— Да… — выдыхаю, когда он входит одним резким толчком.

Низ живота сводит от наслаждения. Обхватываю его бёдра ногами, прижимая ближе к себе.

— Да…

Против обыкновения он начинает двигаться сразу, заполняя меня быстрыми и глубокими толчками. Запускает пальцы мне в волосы, запрокидывая голову и покрывает поцелуями моё лицо, шею. Ох, чувствую понаставит мне засосов, буду по такой жарище потом неделю кутаться. Но разве это сейчас имеет значение? Фридхельм сжимает мои бёдра, подтягивая ещё ближе. Я чувствую, что его движения становятся всё более резкими и обрывочными и понимаю, что мы оба уже на грани. Он тихо, едва уловимо стонет моё имя, слегка отстраняется, прислоняясь лбом к моему лбу, и заглядывает в глаза, делая пару быстрых глубоких толчков, от которых я кончаю. Любовь — это всегда больно, опасно и безнадёжно, это словно пожар, угрожающий оставить в твоём сердце выжженную пустыню, но я вижу в глубине его зрачков отражение этого пламени и хочу верить, что этот же огонь может согревать, не опаляя.

Тело слегка дрожит, и я устало прикрываю глаза, делая вдох за вдохом, пока снова не возвращаюсь на землю. Фридхельм коснулся губами ключицы, где уже наверняка алели следы его страсти, провёл языком, обводя мои искусанные губы. Я обхватила руками его за шею, притягивая ближе, чувствуя пьянящее спокойствие. Фридхельм сгрёб меня в охапку и доставил наконец-то до кровати. Я расслабленно наблюдала, как он раздевается, как обычно аккуратно развешивая одежду. Надо всё-таки собрать свою, которая валяется живописной дорожкой от порога до печки, а то Лиза утром начнёт задавать интересные вопросы.

— Может хватит этих игр в ревность?

— Разве я это начал? — усмехнулся Фридхельм. — Ты приревновала эту девушку, что называется на пустом месте.

— Хочешь сказать, я дала повод? — отбрасывая недавние воспоминания, пробормотала я.

— Мне конечно не по душе, что Шнайдер тебя нашёл, но я знаю, что ты его не переносишь. Он же не лез к тебе?

— Нет, — пискнула я.

Не хватало раздуть ещё один скандалище с драками и эпичными разборками. Кроме того если этот идиот проболтается, что поцелуй был не совсем недобровольным, чувствую, меня точно прикопают в ближайшем лесу.

— Хорошо, но вот Конрада я действительно хотел придушить всё это время. Да, я тебе верю, но он же постоянно вился вокруг, а если ещё и учиться вместе будете…

— Фридхельм, — мягко перебила я. — Проблема не в Конраде или этой девушке. Я понимаю, почему тебе иногда кажется, что я недостаточно люблю, но и ты меня пойми… — я вздохнула собираясь с мыслями.

Не знаю, смогу ли я сказать, что мне страшно не только от того, что в затылок постоянно дышит батальон Красной армии. Что мне больно, и это порой ничем не заглушить. Что я такая как есть и другой уже никогда не стану. Что я возможно так и буду биться между двух огней. Что я возможно прошу слишком многого.

— Я почти с детства привыкла нести за себя ответственность сама. Старалась конечно соблюдать элементарные приличия, чтобы ещё больше не ругаться с отцом. Я не привыкла с кем-то обсуждать свои решения, но попробую измениться, — Фридхельм слушал, не перебивая, с привычной лаской перебирая мои волосы. — А насчёт детей… Ну, сам подумай, разве можно брать на себя такую ответственность, когда не знаешь, что будет завтра? А если мы оба погибнем, кто будет возиться с этим киндером? Я же не вообще против, — чёрт с ним, если мы переживём войну, рискну пополнить ряды яжематерей.— Но сейчас лучше не надо.

— Наверное ты права, — вздохнул он. — Просто когда я смотрю на Лизу…

— Да мы сами ещё дети, всему своё время. А вот с браком действительно тянуть нет смысла.

В конце концов что я теряю, всё-таки не в средневековье меня занесло, есть же развод на случай, если не сложится.

— Ты так хотела быть самой красивой невестой, — удивил меня Фридхельм. — Ради этого я подожду.

***

Ох, уж мне это утро «стрелецкой казни»… Я поёжилась, вспомнив недавние страсти-мордасти. Вот где спрашивается были мои мозги прошлой ночью? Хоть бы подумала, как с такого бодунища отправлюсь в штаб, да ещё буду огребать по полной от Вилли.

— Если ты думаешь, что имеешь право на поблажки из-за личных отношений, то это не так.

Вилли, зараза, уже битый час читал нудную мораль о том, что не пристало делать личные проблемы достоянием общественности. А тем более шляться где-то после комендантского часа. А тем более напиваться до положения риз. Я же девушка!

— В следующий раз я не буду прикрывать твои выходки, будешь отвечать за попытку дезертирства.

— Да какое там дезертирство? — промямлила я, мечтая о таблетке анальгина. — Подумаешь, прогулялась к речке.

— К речке она прогулялась, — передразнил меня Винтер. — Ты совсем идиотка? Уже забыла сколько раз попадалась партизанам?

Возразить мне было нечего, и я с покаянным видом пробормотала:

— Этого больше не повторится.

— Очень надеюсь, что так, — он кивнул на бумажный завал на моём столе. — Это надо перевести как можно быстрее. Гауптман Файгль требует, чтобы послезавтра переводы были готовы.

А что ж он сам мне это не поручил?

— Здесь работы на неделю, — возмущённо вскинулась я. — Мне что по ночам тут сидеть?

— Ничего страшного, — холодно улыбнулся Вилли. — Глядишь, на всякую дурь меньше времени останется.

Ненавижу когда меня пытаются вот так воспитывать! Просмотрела я эти бумажки. Ничего там такого уж важного нет, чтобы требовать их с ножом у горла вот-прям-щас. Видать, Вилли здорово на меня разозлился. Оно конечно понятно с чего. Я уже столько раз влипала во всякое дерьмо, что естественно они подняли кипиш, потеряв мою геолокацию. Блядская армия… Шагу нельзя ступить в сторону, сплошные Уставы-приказы.

Вечером я приползла уставшая как собака. Забрала у Раисы Лизу и едва успела перехватить Фридхельма.

— Сегодня моя очередь идти в караул, — он ласково коснулся губами моего виска. — Вильгельм сильно ругался?

— А то ты не знаешь своего братца, — хмыкнула я. — Лучше бы проорался и успокоился, но не-е-ет, мы будем выедать мозг чайной ложечкой, долго и методично. Завалил меня левой работой, а так всё отлично.

— Ну, да он такой, — улыбнулся Фридхельм. — Но ты тоже хороша. Убежала куда-то среди ночи, ведь могло случиться всё что угодно.

В этом они конечно правы. Я что бессмертная — разгуливать в немецкой форме и наивно считать, что партизаны мочат только мужиков? Некстати вспомнилось, что эсэсманов грохнули буквально в двух шагах от деревни.

— Будь осторожнее, — обняла я его.

Лиза на моё счастье уснула быстро, да и я чувствовала, что вот-вот отправлюсь в царство Морфея. По идее после такой чёрной полосы в моей жизни должно наступить временное затишье. С Фридхельмом помирились, враги исчезли с горизонта, что ещё нужно для счастья?

Но утро показало, что чудес не бывает. Всё-таки за что-то жизнь меня по ходу наказывает, раз подкидывает бесконечные сюрпризы.

— Герр гауптман, ночью русские попытались, как у них выражаются, «взять языка». Нам удалось их перехватить, — доложил Крейцер.

Сердце кольнуло тревогой. Надеюсь, Фридхельм не пострадал?

— Ведите, мы их допросим, — кивнул Файгль.

Я с трудом смогла заставить себя сидеть спокойно, когда увидела, кого они привели. Это же… Пашка. Уж родного деда я всегда узнаю. Не знаю правда, узнал ли он меня. Они с напарником обвели нас презрительными взглядами, мол делайте что хотите, Родину мы не предадим. Военников им естественно, отправляя на такое задание, никто не дал, так что Файгль начал с классического:

— Имя, звание.

— Да пошли вы, — процедил высокий коренастый мужик.

— Они отказываются говорить, — перевела я, не видя других вариантов.

— Вы попали в плен, глупо упорствовать, — жёстко припечатал Файгль. — Если ответите на вопросы, отправим в лагерь для военных. Ну, а если нет, вас ждёт расстрел.

Меня прошибло холодным потом, нет, стоп, какой расстрел? Дед же должен выжить! Мужчины казалось не удивились такой угрозе, Паша по-прежнему молчал и даже не смотрел на меня, ответил опять же его товарищ.