«Ладно, чёрт с ним. Всего лишь очередная брачная церемония», — подумала я.

— Обещаю быть верным в хорошие и плохие времена, в болезни и здравии, любить и уважать тебя все дни моей жизни.

— Мы начали с болезней и горестей, но я обещаю не оставить тебя, что бы ни случилось, — пожилой священник бросил на меня внимательный взгляд.

Вряд ли этот святоша одобрил вольную интерпретацию обязательной речёвки, но католичка из меня как из Валуева балерина.

— То что Бог сочетал, того человек не разлучит. Властью, данной мне Церковью, подтверждаю и благословляю заключённый вами супружеский союз…

Так странно… Люди думают, что обряды могут сделать кого-то ближе. Я же знала и без этого, что этот человек мой. Пришлось вытерпеть очередную серию обнимашек от фрау Винтер и сдержанно-смущенного Вилли. Батя, конечно, кремень. Глянул как рублём одарил и процедил:

— Надеюсь, вы оба не опозорите мою фамилию.

Язык чесался ответить привычно резким, язвительным, но я вовремя вспомнила, что мы всё-таки в храме Божьем и посылать человека в ебеня будет как-то некомильфо.

Фридхельм, пошептавшись с падре, отошёл в боковой коридор. Исповедаться, что ли, собрался? Дожидаясь его, я покрутилась, разглядывая иконы. В принципе, если бы не лавочки, то католический храм особо не отличается от наших. Впрочем, в этом я не знаток. В детстве меня крестили, да, но на этом как бы и всё. Ну, не любитель я посещать подобные заведения. Помню, угораздило зайти накануне какого-то праздника, кажется, это была пасха. Меня едва не затоптали тётки, устроившие чуть ли не драку за лучшее место. Какой-то мужик зарядил локтем в затылок, попутно обматерив, а после преспокойно слушал проповедь, осеняя себя крестом на каждом «Аминь». Так что мне с головой хватило этого показушного цирка.

— А вы не хотите исповедаться, дочь моя?

Что, уже так быстро управились?

— Нет, — беспечно улыбнулась я. — Не думаю, что мне это необходимо.

Да ты, дедуля, будешь в шоке от моей исповеди. Убийство, может, и не впечатлит, но, а как насчёт перемещения души? Тогда я точно попаду не на фронт, а к экзорцистам.

— Любой грех, даже незначительный, требует покаяния, и тогда человек может рассчитывать, что попадёт в царствие небесное. Иначе вас ждёт ад.

— С вами не соскучишься, — пробормотала я.

Нашёл чем пугать. Как там говорится? «Ад пуст, все черти здесь на земле»?

— Веришь ли ты в Бога нашего? — священник внимательно вгляделся в мои глаза, и я не решилась лепить очередную ложь.

— Бог, который любит детей своих, никогда бы не допустил того, что творится вокруг. Да и люди тоже хороши. Вспоминают о заповедях, только когда прижмёт.

— Веры без сомнений не бывает, — улыбнулся мужчина. — Разве не чудо, что в эти тяжёлые дни вы нашли друг в друге поддержку?

Тут да, отчасти согласна, но раскрутить меня на сеанс психотерапии всё равно не дам. Я и раскаяния-то толком не испытываю. Если бы не ложь, то болтаться бы мне сейчас где-нибудь в Бухенвальде. А убийства… Кайся, не кайся — это всегда уже будет со мной. Ничего уже не изменить и не исправить. Разве что постараться поглубже запихнуть на самое дно памяти. Там для этого уже давно есть отдельный бункер, обнесённый колючей проволокой и сигнальной лентой с надписью «Ёбаный пиздец».

* * *

— Долго нам ещё ехать? — то ещё удовольствие трястись по родному бездорожью в грузовике.

— Мы должны ещё забрать из госпиталя солдат Файгля, — сдержанно улыбнулся Вилли.

Ну всё понятно, спасибо тебе большое, «братик» за то, что вместо комфортной Хорхи, положенной тебе по статусу, мы сейчас трясёмся в кузове разбитого дрындулета.

Госпиталь, как всегда, устроили в шикарном старинном особняке, бывшей даче какого-то партийного шишки.

— Пойдём, поищем Чарли, — пока Фридхельм помогал мне вылезти, Вилли уже стартанул вперёд. Видать, блондинистая «кошечка» особо не зацепила. Может, наконец, дошло, что война войной, а чувства откладывать на потом нельзя.

Похоже, на фронте временное затишье — медсестрички свободно разгуливают по парку. Хильди как всегда в обнимочку с бравым офицером, а вон и Чарли… Вилли резко притормозил, с опрокинутой физиономией глядя на неё. Ну, и чего он так напрягся? Подумаешь, болтает она с этим Йеном. Он в конце концов её начальник. Смотрит, конечно, далеко не отеческим взглядом, но так и что? Представить, что наша стесняшка закрутит служебный роман так же странно, как и то, что Хильди подастся в монашки. Увидев нас, Чарли быстро свернула беседу и, радостно улыбаясь, поспешила навстречу.

— Как же я соскучилась, — она заметила на моём пальце кольцо и просияла. — Так вас можно поздравить?

— Думаю, ты не очень удивлена.

— Будьте счастливы, несмотря ни на что, — она стиснула Фридхельма в объятиях.

— Это мы и делаем, — улыбнулся он.

Несмотря на последний вечер в Берлине, мы по-прежнему ощущали себя молодожёнами. Чарли повернулась к Вилли и, наткнувшись на прохладный взгляд, пробормотала:

— С возвращением.

— Я приехал забрать их в часть, — он протянул ей список с фамилиями солдат.

Пальцы Чарли чуть дрогнули, и она тихо сказала:

— Я подготовлю выписки.

— Да брось, — я перехватила её локоть. — Отдай писульку какой-нибудь девчонке, они вон всё равно прохлаждаются. Побудь немного с нами.

Мы с Фридхельмом переглянулись. Вилли, сделав морду кирпичом, отвернулся. Ну, надо же, мы, оказывается, ревнивые. А то, как развлекался с блонди, поди уже и забыл?

— Ну, рассказывайте, как там в Берлине? — Чарли вернулась слегка повеселевшая.

— Твои родители в порядке, я заходил к ним накануне отъезда.

Фридхельм тактично промолчал о воздушном налёте. Ну и правильно. Чего ей волноваться в пустой след?

— Встречались с Гретой? Как она?

— С ней всё в порядке, — резко ответил Вилли. — Даже более чем.

— Она так редко пишет, — нахмурилась Чарли. — Я беспокоюсь, как она переживает разлуку с Виктором.

— О, можешь не беспокоиться, девушки умеют быстро забывать клятвы верности.

Ни хрена себе предъявы! Вот же всё-таки мужики козлы!

— Вильгельм, — Фридхельм укоризненно посмотрел на него. — Это не наше дело.

— Да, ты прав, — усмехнулся он. — И то, что её ухажёр женат, тоже?

— Я пойду, — Чарли резко поднялась со скамейки. — Прослежу, что там с документами.

— Подожди, — я догнала её уже у крыльца. — Не обращай внимания…

— А кто обращает? — Чарли вытащила из пачки сигарету и теперь психованно чиркала одну за другой спички. — Да что ж такое? — она отбросила пустой коробок и смахнула злые слёзы.

— Успокойся, — я обняла её. — Скорее всего он приревновал тебя к Йену.

— Да? А вот мне кажется, что ему плевать, даже если я завтра выйду за кого-нибудь замуж! Никогда ещё не видела Чарли такой. Может, им и нужна такая встряска, чтобы решиться наконец-таки на «тот самый» разговор?

— Иногда он бывает таким близким, родным, и мне кажется, что между нами всё понятно и без слов, а потом вдруг отдаляется.

— Мужики — вообще странный народ и часто сами не знают, чего хотят, — слабое, конечно, утешение, но ведь это так и есть.

— Рени, нам пора, — Фридхельм обнял Чарли. — Береги себя.

— Ты тоже.

Вилли обнаружился у машины. Вот же говнюк! Вместо того, чтобы извиниться, стоит курит с таким видом, словно брошенный у алтаря жених. Как только даю себе зарок прекратить лезть к нему с бесполезными нотациями, он берёт и вытворяет очередную дичь. Ну, не могу я молчать, глядя, как этот идиот делает несчастной мою подругу.

— Остынь уже, Отелло. Прежде чем закатывать такие сцены, нужно хотя бы озвучить девушке свои намерения, а пока она ничего тебе не должна, как собственно и ты ей, так ведь?

Вилли обжег своим «фирменным» взглядом, мол, придушил бы тебя, да нельзя, и едва не оторвал ручку, дёргая дверь. О как, решил поехать с водилой? Ну и пожалуйста, я же знаю, что как бы он ни бесился, в глубине душе понимает, что я права. Ну, или поймёт это, чуток успокоившись.