалась. Зря Вилли думает, что меня можно безнаказанно изводить. Я ведь могу устроить ему «марафон добра» вроде того, что отхватил Шнайдер. Нет, надо всё-таки взять себя в руки и успокоиться. Моя задача сейчас сидеть тише воды, а затем незаметно смыться. Разборки с Винтером могут здорово подпортить моё и так незавидное положение.

Войдя в хату, я постаралась как можно тише прошмыгнуть в свою комнатку. Наверняка Наталья с малым в такое время уже спят.

— Мишенька, ну не упрямься, давай пей, — услышала я причитания Натальи. — Ох, горюшко ты моё.

— Что случилось? — я подошла ближе.

Обычно живой и задиристый мальчишка сейчас лежал на печке, раскинувшись бессильной тушкой. Глаза воспалённо блестят, весь красный.

— Заболел?

— Говорила я, чтоб не выскакивал раздетый, да разве ж за ним уследишь? — женщина плакала, уже не скрывая слёз. — С прошлой ночи лежит в жару. Я вот травы заварила, а он и не пьёт, говорит горько.

Так, будем надеяться, что у мелкого не какая-то зараза типа дифтерии, иначе тогда пиздец всем. Про прививки никто здесь явно не слышал, но если это обычная простуда, то, надеюсь, я справлюсь. Для начала нужно вымыть руки и прихватить свою походную аптечку.

— Мишка, слезай я тебя осмотрю, — мальчишка зажмурился и замотал головой. — Ты же большой мальчик, неужели боишься меня?

— Ничего я не боюсь, — Мишка насупился и нехотя слез с печки.

Я кивнула Наталье:

— Поднеси лампу поближе.

Ну, что я могу сказать? По-моему, у пацана ангина. Причём гнойная. В детстве у Полинки такая срань случалась часто, и я по опыту знала, что пока не убрать всю гадость с миндалин, температура не упадёт. То есть в цивилизованном мире это делается в кабинете лор-врача, но где цивилизованный мир, а где мы? Придётся действовать по старинке.

— Дай мне что-нибудь длинное, вроде спицы, — я достала вату и перекись и столкнулась с перепуганным взглядом Натальи.

Да, блядь, сколько можно? Она что думает, я буду маньячить, издеваясь над больным ребёнком? — Ему нужно обработать горло, иначе температура не спадёт.

Бедная женщина мужественно выдержала сдавленное мычание Мишки и его судорожный кашель. Ну да, процедура не из приятных.

— Ну, всё-всё, — я потянулась прогладить мальчишку, но он увернулся. — А теперь будь молодцом, проглоти этот порошок.

Наталья всё ещё недоверчиво посматривала на меня, но открыто возражать не решилась. Я вздохнула и показала ей этикетки:

— Это лекарства, видишь? Толку от твоих трав сейчас не будет.

— Твой порошок противный, — скривился мальчик, когда я добровольно-принудительно запихнула ему в рот ложку со стрептоцидом.

— Противный, — не стала спорить я. — Но зато ты быстро поправишься. А то что получается? Папка твой на войне, кто же маму защищать будет, если ты расхвораешься?

Мишка посмотрел на меня и с детской прямотой выдал:

— Вот вылечусь и сбегу к папке, буду вместе с ним фрицев стрелять. Он у меня знаешь какой сильный?

— Мишка… — сдавленно ахнула бедная Наталья.— Ну что ты такое мелешь!

Я успокаивающе улыбнулась ей:

— Всё нормально, мальчик должен гордиться своим отцом.

Ночь прошла спокойно. Температура наконец-то попустила, и мелкий мирно продрых до утра. Я оставила Наталье лекарства, велев не расслабляться, а лечиться, и упорхнула в штаб. На душе всё равно было муторно. Мелкими добрыми поступками совесть не облегчить. Можно сколько угодно отсиживаться в стороне, прикрываясь невмешательством, но как ни крути на войне ты всегда будешь на чьей-то стороне. А по факту я сейчас на стороне немцев. Ну ладно, пусть пока сижу, закопавшись в бумагах, как канцелярская мышь, но ведь рано или поздно меня потащат на настоящий допрос. И что мне тогда делать? В принципе, мы уже практически подошли к Москве. Насколько я знаю, эпичный проёб немцев уже не за горами. Значит надо пользоваться моментом и, когда при отступлении начнется кипиш, бежать сломя голову. Карты я теперь изучала беспрепятственно, так что разберусь куда, но сначала я придумаю диверсию в стиле «Получи фашист гранату от советского бойца». Убить, конечно, никого не убью, но попытаюсь подпортить Вилли его планы.

— Эрин, ты идёшь? — Фридхельм прошёл к моему столу, не обращая внимания на недовольные взгляды брательника. — Сегодня довольно тепло, и можно немного прогуляться перед обедом.

Я поднялась, насмешливо глядя поверх его плеча в глаза Вильгельму. А что ты нам сделаешь? Все имеют право на законный перерыв.

— Конечно, идём.

***

— Что-то Эрин опаздывает.

Не опаздывает, а подслушивает. Ну да, некрасиво. Зато как там говорится? «Подслушивая, можно узнать много интересного»?

— И Винтера опять нет, — хмыкнул Бартель. — Значит эти голубки опять где-то воркуют.

Если бы. Эта сволочь Вилли уехал куда-то в город и потащил с собой брата. Впрочем, чему удивляться. Он продолжает проявлять чудеса изобретательности, стараясь, чтобы мы с Фридхельмом пересекались как можно меньше.

— Да с самого начала было ясно, что у них там шуры-муры, — ну блин, взрослые мужики, заняться больше нечем, что ли?

— Одного не пойму. Как Винтер умудрился досмотреться, что она девушка.

— Ну, видимо, мы не рассматривали её так внимательно как он.

— А может, он всё-таки педик? — хохотнул Шнайдер.

Так всё, пожалуй, пора заткнуть кое-кому рот.

— Ну вы и сплетницы, — я окинула притихших парней ледяным взглядом. — Все кости мне перемыли?

— Прости, мы ничего такого не говорили, — забормотал Кох, покраснев под моим взглядом.

— Мы просто завидуем Винтеру, — Каспер приобнял меня.

Я сбросила его руку, ехидно посоветовав:

— Ну так присмотритесь к новеньким мальчишкам. Может, кто-то из них тоже окажется девочкой.

— Мы будем есть или как? — подал голос Хайе.