— Ну и испугал же ты меня, — я облегчённо выдохнула, обнаружив такого же перепуганного мальчишку, который не придумал ничего умнее, чем спрятаться под кровать.

— Тётя… не ругайтесь, — забормотал он.

— Как не ругаться? Если бы кто-то другой обнаружил, что ты проник сюда, тебе бы досталось, — с напускной строгостью припугнула юного разведчика.

— Я не хотел ничего украсть… я за Муркой полез.

Я заметила, что он прижимает к себе пушистый комок. Эта котейка явно не собиралась менять свои привычки, постоянно норовила проскользнуть в дом.

— Вот что, давай договоримся, что ты не будешь так больше делать, — я полезла в ранец, доставая банку тушёнки. — Уверяю тебя, немцы кошек не едят.

— Зачем это? — мальчик помотал головой, когда я протянула ему угощение. — Я… мамка не велела ничего брать у вас…

— Так ты же не без спроса, — по голодному блеску в его глазах я видела, что он колеблется.

— Давайте я вам буду приносить воду или там… дрова.

— Хорошо, считай, ты принят на работу, — вот это я понимаю мужик растёт — отказался от халявы.

— Ах ты, щенок, — я вздрогнула, услышав испуганный всхлип. — Вздумал надо мной смеяться? — видимо, разозлившись, что пацаны забили гол, солдат прихватил Ваньку за шкирку и впечатал в забор.

— Пустите… — прохрипел мальчишка.

— Что вы творите? — я без раздумий бросилась к ним. — Отпустите ребёнка!

Но Альфред или как там его, словно не слышал моих воплей, продолжая душить малого, с садистским удовольствием наблюдая, как хрипит и пытается вырваться ребёнок.

— Теперь тебе не так смешно, щенок?

Меня накрыло триггером, как такие же ублюдки расстреливали другого мальчишку. Опять передо мной стоит выбор: поступить как человек и рискнуть выдать себя — ведь если я сейчас расстегну ольстру, то пойду до конца — или как всегда «закрыть глаза».

— Альфред, отпусти мальчишку, — мою дилемму решил Конрад. — Слышишь? Мне что драться с тобой?

Альфред нехотя разжал руки, и Ванька бессильно сполз на землю.

— Иди сюда, — я схватила его за руку, уводя подальше — остальные мальчишки уже благополучно разбежались.

— Смотри, Конрад, как бы штурмбаннфюрер не решил, что ты проявляешь нездоровую симпатию к этим славянам, — злобно поддел его ублюдок. — Уже который раз ты начинаешь строить из себя невесть что и вмешиваешься не в своё дело.

— Штурмбаннфюрер сейчас пытается успокоить этих людей, чтобы выяснить важную информацию, — спокойно возразил Конрад. — И если ты будешь просто так убивать их детей, это вряд ли поспособствует нашей задаче.

— И правда, чего ты так озверел? — поддержал его кто-то из солдат. — Ну, забил мальчишка один гол, что теперь его придушить за это?

— Ты как, глотать больно? — понятия не имею, как оказать первую помощь жертвам удушения.

— За что он так? Ведь они сами захотели поиграть в футбол, — ну, вот как объяснить восьмилетнему ребёнку, что в мире есть такие мрази?

— На войне так всегда, малыш, люди зачастую забывают о том, что они люди. Не все солдаты настолько жестоки, но лучше держись от них подальше.

— Но это же наша деревня, что мне теперь в хате сидеть? — насупился он.

— Лучше пересидеть, — парадокс в том, что если бы мальчишки отказались играть, скорее всего этот гад бы доебался и к этому.

В дверь осторожно постучали. Кого там принесло?

— Как мальчик, в порядке? — Конрад заглянул в комнату.

— Ну, как сказать, естественно он перепугался, — сердито ответила я.

— Альфред немного не в себе, — я уже поняла, что он отбитый на всю голову. — С тех пор, как получил известие, что его брат погиб под Ржевом.

— Это его не оправдывает. Я дважды попадала в плен к русским, и тем не менее не кидаюсь душить детей.

— Я и не оправдываю его. Мы воюем с солдатами, а не с женщинами и детьми.

Да что ты говоришь? Разве на партийных собраниях вам это втирают? Я могла ещё поверить в то, что парни адекватно воспринимают местных. Всё равно конечно кичатся тем, что Германия более развитая страна, но никому в голову бы не пришло избить ребёнка или стрелять беззащитных женщин и стариков, а эсэсманы натасканы на то, чтобы стирать с лица земли евреев и прочую «нечисть». И вот тут выходила неувязочка. Что тогда не так с этим Конрадом?

* * *

Я не обольщалась, что это будет единственный инцидент с местными. Слишком хорошо помнила, как любят проводить досуг эсэсманские твари. Их тут всего-то пять человек, включая штурмбаннфюрера, но это не помешает навести шороху. Через пару дней услышала, как они переговариваются, поглядывая в сторону девчонок.

— Вот эта вроде бы ничего.

— Ты глянь, как злобно смотрит, уверен тут есть и более ласковые особы.

— Есть, но к ним уже таскаются эти солдаты.

Ты смотри, какие переборчивые, берите, что дают. Блондиночка с подружкой всегда рады таким вот гостям.

— Фройляйн, позвольте пригласить вас… — Ольга непонимающе похлопала глазами и отвернулась, так что неудачливому мачо пришлось ни с чем вернуться обратно.

— Фройляйн, вы же знаете русский, — разулыбался он уже мне. — Передайте этой девице, что мы ждём её вечером, пусть возьмёт подруг.

Ага, уже бегу исполнять.

— Герр Штейбреннер тоже знает русский, — нагло улыбнулась я в ответ. — Почему бы вам не попросить его поработать переводчиком?

— Тебе что сложно пойти и сказать этой девке пару фраз? — а вот грубить мне не надо, я же могу ответить.

— Во-первых, я не обязана переводить личные просьбы, во-вторых, ты не моё начальство, чтобы что-то требовать. — Маленькая стерва, — услышала я за спиной.

— Ничего, обойдемся и без её помощи.

Насчёт стервы спорить не буду, а вот последние слова заставили меня насторожиться. Как бы они не решили просто заявиться к Ольге, в конце концов для того, чтобы нагнуть, не спрашивая, переводчик не нужен.

Вечером всё-таки решилась прогуляться на сон грядущий, посмотреть, что в деревне творится. Разумеется, больше такой ошибки как в Ершово я не повторю. Фридхельм уехал с Вилли в город, так что я выловила в помощники Коха.

— Мы почти год торчим здесь и ни разу ещё не были в отпуске, — жаловался он. — Отпустили бы хотя бы на пару недель, ведь у многих в деревнях хозяйство.

— Так рвёшься сажать картошку? — улыбнулась я. — Или соскучился по своей Марте?

— И это тоже, — Кох смущённо отвёл глаза. — Я, может, и не святой, но у нас всё уже было решено ещё до войны. Так что не буду тянуть. Как только приеду, поведу её в мэрию.

Изображать из себя ходячую мораль я не стала. Местных девчат Кох не обижал, а что иногда хаживал на сторону в общем-то понятно. В военное время с моралью и принципами сложно. У некоторых так вообще с этим беда. Я неприязненно покосилась на обогнавших нас солдат Штейбреннера. Ещё светло, а они уже навеселе, ржут как кони на всю округу.

— Какая необходимость торчать здесь, если они тоже здесь? — спросил Кох.

— Без понятия, — уклончиво ответила я. — Сам знаешь начальству виднее.

— Что они делают? — он нахмурился, увидев, что солдаты свернули в чей-то двор.

— Возможно, в очередной раз хотят кого-то допросить, — хотя не знаю, этим же занимается Штейнбреннер, а он уехал вместе с Винтером.

— Что им от неё надо?

Всё понятно, эти долбоящеры всё-таки решили наведаться к приглянувшейся девчонке. Ольга попыталась зайти в дом, но один из них цепко перехватил её за локоть и уже поволок с крыльца.

— Отпустите её, — Кох с такой скоростью ломанулся к ним, что я едва поспевала следом.

— Слушай, приятель, давайте уже как-то определимся насчёт девок, — хохотнул белобрысый. — Вы, я смотрю, все таскаетесь вон в ту хату, ну и ладно. Мы тоже хотим немного побаловаться, так что без обид, но иди куда шёл.

— Ишь, разнылась, — второй грубо подтолкнул девушку. — Убудет от тебя, что ли?