— Да ладно, — Каспер тоже притиснулся к окну.

Я выглянула, убедившись, что похоже змеёныш не врёт. Кох, поглядывая в словарь, пытался сто пудово коряво что-то сказать своей зазнобе. Девушка была явно не в восторге от такого внимания, а потом и вовсе схватила ведро с водой и окатила его. Интересно, что такого ей сказал наш медведик? Под дикий ржач парней Кох вернулся в столовку.

— Ну что, будешь и дальше таскать ей вёдра с водой? — позлорадствовал Шнайдер.

— Эта дикая кошка в следующий раз выцарапает тебе глаза, — поддержал его Бартель.

— Да ну вас, — отмахнулся Кох.

— Дай сюда, — я забрала промокший словарь. — Показывай, что ты ей сказал.

— А… сейчас, — Кох зашелестел страницами. — Вот…

Ну блин, и чего он удивляется?

— Дурачок, кто же так знакомится? Ты же ей в лоб заявил: «Я хочу тебя».

— Я пытался запомнить, как будет полная фраза. Хотел просто с ней поговорить, — пробормотал Кох. — Похоже, со словарём это будет сложно.

Ну вот с какого перепуга я его жалею? Ведь ничем хорошим его интрижка бы не кончилась. Кох отложил словарь и вяло ковырял ложкой кашу, явно что-то обдумывая. Ничего не поделаешь, придётся ему, как и остальным, довольствоваться более доступными особами. Он перевёл на меня взгляд, в котором я безошибочно прочитала: «Бинго»!

— Даже не думай, я не буду твоим персональным переводчиком.

— Рени, пожалуйста, — вот умеют же они периодически прикидываться нежными ромашками. — Просто поговори с ней, объясни, что я не хотел быть грубым.

— А чего ты вообще хочешь от девушки, которая по определению тебя ненавидит?

Я знала, что он никогда не пытался кого-то насильно зажать, но пусть включит мозги! Разве они смогут бегать на свидания, девчонку же за связь с немцем линчуют. Нет, конечно девушки все разные, почти в каждом селе находилась хотя бы одна, кто не гнушалась запретных связей, но эта, похоже, не из таких.

— Да я ничего такого и не собирался, — смутился Кох. — Сама же знаешь, мы почти год торчим здесь. Я уже забыл что такое поболтать с хорошенькой девчонкой.

— Вот как раз-таки поболтать у вас вряд ли получится, — я кивнула на словарь, но глядя на его понурую моську, сдалась. — Я скажу ей, что ты не хотел её оскорбить, но на этом всё.

Ждать удобного момента долго не пришлось. Общественный колодец находился как раз рядом с нашей столовкой, и вечером здесь постоянно толпился народ. Девушка почему-то стояла в стороне от общей очереди. Заметив меня, одна из девчонок насмешливо заявила:

— Ну что, доигралась?

— Вот уведут тебя на расстрел, будешь знать как их злить, — поддержала её подруга.

— Как тебя зовут?

— Ольга, — нехотя ответила она. — Меня накажут, да?

— Нет, но постарайся так больше не делать.

Если она каждый раз будет так реагировать, ничем хорошим это не кончится. В конце концов мало ли кто там что говорит. Мне вон тоже приходится выслушивать много чего.

— Он не хотел тебя оскорбить, просто не умеет нормально пользоваться словарём.

— Ага, будто я не знаю, всем им одно надо, — Ольга хмуро кивнула в сторону хихикающих девчат. — Пусть вон с этими заигрывает.

— Это дело добровольное, принуждать тебя никто не будет, — поймав её недоверчивый взгляд, я добавила: — А если кто-то всё-таки будет настаивать на близком знакомстве, говори мне, я разберусь.

Но я была уверена, что моя помощь не понадобится. Ослушаться Вилли парни не осмелятся, а с непристойными предложениями здесь обратиться есть к кому. Оказалось, слишком рано я успокоилась. Через пару дней я обнаружила мнущуюся перед крыльцом Олю.

— Что случилось?

— Вы говорили, что можете помочь… — нерешительно начала она.

Неужели Кох слетел с катушек? Оказалось ещё хуже. Кто-то из солдат начал прессовать её подругу. Мол если не ляжет с ним в койку, её обвинят в пособничестве партизанам и после долгих пыток расстреляют. Кажется, я знаю, кто у нас с такой больной фантазией, да и по описанию без труда опознала Шнайдера. Вот же паскуда! И чего ему не ебётся на добровольной основе? Нет же, чтоб затянуть кого-то в постель, каждый раз действует с такой изуверской выдумкой.

Тянуть с разборками я не стала. На следующее же утро выловила эту озабоченную скотину после завтрака.

— Ты опять за своё?

— Не понимаю, о чём ты, — Шнайдер насмешливо выгнул бровь.

— Всё ты понимаешь, — я уже успела забыть, каким мудаком он периодически может быть. — Сам прекратишь или мне сообщить обер-лейтенанту, что его приказы не выполняются?

— Ну сообщи, — Шнайдер невозмутимо подкурил сигарету. — Только интересно, что же ты скажешь? Что я кого-то изнасиловал? И кому он поверит? На девчонке ни царапины. Слово немецкого солдата против какой-то русской.

Тут он возможно прав, но, блин, так легко я не сдамся.

— Вот что ты за сволочь? Иди вон к местным гетерам, зачем обязательно кого-то принуждать? Или у тебя по-другому не встаёт?

— Мне конечно льстит такое внимание к моей личной жизни, — усмехнулся он. — Но это не твоё дело, кого я хочу поиметь. Может, меня не возбуждает стоять, дожидаясь своей очереди, а больше нравится завоевывать неприступные крепости?

Несмотря на насмешливый тон в его глазах не было ни тени улыбки. Он нагло прошёлся по мне взглядом и отбросил окурок в сторону:

— Я бы с удовольствием послушал, что нравится тебе, жаль времени нет.

— Подожди, — придётся мне самой как-то пробовать достучаться до него, и маты вперемешку с угрозами тут не помогут. — Ты конечно можешь сейчас пойти и сделать по-своему. Подумаешь, угрозами заставил лечь под себя какую-то девчонку. Она же русская, кто станет её защищать, да? Мы же на войне, можно всё, этим удобно прикрыть столько грехов. «Я не убийца, я исполняю приказ». «Я не вор, но не помирать же с голода, ведь война». Но пойми, это всё никуда не исчезнет, останется с тобой и после войны. Если сейчас стереть все границы, как потом вернуться к обычной жизни? Или ты думаешь, легко будет отказаться от привычной вседозволенности?

— Ты теперь ещё и проповедником решила стать? — скривился Шнайдер. — Иди вон командуй своим хлюпиком, а я сам решу как мне быть.

На следующий день, заметив Олю возле колодца, я сама подошла к ней. Хотя в глубине души уже догадывалась, что услышу.

— Он пока не приходил, — сердито сказала девушка. — Но Лида теперь боится нос из дома высунуть.

— Может, и правда пусть пока пересидит, — кивнула я.

Как-то мало верилось в то, что Шнайдер проникся моей речёвкой.

— Тем более это всё временно. Рано или поздно мы уйдём из вашей деревни.

Оля заметила Коха, который весело трепался с парнями, и торопливо отвернулась. Что ж, убеждать её в том, чтобы она дала зелёный свет на его ухаживания, я не буду.

* * *

— Эх, а пиво здесь всё-таки не то что наше, — вздохнул Каспер.

— Это точно, — поддержал его Кох. — А ещё я соскучился по домашним колбаскам.

Кто о чём, а они опять о жрачке. Я вон тоже соскучилась по роллам, нормальному сыру и прочим вкусняшкам и ничего, не ною. Больше того, запретила себе в последние месяцы ностальгировать о прошлых привычках. Толку от этого всё равно нет, только душу растравлю.

— Эрин, ты будешь допивать? — Бартель покосился на мою почти полную кружку.

Пиво и впрямь дрянное, тем более я не особо фанат пенного. Так, иногда под настроение.

— Забирай, — я великодушно подвинула ему тару.

— Может, пройдёмся, узнаем, есть ли в этой дыре местечко повеселее? — предложил Лассе.

Ага, тут же куда ни плюнь —сплошь ночные клубы и бордели. Ну и дебил, город в оккупации, местные боятся лишний раз на улицу высунуться, а ему развлекухи подавай. Я бы такая чтоб вообще никуда не переться, последняя вылазка в город показала, что сука-война запросто напомнит о себе в самый неподходящий момент. Или прогулялась бы с Фридхельмом в каком-нибудь парке, но «братья по оружию» заявили, мол хватит отделяться от коллектива, успеем ещё намиловаться. Фридхельм в последние месяцы неплохо с ними сдружился, так что выглядеть мегерой, которая не даёт своему мужику попить с друзьями пива, я тоже не хотела.