— Зачем бы мне это делать, герр гауптман? — «искренне» удивилась я.
— Ну, раз всё хорошо, тогда позвольте узнать, что вы решили по поводу перевода?
— Ваше предложение было таким неожиданным, что честно говоря я всё ещё в раздумьях, — что бы ещё придумать, чтобы он меня не просёк и не начал копаться в причинах явного отказа?
— Может, вас что-то тревожит по этому поводу? — он невозмутимо начал набивать трубку, и я, воспользовавшись возможностью потянуть с ответом, тоже полезла за сигаретами.
— Вы правы, некоторые сомнения у меня есть, — Ягер тут же состроил заинтересованную моську, мол, ну послушаю, что ещё ты придумала. — Всё-таки я не профессиональный переводчик, да и особых умений, кроме поверхностного знания языка у меня нет. Зачем я вам?
Ягер загадочно усмехнулся:
— Я конечно не знаю русского, но достаточно часто слышал, как говорят солдаты, учившие его по словарю.
Блин, уже который раз палюсь на этом. Так что мне изображать жуткий акцент на родном языке?
— Вы говорите на нём свободно, без акцента и заминок.
— Этому есть простое объяснение. Я всё-таки прожила в этой стране два года. Когда постоянно приходится говорить на чужом языке, акцент пропадает, ну, или становится почти незаметным.
В конце концов никому из вас не пришло в голову, что немецкий не мой родной язык, лингвист ты недоделанный.
— Вы говорили, вашего отца отправили в командировку на завод. Он инженер-конструктор?
— Да, — по-моему, вариантов других тут нет.
— Насколько я знаю, такой обмен опытом с Советским Союзом касался производства танков.
Что ж не буду спорить, вряд ли немцев накануне войны могло интересовать что-то другое. Вот только для чего он вообще затеял этот разговор?
— Где именно вы жили эти два года?
Да, блядь, откуда я знаю, где в тридцатые годы были танковые заводы? Можно конечно наугад назвать первый попавшийся город, но вдруг этот гад в теме? Та-а-ак, ну где у нас обычно сосредоточены крупные металлургические заводы?
— Урал, — я уверенно встретила его внимательный взгляд. — И прошу вас не пытаться узнать больше. Отец предупреждал меня, что это секретная информация.
Ягер на удивление понимающе улыбнулся.
— Конечно, шпионаж дело секретное. Вы скорее всего и не подозреваете, откуда мы раздобыли состав особо прочного сплава для бронировки.
Блин, ему бы сценарии для шпионских детективов писать. Я дочь шпиона? Товарищ гауптман, вырубайте бредогенератор!
— На всякий случай предупреждаю, что я пошла не в отца, — шутки шутками, но бредовые мысли нужно искоренять на корню. — Меня воспитывали в традициях, что самое важное это семья.
Ягер раскуривал трубку, задумчиво рассматривая меня сквозь сизый дым.
— Ваш отец состоит в партии? Можете не отвечать, я так полагаю что да. Вы разделяете его взгляды?
— Ну… я…
Очень кстати вспомнился Штейбреннер, который крутился вокруг с подобными вопросами. Как-то ж у них ещё называлась эта бабская секта…
— Я состою в Союзе немецких девушек.
— Дом, дети, церковь, — насмешливо процитировал он. — Неужели это действительно предел ваших мечтаний, Эрин?
— Да. Я не амбициозна.
— Вы просто не понимаете всю серьёзность сегодняшнего положения Германии. Хотя вы добровольно приехали на фронт, голова при этом у вас забита романтикой. Вы выросли в преданной фюреру семье, но вас почему-то шокирует обращение с местными. Скажу честно, при других обстоятельствах, будь я вашим командиром — отправил бы домой, но я предпочитаю использовать любую возможность, чтобы достичь цели.
А можно как-то пропустить эти мотивашки? Я сейчас чувствовала себя так, словно меня в подъезде окружили Свидетели Иеговы.
— Возможно вы считаете, что мы излишне жестоки, но вспомните историю. Цивилизация создавалась в войнах. Германия — великая страна, поэтому и проблемы перед ней стоят колоссальные. Против нас половина мира. Мы выступаем за единство немецкой нации. Конечно, такую идею непросто принять, но большинство немцев поддерживает её и готово действовать сообща во имя великой цели. Мы пытаемся разрушить старый мир и возродить былое величие страны. Дело это неблагодарное. Если завтра мы проиграем, то на милосердие рассчитывать не стоит. Нас будут обвинять в том, что мы убийцы, идеалы, в которые мы верим, будут осмеяны. Не пощадят никого и ничего, наши могилы уничтожат. Они будут думать, что мы пожертвовали жизнью ради глупейшей цели. Как видите, у нас нет иного выхода, кроме как победить.
А он умнее, чем я думала. Точнее, я и не считала его непроходимым идиотом, но думала, что там больше хитрости. А тут вон оно как. Он прекрасно понимает, чем всё может закончиться.
— Русские оказались более стойкими, чем остальные. Мы каждый день убиваем их сотнями, а до победы ещё далеко. Значит нужно действовать более хитро, подобраться к ним изнутри. Попытаться пошатнуть их фанатичную преданность своему вождю. Грамотная пропаганда уже потихоньку приносит кое-какие результаты. И вот задумайтесь — кто вызовет больше доверия? Немецкий солдат или их соотечественница?
Где-то я уже слышала эту ахинею. Файгль тоже собирался применять мои таланты таким макаром, а вы чем меня можете удивить, герр Ягер?
— Или допустим в партизанский отряд попадает радистка, чудом уцелевшая при обстреле. Кому придёт в голову, что это диверсантка с правильно подделанными документами и безупречно чистой речью? Думаю, объяснять не нужно, что через неделю от отряда, который искусно прятался, не останется и следа?
Ну ни хрена себе у него размах фантазии. Неужто он всерьёз планирует завербовать меня? Как-то мало верится. Не такой уж я джекпот. А что тогда? Снова возникло неприятное ощущение, что я в ловушке. Я нащупала в кармане заветную пачку, срочно нужно взять паузу. Ягер щёлкнул зажигалкой и, вроде как помогая подкурить, придержал мою ладонь.
— Сердце у вас колотится как у пойманного зайца, — усмехнулся он, чуть придавив пальцем запястье. — Вы чем-то взволнованы? Или боитесь меня?
— С чего бы я стала вас бояться? Скорее взволнована, ведь вы предлагаете то, что изменит мою жизнь в корне. Боюсь, мой жених не обрадуется, если мне придётся уехать.
— Я думаю, он вас поймёт, — Ягер незаметно шагнул чуть ближе. — А даже если и нет, я не вижу большой трагедии. — Да вы просто бесчувственный циник! — не выдержала я. — Мало того, что пытаетесь перевернуть мою жизнь с ног на голову, так ещё и издеваетесь над моими чувствами!
— А что плохого в том, чтобы практично смотреть на вещи, если это принесёт выгоду? Продвинувшись по карьерной лестнице, вы сможете найти более выгодную партию, чем мальчишка-рядовой, — он сдвинулся ещё ближе, небрежно добавив. — Кроме того я не думаю, что вы так уж серьёзно влюблены.
От неожиданности я отпрянула назад, чуть ли не вжавшись в перила.
— А это уж не вам судить.
Ягер теперь стоял достаточно близко. Так, что, если бы я захотела его обойти, пришлось бы притереться вплотную. Вот же гад, можно сказать в прямом смысле слова загнал в угол!
— Я помню, как вы смотрели тогда, ночью, — он наклонился так близко, что я чувствовала на виске тепло его дыхания. — И это был совсем не тот взгляд, который должен быть у смущённой девственницы.
Господи, из какого столетия он выполз? А, точно, сексуальная революция ещё не случилась, тут все через одного мужики в этом плане — зашоренные древние ископаемые.
— А с чего бы я должна быть смущённой? Это же не меня застукали со спущенными штанами, — я бочком стала продвигаться к двери.
Ягер вроде как случайно опустил руку на перила, перекрывая последнюю возможность моего бесконтактного перемещения.
— Не вижу причины стыдиться того, что я здоровый мужчина с нормальными желаниями. Я по крайней мере этого не скрываю, а вот с вами дело обстоит куда интереснее, — продолжал он то ли издеваться, то ли проверять меня на прочность. — Трогательно пищите о неземной любви к своему жениху, но при этом смотрите на других мужчин так, что только слепой не прочитает в ваших глазах недвусмысленный призыв. Так что придумайте другую причину для отказа. Я едва не задохнулась от возмущения. Что он мог такого прочитать в моих глазах? Ну, заценила я их горячие потрахушки, и что с того? Это же не значит, что я готова наперегонки с Хильдегард прыгать на его члене. Пора кое-кому срочно поправлять корону, а то привык понимаешь ли, что его харизма косит всех подряд.
