— Я думаю, это несложно уладить, когда мы вернёмся, — беспечно ответила я.

— Не переживайте, я уже поговорил с кем надо в бюро и в городском штабе, — широко ухмыльнулся он. — Считайте, это мой свадебный подарок.

Ну, прямо аттракцион невиданной щедрости. А то я не понимаю, что ты бы с радостью подпортил нам всем троим жизнь в случае моей неявки.

— Вы очень добры, герр оберстлейтенант, — я отпила кофе, обдумывая, как держаться с ним дальше.

— А разве я когда-либо был с вами другим? — с удивлением, разыгранным на уровне лучшего театра Бродвея, спросил он, но я на это не купилась.

— А зачем тогда потребовали в такой категоричной форме, чтобы я пришла одна?

— В таких случаях полагается отвечать «конечно же, из-за моей тайной любви к вашим прекрасным глазам, моя фройляйн», — нагло усмехнулся Ягер. — Но, увы, у меня более прозаичные причины. То, о чём мы будем говорить, можно считать конфиденциальными сведениями, так что согласитесь, ваш супруг здесь будет лишним.

— Но вы же понимаете, что я вполне могу рассказать ему, о чём мы с вами говорили? — из вредности сказала я.

— А это уже под вашу ответственность, — холодно ответил Ягер. — Но надеюсь, вы помните, чем грозит распространение слухов, тем более если они касаются Вермахта или любой иной госорагизации?

Я снова отпила кофе, вспомнив затасканную фразочку из какой-то рекламы: «Иногда лучше жевать, чем говорить».

— Скажите, Эрин, вы действительно довольны своим местом? — внимательно следя за моей реакцией, спросил он.

— Конечно, — без колебаний кивнула я.

— А я слышал, последние месяцы вас преследовали неудачи. Провальные допросы, плен, ранение… — он скорчил фальшиво-сочувствующую мордаху. — Конечно, в этом нет вашей вины, нерасторопные командиры просто не умеют правильно использовать ваши знания. Скажете, не так?

— Ничего не скажу, — ответила я. — При въезде через границу господа офицеры из внутренней безопасности доходчиво объяснили, что обсуждать, что было на фронте, а тем более упоминать чьи-либо имена, нельзя.

Что между прочим была правда. Эсэсманы зашугали нас тогда по полной программе. Ягер снова оскалился в псевдо-добродушной усмешке:

— Что ж, я рад убедиться, что вы добросовестно следуете Уставу. Тогда перейду к делу. Вы, конечно, же видите, что война на восточном фронте затянулась и в основном из-за того, что русские умудряются держать связь с коммунистическими лидерами. Это они убеждают их не сдаваться. Я уверен, основная масса этих рабочих и крестьян безропотно бы приняла смену власти. Как вы считаете?

— Сложно сказать. Многие считают русских глуповатыми, ленивыми и думают, что таким народом управлять легко. Отчасти это верно, но лишь до поры до времени. Не зря же их сравнивают с медведями. Добродушный увалень в считанные минуты может превратиться в разъярённую махину, которая сметает всё на своём пути. Вспомните ту же революцию и что они сделали с царской семьёй, которую до этого веками боготворили.

Возможно, опрометчиво с моей стороны говорить такое, но каждый раз, когда я видела презрительную самоуверенность какого-нибудь офицера, тянуло немного сбить эту спесь. Да и за наш народ было обидно. Не такие уж мы и амёбы, чтобы вот так запросто записывать в лузеры.

Ягер невозмутимо курил трубку, пристально глядя на меня.

— Продолжайте, это весьма интересные рассуждения.

— Я всего лишь опираюсь на свой опыт проживания в этой стране, — невинно улыбнулась я. — Поверьте, эти «иваны» будут стоять до последнего. И не потому что им приказывают коммунисты, а чтобы защитить свою землю, свои семьи. Есть, конечно, те, кто пытается подстроиться под нас, но они всё же в меньшинстве.

— Вот поэтому грамотная пропаганда решает всё, — хмыкнул он. — А вы, Эрин, достаточно хорошо знаете не только язык, но и их самих, вы жили в их среде. Вы не имеете права отказываться от миссии, которая намного важнее переводов простых приказов.

— Насколько я поняла, вы мне предлагаете делать всё тоже самое, но в составе вашей дивизии.

— Я вам предлагал гораздо больше, — а, ну да, Абвер же.

— Вы сами заметили, что меня преследуют неудачи. Я не обладаю навыками бойца.

— Этому всему легко можно обучить, — Ягер презрительно скривился. — Разумеется, не под руководством мужлана-фельдфебеля.

Я благоразумно воздержалась от скептического: «И не надоело тебе по энному кругу убалтывать меня?»

— Через пару месяцев я перейду в подразделение СС.

А разве можно менять масть? Насколько я помнила историю, такое вроде не практиковали, но видимо, Ягеру можно всё.

— Вы пройдёте обучение под моим личным руководством, — заметив мой «обрадованный» взгляд, он усмехнулся. — Я прекрасно знаю, кому поручить научить вас в краткие сроки нужным навыкам.

Я почувствовала дикое желание закурить, но не просить же у него трубку. Ягер, словно догадавшись о моих терзаниях, полез в карман, доставая пачку сигарет, и небрежно протянул её. Нет уж, раз бросила, значит бросила, тем более ни к чему показывать ему, что я нервничаю.

— Спасибо, нет, — встретив его удивлённый взгляд, я пояснила: — Берегу здоровье.

— Вы гораздо больше рискуете своим драгоценным здоровьем, когда отсиживаетесь в сырых землянках, — ответил он.

— Давайте начистоту. Шпионская деятельность тоже не предполагает нахождения на лучших мировых курортах.

— Ну, почему же? Конечно, курорты не обещаю, но что вы скажете, например, о командировке в небольшой провинциальный городок? Имея с собой нужные рекомендации, займёте место, скажем, секретаря. Полагаю, ни у кого не возникнет сомнений, что вы обычная советская девушка, которая трудится, не покладая рук, на благо страны. Вы же, влившись в доверие своего директора, допустим, однажды задержитесь на работе и вынесите из сейфа секретные чертежи танка, который по слухам разрабатывают сейчас русские.

А звезду с неба тебе попутно не принести? Нашёл дуру. Красиво заливает, но при этом как-то забыл упомянуть о том, что со мной сделают особисты, если я попадусь. Если бы любой мог запросто занырнуть в сейф с секретными документами, было бы слишком просто жить.

— Вы так на меня смотрите, как будто вместо блестящей карьеры я предложил вам отдаться мне прямо на этом столе, — криво усмехнулся Ягер.

— Ну и фантазия у вас, оберстлейтенант, — ответила я такой же кривой улыбкой.

И тут этот гад сделал то, чего я и боялась, но наивно понадеялась, что в людном месте он не станет распускать руки. Моя ладонь оказалась в плену крепких пальцев, а затем он медленно, но настойчиво потянул её, вынуждая меня податься ближе. Сам он тоже хищным движением наклонился через стол так, что почти касался губами моей щеки.

— Я бы так и сделал, если бы это помогло убедить вас согласиться, — раскалённым шепотом прошёлся по моей коже мурлыкающий голос.

Вот же чёрт, прямо как в моём сне…

— Со мной такое не работает, — резко отстранилась я.

Он пристально смотрел мне в глаза, видимо, не понимая, почему вместо поплывшего взгляда одурманенной жертвы, в них сейчас ясно читается: «Ты дебил, нет?» Ну, а что? У меня теперь есть шикарное противоядие против таких вот хищных зверюг. Ждёт меня и, между прочим, волнуется. Так что надо закругляться.

— Тогда в госпитале будь у меня больше времени, я бы убедил вас, — раздосадованно процедил Ягер. — Этим или другим способом.

— Наш разговор явно зашёл не в то русло, и, если вы хотите, чтобы мы его продолжили, прекратите свои фривольные намёки.

Тут было бы более эффективно рявкнуть: «Прекрати нести ересь! Я не собираюсь ни трахаться с тобой, ни проворачивать сомнительные аферы».

— А по поводу вашего предложения могу сказать, что оно меня по-прежнему не интересует. Я только что вышла замуж и собираюсь по возможности оставить службу.

А может, сказать ему для верности, мол залетела, ухожу в отставку прям сейчас? Не-е-е, с этого станется проверить данные. Кто-то же сливает ему, что происходит у нас в роте.