— Это там.

— Я их достану! — Шнайдер присел, взяв удобный прицел. — Ага, кажется, вижу…

— Осторожно, там же Рени.

Я успел заметить более светлую форму русского, прежде чем Каспер затянул меня за дерево. В нас уже, не таясь, стреляли.

— Спокойно, Винтер, я же не косоглазый как некоторые, — процедил Шнайдер, стреляя в ответ. — Чёрт, они уходят…

— Быстрее, за ними!

Всё внутри сводило от напряжения, ведь в этой перестрелке мы можем зацепить и её.

— Ох ты ж чёрт…

Я обернулся к Касперу и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Сволочи! Что она им сделала? Девчонка-переводчица?!

— Рени, всё хорошо, я здесь, — непослушными пальцами я стал распутывать узел ремня, стягивающий её руки, не зная, что делать с этой жуткой раной.

Кровь насквозь пропитала её блузку, растекаясь алыми ручьями. Если это ранение в живот… мало кто выживает после такого. Фрейтер тогда так и не вернулся из госпиталя.

— Идиот, ты хочешь дождаться, пока она истечёт кровью? — Шнайдер сунул мне какой-то платок. — Прижми к ране и держи, пока не приедете в госпиталь.

— Надо быстрее отвезти её, — Каспер помог мне поднять её.

Легко сказать: «Быстрее». Мне казалось, что мы плетёмся со скоростью черепахи. К тому же когда машина подпрыгивала на ухабах, кровь начинала сочиться из раны сильнее.

— Быстрее можешь?

Как же страшно понимать, что с каждой минутой мы теряем драгоценное время, пока её могут спасти. Рени лежала тихо, даже не стонала, но я видел, как ей больно, и если бы мог, без раздумий поменялся бы с ней местами. Страх липким потом стекал по коже, когда я видел это отрешённое выражение в её глазах. Слишком хорошо мне знакома агония раненых, когда жизнь постепенно оставляет измученное тело.

— Рени, не оставляй меня, — я сжал её пальцы, холодные как лёд.

Можно защищать её от всего — от коварного Штейнбреннера, русских солдат, да хоть от всего мира, — но как отвоевать её у смерти? Рени открыла глаза, и отчаяние охватило меня с новой силой. Таким взглядом люди обычно прощаются с кем-то. Навсегда…

— Люблю… — хрипло прошептала она, чуть сжав мою ладонь.

— Блядские ямы, — выругался Каспер, когда нас подбросило на очередном повороте. — Держитесь, мы почти приехали.

— Рени! — испуганно вскрикнул я, увидев, что она снова безжизненно обмякла в моих руках. — Открой глаза, пожалуйста!

Нет! Так не должно быть! Мы же почти успели добраться до госпиталя.

— Да что ты воешь? — рявкнул Каспер. — Проверь её пульс!

Я сжал её запястье, но ничего не почувствовал. В панике приложил пальцы к шее, уловив слабое, едва различимое биение.

— Есть.

Каспер притормозил у ворот, сунув солдату военник. Тот недовольно проворчал:

— А остальные? Сколько вас?

— Можно быстрее? У нас тяжелораненая, — он заглянул в машину, увидел Эрин и кивнул, поднимая шлагбаум.

— Проезжайте.

Чарли испуганно вскрикнула, когда увидела нас на крыльце.

— Берите носилки и несите её в операционную, — остановила она ближайшего санитара. — И найдите как можно скорее доктора Йена. А ты куда?

— Я подожду в коридоре, пока пройдёт операция.

— Нельзя, Фридхельм, — твёрдо сказала Чарли. — Ты же знаешь правила госпиталя. Никаких посторонних, тем более в операционной.

— Да плевать! Неужели ты думаешь, я её оставлю?

— Успокойся, я сама буду ассистировать доктору.

— Она… будет жить?

— Мы сделаем всё, что в наших силах, — Чарли быстро обняла меня. — Возвращайся.

Ну уж нет, я никуда отсюда не уеду, пока не узнаю, как прошла операция.

— Надо ехать, — подошёл ко мне Каспер.

— Уезжай, я пока останусь здесь.

— Винтер, не дури, сам же знаешь, чем грозит такое самоуправство, — напомнил он. — И потом, парни же остались в лесу.

— Вот и заберёшь их, а обер-лейтенанту скажешь, что я вернусь немного позже.

— Да как ты вернёшься? Пешком?

Если надо — пешком. Или попрошу какую-нибудь машину подбросить меня.

— Ладно, как знаешь, — Каспер обнял меня. — Держись, я уверен, они её вытащат.

Я тупо кивнул, стараясь не думать о том, что Рени сейчас умирает на операционном столе. Невозможно представить, что я больше не увижу её улыбку, ведь ещё утром я целовал её, уверенный, что вернусь.

Время тянулось медленными, тревожными минутами, я не знал сколько уже прошло. Час? Больше? Перед глазами проносились картины нашей непрожитой жизни. Я мечтал увидеть её в платье невесты, что когда-нибудь мы будем выбирать мебель в свою квартиру. Мечтал увидеть её с нашим ребёнком. Она была бы отличной матерью, я ведь видел, как она возится с Лизой. Всё это может исчезнуть в один миг. Образы в моей голове были болезненно-яркими. Я сжал виски, беспомощно застонав.

— Что случилось, приятель? — я непонимающе поднял глаза — какой-то солдат участливо смотрел на меня. — Товарищ погиб?

Я медленно покачал головой.

— Наверное, твой первый бой, ничего, привыкнешь, — он протянул мне пачку сигарет.

Я взял одну, потянувшись к огоньку его зажигалки. Мои пальцы были покрыты запёкшейся кровью. Кровью Рени. Тяжёлый металлический запах, казалось, пропитал каждую пору кожи.

— Давай, успокаивайся и пойди, умойся, вот увидишь, сразу почувствуешь себя лучше.

Успокоиться я вряд ли смогу, но он прав — кровь надо смыть. В коридоре, несмотря на поздний час, было оживлённо.

— Чарли, подожди!

Она обернулась, и сердце тоскливо сжалось в нехорошем предчувствии. Её халат был весь заляпан кровью.

— Фридхельм, мне некогда, — торопливо ответила она. — Доктор Йен вытащил пулю, но ей пришлось удалить селезёнку. Я сейчас ищу, кто сможет стать донором, нужно срочно перелить ей кровь.

— Я могу.

— Какая у тебя группа? У неё первая, а другая не подойдёт.

— Посмотри сама, — я вытащил из-под рубашки жетон, протянув ей.

Чарли бросила быстрый взгляд и кивнула:

— Пойдём со мной.

— А можно мне где-то умыться? — всё-таки спросил я. — Не хочу, чтобы Рени увидела меня по уши в крови.

— Душевая в конце коридора.

Вода, бегущая в раковину, постепенно становилась светло-розовой, серая рассветная мгла лилась в окно. Я с трудом вспомнил, что прошли всего лишь сутки — казалось, прошлое утро было тысячу лет назад.

— Процедура неприятная, так что придётся тебе потерпеть, — Чарли быстро шла к нужной палате, продолжая инструктировать меня. — И ещё, Фридхельм, постарайся взять себя в руки.

— Ты о чём? — что она недоговаривает?

— Эрин ещё не очнулась после операции и… — Чарли помялась и остановилась, взяв меня за руку и серьёзно глянув в глаза. — Может случиться всё что угодно. Она потеряла слишком много крови.

Я замер в дверях палаты. Рени лежала неестественно бледная, словно сливаясь с простынёй.

— Проходи, — Чарли подтолкнула меня к соседней кровати.

Пожилая медсестра с грохотом вкатила штатив для капельниц. Чарли обернулась:

— Вы принесли всё необходимое?

— Разумеется, — по-моему, это та самая медсестра, что сурово отчитывала нас тогда с Эрин. — Ну и чего вы ждёте, молодой человек? Или хотите, чтобы я помогла вам раздеться?

Я вопросительно посмотрел на Чарли, она улыбнулась:

— Сними китель и рубашку, этого будет достаточно.

— И сапоги тоже, — добавила грозная фрау. — Нечего разводить тут антисанитарию.

Она энергично стала протирать спиртом мою руку чуть ли не до самого плеча, затем без всяких сантиментов вогнала в вену иглу.

— Я сама всё сделаю, сестра Бригитта, — Чарли видимо делала тоже самое, склонившись над Эрин.

— Шарлотта, вас ждут на следующей операции, — она прервала возражения Чарли. — Я останусь здесь и присмотрю за этой бедной девочкой. Идите, вы же знаете, доктор Йен предпочитает, чтобы ему ассистировали вы.

Чарли погладила меня по плечу:

— Я приду, как только освобожусь.

Я наблюдал, как постепенно стеклянная колба наполняется моей кровью. Пусть возьмут хоть всю, только бы Рени жила.