— У вас нет никаких доказательств, что это сделала она, — отпарировал Файгль. — А то, что она приняла на работу эту радистку, не делает её преступницей. С таким же успехом эту девушку мог взять и я. Это делает меня предателем?

— Я прошу вас освободить Эрин, — вмешался и я. — Ручаюсь, она никуда не скроется, пока будет продолжаться расследование.

— Сначала я поговорю с фройляйн Бреннер. Проводите её ко мне.

* * *

— Как ты? — спросил я Фридхельма.

Он явно провёл эту ночь без сна. Бледный, осунувшийся. Я не стал говорить ему, что Шварц попытался изнасиловать Эрин. Он и так на взводе. Не хватало ещё устроить драку с майором.

— Ну, моя жена арестована, бывшая подруга пытается шантажировать, а на носу очередная битва, которую мы можем не пережить, — иронично улыбнулся он. — У меня явно бывали утра получше.

— Всё решится, — я вкратце пересказал разговор с генералом. — Эрин выпустят, я уверен. Ну, а с Ирмой как-нибудь разберёшься, Дон Жуан.

— Я никогда не давал ей повода считать, что между нами что-то большее, чем дружба, — поморщился Фридхельм. — Неужели так сложно отличить дружбу от влюблённости?

— С женщинами всегда почему-то сложно, — я привычно растрепал его волосы. — Просто ты, видимо, не представлял, какими мстительными и коварными они могут быть.

После обеда нас вызвали к генералу. Я заметил, что Ирма растеряла привычную уверенность и даже выглядит заплаканной. И всё же мне не понравился взгляд, который она бросила на Фридхельма.

— С историей о пропавшем фотоаппарате мы разобрались, — коротко сказал он. — Но фройляйн Бреннер сообщила мне весьма интересные вещи. Например то, что фрау Винтер наполовину русская. Полагаю, вы это знали?

— Но я полагал, это известно и вам, — растерянно улыбнулся Файгль.

— Представьте себе нет, — развёл руками Штауффернберг. — Зато мне известна немного другая версия появления Эрин.

— Это моя вина, герр генерал, — лучше я попробую спасти ситуацию, чем Фридхельм в отчаянии наломает дров. — У Эрин действительно бабушка была русской. Но ведь это не редкость, их аристократы раньше часто эмигрировали в Германию. Мы скрывали это, потому что отец Эрин опасался, что её происхождение запятнает и его. Видите ли, он состоит в партии и предпочитает скрывать, что у него на четверть русская дочь.

— Но он может подтвердить ваши слова? — уточнил генерал.

Моё сердце сделало безумный кульбит. Вот чего я боялся! Если кому-то реально придёт в голову проверить её слова, побеседовав с загадочным герром Майером. Хорошо если всё сходится, но что если нет, и там совершенно другая история? Я почувствовал, как кровь прилила к моим щекам. Как же я ненавижу врать! Особенно когда на кону стоит чья-то жизнь.

— К сожалению это невозможно. Когда Эрин была в санатории, она получила известие, что её отец скончался.

— Очень жаль, — нахмурился генерал.

— Я прошу вас судить только по фактам, — снова вмешался Файгль. — Эрин много раз спасала жизни моим солдатам и проявила невероятное мужество под Сталинградом.

Штауффернберг задумчиво побарабанил пальцами по столу, затем ответил:

— Я склонен поверить вам, но всё-таки хочу убедиться, что первоначальные подозрения совершенно беспочвенны. Мы продолжим искать предателя, который вскрыл мой сейф. Думаю, скоро он себя выдаст. К тому же нужно сосредоточиться на допросе радистки.

— Но вы же выпустите Эрин?

Генерал медленно покачал головой.

— Ей будет полезно подумать над своим поведением, ведь она довольно беспечно относится к контактам с местными. За столько времени неужели непонятно, что эти русские дикари всё равно что звери? С ними нельзя действовать лаской, они должны нас бояться. Здесь нет мужчин, женщин или детей. Они все — враги.

— Но, генерал…

— Достаточно, обер-лейтенант, — перебил он. — К тому же я не люблю, когда меня в чем-то обманывают.

Заметив ехидную улыбку Шварца, он добавил:

— Но я также запрещаю её допрашивать без моего приказа.

Что ж, это самое малое, что можно было добиться в такой ситуации.

Я решил убедиться, что с Эрин всё в порядке. Специально отправил Фридхельма в казарму, чтобы отвлечь. Не стоит ему видеть её в таком состоянии. Открыв дверь камеры, я остановился. Никогда ещё не видел у неё такого взгляда. Она смотрела с таким отчаянием, что я засомневался в её непричастности к освобождению заложников. Вспомнил, как она с беспомощным отчаянием смотрела на меня тогда в Ершово, умоляя попробовать спасти хотя бы детей. Она единственная, кто ещё пытается сохранять в себе что-то человеческое. Правда для того чтобы провернуть эту операцию, ей бы потребовался сообщник, скорее всего, кто-то из полицаев… И если это когда-нибудь выплывёт, я буду выглядеть как предатель, все это время защищавший сообщницу. Да и чёрт с ним, это же Рени. Девушка, которая столько прошла вместе с нами. Которая спасла моему брату жизнь. Я заметил, что она что-то сжимает в руке, и торопливо шагнул к ней.

— Что это?

Она крепче сжала ладонь, не позволяя разжать пальцы.

— Отдай, — я сильнее сдавил её запястье.

— Хочешь лишить меня возможности безболезненно умереть? — всхлипнула она.

— Что же ты творишь? — я всё же разжал её ладонь.

На пол выпала стеклянная ампула. Она готова убить себя, не дожидаясь приговора? Подозрения всколыхнулись во мне с новой силой, но я подумал, что имея яд и свободный доступ к напиткам, она могла при желании в любой момент отравить любого из нас если бы была связана с партизанами. Она не сделала этого.

— А о Фридхельме ты подумала?

— Ирма подставила меня, а Шварц решил всех собак на меня повесить, — в глазах Эрин стояли слёзы. — Лучше я умру так, чем он…

— Этого не будет, — я осторожно обнял её. — Мы делаем всё возможное, чтобы вытащить тебя отсюда, а если ты наглотаешься яда, то лишь подтвердишь свою вину.

— Тебе не плевать? — пробормотала она. — Ну сдохну, тебе же меньше проблем.

— Ты просто идиотка! — я в сердцах встряхнул её, заставляя смотреть в глаза. — Конечно, мне не плевать на родного брата. На вас обоих, — я твёрдо встретил её недоверчивый взгляд.

— Да ладно, — недоверчиво усмехнулась она. — Я же всегда была для тебя сплошной головной болью.

— Это и сейчас так, — кивнул я. — Но вы моя семья. И какие бы глупости вы ни натворили, я буду защищать тебя так же как и его.

— Ладно, убедил, — она подняла ампулу и протянула мне, но вдруг прищурилась. — То есть ты не веришь в мою невиновность?

— Верю, — вздохнул я. — И поэтому, что бы тебе ни сказал Шварц, продолжай стоять на своём. Генерал запретил ему допрашивать тебя, но мало ли что, — она задумчиво кивнула. — И ещё, он в курсе про твою русскую бабушку и очень недоволен, что мы обманывали его.

— Ирма рассказала и это?

— Да, сказала, что отправила запрос в Берлин, чтобы разыскать твоего отца, — я заметил, как она отвела взгляд. — Я сказал, что он умер несколько месяцев тому назад.

Не знаю, правильно ли я поступаю, прикрывая её тайны, и надеюсь никогда об этом не пожалею.

— Спасибо, — впервые в её глазах мелькнула искренняя благодарность.

— Обращайся, — усмехнулся я.

На следующее утро в штабе снова всё гудело как в улье. Я заметил, как солдаты во дворе грузят в машину тела погибших товарищей. Что могло произойти всего за одну ночь?

— Прекрасные новости, обер-лейтенант, — Шварц встретил меня язвительной улыбкой. — Мы наконец-то выяснили, кто загадочный предатель.

— И кто же?

— Гауптман Вайс, — далеко не радостным тоном сообщил он. — Никогда бы не подумал.

— С чего вы это взяли?

— Он заявился сюда и перестрелял часовых, а заодно и мальчишку-осведомителя. Видимо, чтобы он больше ничего не сболтнул. А кроме того помог сбежать радистке.

Я в шоке переваривал эту новость.

— Думаю, освобождение заложников — тоже его рук дело, — осторожно заметил Файгль.

Он сказал, что Вайс помог сбежать радистке. А я по-прежнему не знаю, была ли Эрин с ними как-то связана…