Никифоров без лишних вопросов помог мне повернуть его на бок.

— Если боли сильные, вот, держите, — я протянула фляжку со спиртом. — Единственный обезбол, доступный сейчас.

— Не стоит, — медленно покачал головой он. — Странно, почти не болит, а я же чувствовал эту проклятую пулю…

— Ну тогда напою вас чаем, — я ободряюще улыбнулась и потянула капитана за рукав. — Пойдёмте, покажите, где у вас кухня.

Тот без слов понял и вышел со мной.

— Плохи дела, товарищ капитан, — честно сказала я. — Позвоночник ему пробило. Он ног уже не чувствует.

— Ты можешь вытащить пулю? — я в ужасе помотала головой. — Я же видел, ты умеешь.

— Вы с ума сошли? — взорвалась я. — Это же спинной мозг, такую операцию должен делать опытный хирург и не в таких кустарных условиях!

Никифоров полез в карман, доставая папиросы, и резко щёлкнул зажигалкой. Лицо напряжённое, явно переживает за товарища.

— Поймите, его нужно как можно скорее отправить в госпиталь.

— Там его смогут поставить на ноги?

Ох не знаю, с вашими то примитивными технологиями. Сомневаюсь, что даже в моём времени произошло бы такое чудо.

— Не знаю, спинной мозг и нервная система — штуки чертовски сложные.

— Побудь пока с ним, вдруг что-то понадобится.

— Конечно, — я вернулась в землянку.

Устинов, казалось, дремал, и я стала аккуратно складывать его вещи. Шинель, планшет… Подняла с пола китель, который торопливо сняли перед осмотром. На пол спикировала какая-то бумажка. Молодая женщина, прижимавшая двоих ребятишек. Заметив, что он на меня смотрит, я положила фотку на стол.

— Плохи мои дела, — полувопросительно полуутвердительно сказал он.

— Вы же понимаете, я не врач, — дипломатично ответила я. — Вас отправят в госпиталь, а там видно будет.

— Только Марусе моей ничего не пишите, — уголки его губ дёрнулись в горькой гримасе.

— Думаете, лучше, если она будет сходить с ума, не зная, что с вами? — порой мужская логика меня убивает.

Хотя с другой стороны ему виднее. Может, она его кинет, как узнает, что остался инвалидом.

— Она, конечно, тут же примчится в госпиталь, — улыбнулся он. — Да только зачем ей возиться с калекой?

Я попыталась возразить, мол ещё ничего не понятно, но он махнул рукой, отметая возражения.

— Не заслужила она такого. И так жизнь потрепала. Мы ведь как познакомились? Наступали с армией Будённого к Куйбышеву, а там эта контра белогвардейская засела. Идём мы значит тихо, чтоб врасплох их застать. Ночь, степь. Вижу, тень какая-то пытается в придорожных кустах спрятаться. Ну, думаю, сейчас я тебя поймаю, шпион белогвардейский. Гляжу, а это девчонка, лет шестнадцать, не больше. Увидела звезду на моей гимнастёрке и как кинется на грудь. Рыдает, мол, спасители мы. Оказывается, какой-то офицер, что у них в доме остановился, проходу ей не давал, а потом и вовсе пригрозил, что раз не хочет по-хорошему, силой возьмёт своё. Вот и убежала Маруся моя, куда глаза глядят.

— Так может, вы зря считаете что… — осторожно сказала я.

— Да знаю, что примет меня любого! Без рук, без ног, лишь бы вернулся, — вздохнул он. — Только не хочу я, чтобы страдала она. Пусть, вон, детишками занимается. Я ж не дорассказал, как у нас всё закрутилось. В общем, отвоевали мы тогда город. Бои, конечно, шли ожесточённые, не хотела эта контра буржуйская так просто сдавать позиции, но Красная армия всегда идёт до победы. Так было, и сейчас справимся мы с подлыми фрицами, можешь даже не сомневаться. Так вот, ранило меня тогда. Не так серьёзно, конечно, но руку раздробило знатно. Командир мой нашёл в городе толкового лекаря еврея, он то меня и спас от ампутации. В общем, лежу я в палате, вокруг все такие же страдальцы, и вдруг заходит Маруся. Цветы полевые мне принесла, табаку, пирожки. Как увидела, обомлела. Я ей: «Ну, чего ревёшь, дуреха? Видишь, как всё обернулось. Ты жива и я тоже». А она всё ревёт и потом уж призналась, что влюбилась в меня ещё с той встречи в степи и как увидела перебинтованного, так сердце чуть из груди не вылетело.

В другое время я бы впечатлилась этой бесхитростной историей любви среди войны, но сейчас голове крутилось одно — как спасти мою любовь? Я встала, чтобы подбросить в буржуйку дров и вдруг вспомнила, что не проверила его вещи. Я осторожно нащупала под кителем кобуру, молясь, чтобы она оказалась не пустая.

— Вам надо поесть.

Есть, пистолет у меня. Чёрт, ощущение, будто вынесла из супермаркета коробку для пожертвований. Уровень морального падения примерно тот же, но сейчас я не буду об этом думать.

— Пойду посмотрю, что там осталось с ужина.

— Не торопись, девонька, — слабо улыбнулся он. — Хочу побыть немного один. Обдумать всё.

Я тихо вышла, судорожно вдохнув ледяной воздух. Стой, не стой, а раз решилась, надо действовать. Я проверила обойму. Пары патронов не хватает, но будем надеяться, до этого не дойдёт. Хотя, куда там, без боя не обойдётся. Советский боец так просто не сдастся. Даже если я не решусь выстрелить, это сделает Фридхельм или Минс.

— Что, не спится? — добродушно спросил Николай.

— Товарищ капитан попросил меня сменить им повязки, — он чуть нахмурился, и я небрежно добавила: — Говорит, мы же не изверги, в отличие от них.

— Так-то оно так, — кивнул он, пропуская меня внутрь.

Он отвернулся, чиркая спичками. Ну да, нужно же зажечь эту чёртову лампу. Вот он, мой шанс. Я быстро шагнула к нему и приставила пистолет между лопаток:

— Не дёргайся, и всё будет хорошо.

— Ты что творишь?

Я уловила быстрое движение его руки и с перепугу ткнула сильнее.

— Бросай свой пистолет, иначе выстрелю!

— Ах ты, контра шпионская, — он резко повернулся, хватая мои ладони, выворачивая, пытаясь выбить пистолет. — Да я тебя голыми руками задушу.

Он резко сжал мои пальцы, и пистолет упал с глухим стуком. Минс, обхватив его за шею, потащил в сторону.

— Не стреляйте, — я нагнулась, чтобы поднять пистолет. — На шум сбегутся остальные.

Николай вывернулся, и Минс отлетел в сторону от тяжёлого удара. Фридхельм бросился на него, сбив с ног.

— Надо было сразу же перестрелять вас, — прошипел он, выворачиваясь.

Я в отчаянии сжала пистолет — всё-таки придётся уходить с шумом. Николай навалился на Фридхельма, сжав пальцы на его шее.

— Пусти его! — я замахнулась, целясь в висок.

Удар, ещё один… Сколько раз мне нужно это сделать, чтобы его наконец вырубило? Я спихнула обмякшее тело в сторону и расстегнула кобуру, доставая его пистолет.

— Вставай, нужно уходить. Понятия не имею, сколько проваляется в отключке этот товарищ.

— Я иду с вами, — вскинулся Минс.

— Ясное дело, — пробормотала я.

— Мне тоже нельзя оставаться, — вскинулся Ленц. — Они как обнаружат, что вы сбежали, тут же без разбирательств меня грохнут.

Скорее всего так и будет, но как он собирается бежать с перебитым коленом?

— Нам придётся бежать, по крайней мере пока не скроемся подальше в лес, — честно предупредила я. — Ты как, сможешь?

— Попробую, — он потянул пистолет из моих пальцев. — Дай-ка его сюда. На крайний случай хоть немного продержусь, прикрывая вас.

— Подождите, я проверю, как там обстановка, — я осторожно приоткрыла дверь и тихо выругалась, услышав удивлённое:

— Арина? Что ты здесь делаешь?

— Николай позвал меня. Одному из фрицев стало плохо. Я уже ухожу, — простодушно улыбнулась я капитану.

— А где он сам? — настороженно спросил он. — Неужели оставил тебя одну с этими гадами?

— Он там, — я отступила, пропуская его.

Я понимала, что его сейчас застрелят. Терять нам уже нечего, но если выбирать между ним и Фридхельмом… Я услышала глухой выстрел и судорожно выдохнула. Вот я и перешла рубикон…