— Всё хорошо, — улыбнулась я.

Окончательно размякнув, я подумала, что Вилли, наверное, порадуется за нас. Не будь он моим командиром, мы бы уже давно раскололись, что он станет дядей. Мы вышли на улицу, и Вилли кивнул во двор штаба, указывая на высокого грузного мужика.

— Генерал фон Штауффернберг. Он, кстати, заинтересовался твоей историей. Хочет познакомиться с отважной переводчицей.

Вот это уже вряд ли.

— Да и тебе не помешает заручиться поддержкой, чтобы избежать предложений о нежелательном переводе.

Точно, Ягер, не к ночи будь помянут, небось до сих пор втихаря строит мне козни.

— Понимаешь, тут такое дело… — осторожно начала я, но Вилли отвлёкся, высматривая Беккера. Тот неподалёку болтал с кем-то из солдат и, увидев нас, бегом ломанулся к машине.

— Где тебя носит? — недовольно поморщился Вилли.

— Я просто отошёл покурить с парнями, — пробормотал он, открывая перед ним дверь.

— Так о чём ты хотела поговорить?

Нет, не хочу я делать важные признания вот так посреди дороги, тем более Беккер уши греет.

— Это подождёт до вечера. Зайдёшь к нам?

— Ладно.

Нет, ну вот что у него за характер? Я бы уже всеми правдами и неправдами выведала, что да как, не дожидаясь вечера, а этому сказано подожди и «ладно».

* * *

Я залипла, глядя в окно. Надо бы перед отъездом как-то поаккуратнее сказать Вилли, чтобы готовился к тяжёлой и напряжённой зиме. Пусть проследит, чтобы у всех были тёплые вещи, пока их ещё в панике не размели со складов, и пополнит аптечки, ибо скоро будет острая нехватка лекарств. Чем ещё я могу помочь им остаться в живых? Сказать: «Ни в коем случае не суйтесь под Сталинград и на Курскую дугу»?

Зря я всё-таки слопала последнюю булку. Такое ощущение, что сейчас всё выверну обратно. Ещё и Беккер, видно, разжился где-то копчёным салом, и теперь густой чесночно-мясной дух вызывал тошноту. Может, к тому же, меня ещё укачало, не знаю, но чувствую, что надо срочно на воздух.

— Мне нехорошо, скажи Беккеру, пусть остановится, — сдавленно пробормотала я.

— Слышал? Останови машину, — Вилли обеспокоенно обернулся ко мне. — Эрин?

Я опустила голову, стараясь дышать через раз. Нехорошо будет, если я загажу сейчас тут всё.

— Герр обер-лейтенант, я пытаюсь затормозить, но что-то не получается, — пробасил Беккер.

— Что за глупости? — раздражённо ответил Вилли. — Ты же говорил, что отлично водишь.

— Похоже, тормоза неисправны, — растерянно пробормотал он.

Отлично, только этого нам и не хватало.

— Как такое может быть? — Вилли осенило догадкой. — Ты куда-то отходил?

— Никак нет…

— Как, блядь, нет? — рявкнула я. — Как минимум ты сбегал на рынок, чтобы купить это грёбаное сало, которым провоняла вся машина!

— Я отошёл буквально на десять минут, — продолжал оправдываться этот кретин.

Десять, пятнадцать, да хоть полчаса, неважно. Этого времени хватило, чтобы какой-то хитроумный партизан повредил нам тормоза. Так, сейчас главное успокоиться и попытаться найти выход из задницы, в которую мы дружно влетели. Я напрягла память, вспоминая уроки нашего инструктора.

— Нам конец, — тихо причитал Беккер.

— Подбери сопли и слушай сюда, — я перегнулась вперёд, пытаясь понять, что там творится на дороге.

Заметив вдалеке небольшую рощу, прикинула наши шансы.

— Максимально сбрасывай скорость и хреначь к тем деревьям. Как только подъедем ближе, со всей дури жми на тормоз, если ещё помнишь, что это такое!

— Делай, как она говорит, — отрывисто подтвердил Вилли.

— Лучше врезаться в дерево, чем машина окончательно потеряет управление, — я всё ещё надеялась выбраться из этой задницы с минимальными потерями, как вдруг страшная догадка молнией пронеслась в голове. — Стой, нет! — Вилли непонимающе обернулся. — Партизаны могли прицепить взрывчатку, и тогда нас точно размажет по дороге.

— Блядство, — неожиданно выругался он.

Согласна. Если я сейчас угадала, думаю, нам хана.

— Беккер сбрасывай скорость и приготовься. Придётся прыгать.

— Нет-нет-нет, прыгать на ходу — это же самоубийство.

— Рени, другого выхода нет, — он стиснул мои плечи, слега встряхнув. — Это не так страшно, как ты думаешь, в конце концов лучше отделаться переломами.

Я понимаю, только вряд ли мне повезёт отделаться лишь переломами.

— Вильгельм, я… я не буду прыгать, — может, я ошиблась, и партизаны ограничились испорченными тормозами.

— Всё будет хорошо, — он открыл дверцу и рявкнул на перепуганного не меньше меня Беккера: — Прыгай я сказал!

Следующие минуты слились в какой-то безумный вихрь. Помню лишь, что постаралась как-то сгруппироваться и прикрыть руками живот. Кубарем прокатившись по сухим комьям земли, ощутила, как остро заныла содранная щека. Осторожно перекатившись на бок, видела, словно в замедленной съемке, как машина, уже полностью потеряв управление, врезалась в дерево и с треском взорвалась. Значит, всё-таки я не ошиблась. Беккер ничком лежал на дороге, прикрыв голову руками, Вилли медленно поднялся и, прихрамывая, двинулся ко мне.

— Эрин, — он склонился, осторожно пытаясь поднять меня. — Ты цела?

Я неопределённо кивнула, прикидывая, насколько плохи у меня дела. Неприятно ныло ушибленные бедро и плечо, и, похоже, я нехило приложилась лицом, но самое страшное, конечно же, не это.

— Я… мне нужно в госпиталь…

Лишь бы не началось кровотечение, но в конце концов, должны же у них быть хоть какие-то лекарства, чтобы мне помочь.

— Это само собой, — Вилли наконец удалось поставить меня на ноги. — Но сейчас нужно отсюда уходить. Кто знает, может, эти мерзавцы устроили засаду.

Вот ещё только перестрелки сейчас нам и не хватало. Хотя это вряд ли. Партизаны своё задание выполнили.

— Ты можешь идти? — Вилли подхватил меня под руку.

Я кивнула. Идти-то могу, но вот насколько меня хватит непонятно. Перепуганный Беккер дошкондыбал к нам и чуть ли не плача уставился на покорёженную машину, объятую пламенем огня. Охренеть, если бы не случайность, мы бы сейчас горели в ней.

— Пойдём, — Вилли настойчиво потянул меня вперёд.

Судя по сжатым губам, у него в голове сейчас примерно такие же мысли. Не обращая внимание на ноющее бедро, я старалась идти побыстрее. Даже примерно не представляю, сколько ещё километров нам топать до деревни. Мне как можно скорее нужно попасть в госпиталь. Я уже чувствовала, как низ живота и поясницу тянет знакомой как при болезненных месячных болью. Вилли наверняка тоже чем-то да приложился при падении, но шёл молча, зато Беккер разнылся:

— По-моему, я сломал руку.

— Радуйся, что живой, — прошипела я, чувствуя дикую злость на этого кретина, который так бездарно проебался.

— Ты лучше следи за дорогой, — терпеливо ответил Вилли. — Может, нам повезет, и попадётся машина.

Н-да, это вам не двадцать первый век, когда при любом шухере можно за считанные минуты вызвать хоть скорую хоть МЧС. Пиздец, конечно… Сколько ж мы будем так топать? До ночи? Я едва сдержала стон, почувствовав очередной болезненный спазм. Всё, не могу я больше идти.

— Эрин? — Вилли тоже остановился, встревоженно глядя, как я кусаю от боли губы. — Я понимаю, что тебе больно, но надо идти.

Я кивнула, заставив себя по инерции двигаться дальше. Меня мутило от боли, которая теперь уже накатывала горячими волнами, разливаясь от поясницы. К тому же я, наверное, ещё словила и сотрясение. Перед глазами всё плыло. Вот теперь точно всё… Бросьте меня здесь…

— Рени, — мою талию стиснула твёрдая рука, не давая упасть. — Потерпи…

Вилли подхватил мою обмякшую тушку, продолжая идти вперёд. Конечно, всё будет хорошо. Нас доставят в госпиталь, вот только смогут ли спасти ребёнка? В военном госпитале скорее всего нет препаратов для акушерства, да и время идёт на минуты, а мы по-прежнему торчим в чистом поле. Самое страшное, что винить в том, что случилось, мне кроме себя некого. Я закрыла глаза, старясь не думать, не вспоминать, как ещё утром Фридхельм обнимал меня уверенный, что у нас всё хорошо. Боль терзала словно раскалёнными щипцами. Я отчаянно хотела потерять сознание, чтобы не чувствовать, не понимать, что это конец. Прости меня, малыш, твоя мама — полная и безнадёжная идиотка…