Лес как-то резко закончился, и я поняла, что вышла к нужной речке. Правда мост через неё был какой-то совсем уж хлипкий, и я пожалела, что не пошла по дороге. Вряд ли через эти полусгнившие брёвнышки перевозили армейскую технику. Делать обратно крюк хотелось ещё меньше.

«Блин, мне бы фонарик», — чертыхнулась я, чуть не провалившись ногой в нехилый зазор между досками.

Если свалюсь в ледяную воду — мне конец. Не утону, так помру от переохлаждения. Всё, хорош ныть, почти дошла. Интересно, сколько ещё пилить до лагеря? И вообще правильно ли я топаю? Ошибиться нельзя. Время сейчас работает против меня. Я старалась не думать о том, что Фридхельма уже могли отправить вместе с пленными по этапу или вообще не заморачиваться, а тупо расстрелять. Русским и так приходится тяжко — кормить ещё и пленных врагов? Как всегда, когда я пытаюсь отвлечься от дурных мыслей, в голову начинают лезть ещё более дурацкие. Например, рано или поздно этот треш закончится, и надо будет как-то устраивать свою жизнь. Вряд ли в сороковые на каждом шагу требуются экологи, а впахивать какой-нибудь санитаркой за гроши как-то неохота. Может, слить миру какие-нибудь ноу-хау? Скотч или там ватные палочки? Или ещё какую-нибудь полезную штуку, без которой я чувствую себя здесь как без рук. Или в писатели подамся! Напишу какое-нибудь руководство для попаданок в стиле «Что делать, если вас отбросило на полвека назад?» Ну да, для начала было бы неплохо мужу родному рассказать правду. Кстати, я же ещё не решила, стоит ли это делать.

— Стой! — услышала я резкий окрик.

Кажись, добралась. Сейчас главное не делать виноватое или испуганное лицо — я же до усёру рада, что добралась к своим.

— Ты кто такая?

— Не стреляйте, я своя, — я медленно обернулась, держа руки на виду.

Страх неприятными иголочками покалывал изнутри. Их трое и смотрят на меня явно с подозрением.

— Свои просто так разгуливать по передовой не будут, — усмехнулся мужчина лет тридцати, не спеша отводить пистолет.

— Так я не просто так, — я бесхитростно улыбнулась. — Нас с девочками отправили к вам из госпиталя, а мы по дороге попали в засаду. Фрицы, гады обстреляли санитарную машину, водителя убило сразу, а мы скрылись в лесу. Фельдшерица наша, Катька тоже погибла, а мы с Лидой два дня прятались.

— И где же она? — всё ещё недоверчиво прищурился мужчина.

— Ранило её при обстреле, вот и пришлось оставить в деревне.

— Ладно, пойдём. Расскажешь всё это командиру, — он бегло ощупал меня, похлопал по пустым карманам и скупо улыбнулся. — Уж извини, порядок такой.

Ну хоть вязать по рукам и ногам не стали, и на том спасибо. Я мысленно перекрестилась, надеясь, что на моей физиономии сейчас читаются нужные эмоции: испуг от пережитых приключений, радость, что наконец-то добралась к своим, ну и разумеется, горячее желание служить Родине.

— Осторожнее, — один из солдат придержал меня за локоть, помогая спуститься в окоп.

Русские обосновались, можно сказать, в чистом поле. Я успела рассмотреть вырытые наспех окопы, замаскированные под белыми чехлами танки и зенитки. Наше появление, разумеется, не прошло незамеченным.

— Вот это я понимаю, сходили в лес, — пошутил кто-то из парней. — Вместо дров вернулись с молодой красивой.

— Ты к нам откуда, милая?

— Из госпиталя, — охотно улыбнулась я.

— Хорош болтать, — ох, чувствую, не нравлюсь я этому товарищу. — Пусть сначала с ней командир наш побеседует.

Меня завели в землянку, и я закашлялась. Дым такой, хоть топор вешай. За грубо сколоченным столом колдовали над картой аж три вояки, и тут я поняла, что мои познания о званиях в советской армии равняются примерно нулю. Вот как мне к ним обращаться? Товарищ начальник?

— Товарищ майор, — подобрался мой конвоир. — Разрешите доложить.

Светловолосый мужчина лет сорока сдержанно кивнул, без особого интереса скользнув по мне взглядом.

— Вот, обнаружили её около лагеря. Говорит, что медсестра.

— А имя у медсестры есть? — иронично спросил второй.

Он был помоложе, значит, можно попытаться пустить в ход привычные уловки. Я бесхитростно похлопала глазками и робко улыбнулась. Красавица, спортсменка, комсомолка, разве нет? Майор кивнул мне:

— Рассказывай, кто такая и как здесь оказалась.

— Медсестра Арина Новикова, — я не стала изобретать велосипед. — Два дня назад нас отправили по распределению из госпиталя в вашу часть. По дороге мы столкнулись с немцами и были вынуждены бежать в лес. Старшая в группе фельдшер Багрянцева погибла на месте, медсестра Воронцова получила ранение и осталась в Богогом.

— Документы есть? — он неторопливо закурил, продолжая сканировать меня взглядом.

— Остались в ранце, — я виновато посмотрела ему в глаза. — Кто же знал, что так получится. Машина загорелась, не до вещей нам было, — мужчины слушали с непроницаемыми лицами, и я быстро добавила: — Вы можете отправить запрос в наш госпиталь, там-то меня хорошо знают.

Пока они его отправят, и придёт ответ, я надеюсь, к тому времени мы с Фридхельмом будем далеко отсюда.

— Н-да, дела, — задумчиво протянул мужчина. — Мы просили прислать врача, желательно хирурга, а нам присылают всяких пигалиц.

— Будет тебе, капитан, — сдержанно улыбнулся пожилой дядечка. — Медсестрички нам тоже нужны. Сам видишь, что у нас творится.

Я так понимаю, девчонки у них погибли, и они действительно ждали помощи из госпиталя. Отлично. — Ну что ж, товарищ Новикова, приступайте к своим обязанностям, — милостиво кивнул майор. — Пока не прибудет доктор, вы поступаете в распоряжение капитана Никифорова, — он кивнул на коллегу. — Ну и разумеется, можете обращаться ко мне или к лейтенанту Устинову. Петров, проводи её к раненым.

Я так понимаю, чай-кофе предлагать мне никто не будет. Ладно, не сахарная, потерплю. Петров открыл передо мной дверь «больнички», и я едва не задохнулась. В спёртом воздухе витали запахи крови, гноя, немытых тел.

— Что у вас есть из медикаментов? — ошарашенно спросила я.

— Боюсь, что ничего, — виновато пожал плечами парень. — Мы надеялись, что медикаменты прибудут с доктором.

Отлично, а мне что делать? Подорожником лечить гнойные раны? Так и того сейчас нет.

— Ладно, тащи сюда все бинты, ну или чистые тряпки. Что найдёшь, — я задумалась. — Ещё спирт, водку, что там у вас есть.

— Понял, — кивнул он.

Нелёгкая мне предстояла задача — спасать жизни в таких варварских условиях.

— Пить… кто-нибудь дайте пить, — услышала я хриплый стон.

— Сейчас.

В землянке слабо горела керосиновая лампа, и я нашла углу ведро с водой. Сердце сжалось от острой жалости. Покрытые грязью, кровью осунувшиеся лица… Некоторые совсем ещё мальчишки, которые вот уже больше года каждый день стоят насмерть с врагом более сильным и жестоким.

— Вот. Всё, что нашёл, — Петров протянул мне пару алюминиевых фляжек и бумажный сверток, в котором оказались бинты.

— Полей мне на руки, — попросила я, а затем для верности протёрла их ещё спиртом.

— Чем это пахнет? — подозрительно принюхался один из мужчин.

— Простите, товарищи, но сегодня спирт мы будем употреблять исключительно наружным способом, — попыталась пошутить я.

Это, конечно, настоящий треш. Я просто дезинфицировала раны, обматывая их затем бинтом, причём скорее всего нестерильным. У этого паренька нехорошая рана на затылке. Видимо, поймал осколок гранаты. А этому бойцу, если в ближайшее время не вытащить пулю из бедра, светит нагноение и затем ампутация. Они ещё бедные пытались держаться.

— Ты, главное, перевяжи меня, сестричка. Нельзя разлёживаться, когда наши этих гадов бьют.