Через сотню ударов его кулаки начали чесаться от безостановочных ударов, а пятка опорной ноги аж болела от постоянных рывков. Зур”дах отталкивался и пытался прочувствовать тот самый вес тела, о котором говорил тренер.

— Ты должен донести весь этот вес от пятки, через кулак и в мешок, и не потерять мощь. Чем больше теряешь во время переноса веса тела — тем слабее удар. На вдохе напрягаешься — на выдохе взрываешься ударом. Давай!

Зур”дах уже знал что удар, как и все движения, должен наносится на выдохе. Как это ему должно помочь – он не понимал, но делал.

Вдох.

Тело натягивается будто пружина.

Выдох.

И тело распрямляется и выстреливает удар.

Раз за разом. Техника была поставлена, нужно было лишь почувствовать нужный момент.

Если у остальных детей руки были голые, то руки Зур”даха Тар”лах плотно обмотал мягкими подкладками, чтобы ему было сложнее нанести вред мешку. Поэтому звук его ударов отличался от раздававшихся на тренировочной площадке.

Бам! Бам! БАм!

Я вроде все правильно делаю! Почему же не мешок не рвется?

Ему нравилось чувствовать как кулак проминает плотный мешок, оставляя каждый раз небольшую вмятину. Но этого было мало.

Сегодня гоблиненок чувствовал, что каждый удар сегодня дается ему легко. Легче обычного. Толчок, перенос веса и удар. Возврат. И по-новой. Хоть движение и разделялось на три части, однорукий говорил, что оно должно перерасти в одно-единое, безраздельное.

Понемногу стало неметь плечо. Верный признак, что количество ударов вышло за две сотни.

Пока он продолжал лупить в одном ритме, у остальных на площадке скорость ударов уже замедлилась – без обмоток, и Измененных рук им становилось больно. Почти у всех после этой тренировки костяшки пальцев были сбиты в кровь, к этому хоть и привыкли, но боль никуда не исчезла, им оставалось просто терпеть.

Зур”дах даже иногда чувствовал, что это немного…нечестно, ведь даже без обмоток у него ни разу с рук не слазила кожа, как у Кайры, к примеру.

Поэтому он повысил интенсивность. Бам-бам-бам.

Несколько раз от слишком резких, повторяющихся движений закружилась голова. Гоблиненок тряхнул ей и продолжил.

Должно получиться! — чувствовал он.

Тело начало уставать, руки неметь.

Правильный вдох-выдох, которому их учил однорукий, конечно облегчал тренировки, оттягивал момент уставания – момент, когда легкие начинают разрываться и гореть при каждом вдохе, однако сейчас Зур”дах уже тяжело дышал. Его кулак боли практически не чувствовал — только сопротивление мешка, которое волной возвращалось в руку.

Зур”дах распалял себя, представляя на месте мешка многоножку. Как вколачивает в нее удар за ударом. Беспощадно. Мощно. Безжалостно.

Еще. Еще. Еще.

Только так Зур”дах мог заставить себя выкладываться на полную.

Кулак с каждым ударом всё больше немел. Но какой-то расслабленности, о которой говорил Тарлах — не было. Наоборот, чем дольше продолжалась тренировка, тем зажатее становилось тело.

В один из ударов нога чуть пошатнулась. Его ноги уставали быстрее рук и верха тела.

Но это заминка заставила его встряхнуться и покрутить головой, оглядываясь вокруг. Тренировка продолжалась. Дети били мешки.

Зур”дах выдохнул и опустил руки. Они повисли плетьми. Проще было продолжать бить, чем остановиться и заставить себя начать заново.

Давай!

Хрен с ним! — стиснул зубы гоблиненок.

Наплевав на стойку, и вообще на тот прямой удар, который они отрабатывали сегодня, он сделал боковой. Просто махнул не целясь, будто плеткой.

Тело впервые расслабилось и Зур”дах почувствовал как оно провело импульс от ног. Рука была не сжатой пружиной, а бесформенной тряпкой, которой как пощечиной заехали кому-то по лицу.

Лицом был мешок.

Удар был неправильный, он сразу это осознал. Зато…зато в это ударе была сила. Именно из-за полной расслабленности руки.

Бум!

Раздался громкий хлопок, а потом грохот разлетевшихся по площадке камней. На десяток шагов вокруг содержимое мешка разлетелось, обсыпав с ног до головы остальных детей.

— Зур”дах!

Гоблиненок и сам застыл, очумело глядя на развороченный от удара мешок.

Однорукий уже был возле него. Довольный. Улыбающийся.

— Ну хоть так, хоть какой-то удар у тебя вышел. Ты пятый.

Зур”дах непонимающе смотрел на него.

— Пятый?

— Продолжаем тренировку!- рявкнул он на ошеломленных детей, которые смотрели на Зур”даха, на мешок, и на его руки, прикидывая, какой же силы должен быть удар, чтобы разворотить укрепленный мешок.

Те сразу принялись дубасить мешки.

— Пятый у кого получилось. Пока только один раз. — пояснил однорукий и указал на Кайру.

Зур”дах смотрел на ее удары. Да, он все делала хорошо, но мешок был цел, на что он и указал тренеру.

— У нее руки слабые, но делает она все правильно, присмотрись.

Действительно… — понял гоблиненок, наблюдая больше двадцати ударов. Чем-то они напоминали тот самый хлесткий удар, который вышел и у него.

Потом наставник указал на остальных детей, у кого уже получались удары, среди них был, к удивлению Зур”даха, и Маэль.

— А он быстро схватывает. — заметил Тар”лах наблюдая взглядом за Маэлем, а потом уже рявкнул на гоблиненка — Отдохнул? Живо продолжай! Нечего лежать, не для того вы тут.

— Но я…

— Ниче, тут будешь бить. — тренер буквально переставил его к другому, целому мешку.

— А что если у меня каждый удар такой будет? — спросил Зур”дах, — На меня же мешков не хватит.

— Ну ты наглый, — хохотнул Тарлах, — Каждый удар такой, у такого тугодума как ты? Дай бог если сегодня еще раз получится – уже будет хорошо, а там заменим тебе мешок на покрепче.

Оставшаяся часть тренировки прошла…без успешных ударов. Тот удар будто отнял все силы.

Часть детей уже через десяток минут свалилась на отдых, а самые выносливые продержались еще сколько же.

Зур”дах, как это бывало, упал последним.

— И вот еще что… — сказал ему однорукий после тренировки, — Удар был неправильный, хлесткий боковой, но он сработал – скажи, почему удар плохой?

Гоблиненок задумался, но в итоге просто пожал плечами.

— Не знаю.

— Удар плохой, — ответил за него тренер, — Потому что ты сразу открываешься, бьешь практически наотмашь, совсем не следя за телом, и любая тварь, увидев это, рванет разорвать тебе бок. Но! — он поднял палец вверх, — С твоей силой – подобный удар можно против использовать тварей с не сильной броней: рука у тебя будет цела, а вот то твари достанется. Это если она конечно не сильно прыткая, тогда и руку может откусить.

Тарлах хохотнул и продолжил объяснения:

— Вот с такой же силой и расслабленностью ты должен бить прямо. Именно прямо! Это в разы сложнее, но без этого никуда, понял?

Гоблиненок кивнул, потирая зажатые до предела мышцы.

Он вспоминал как нанес удар, и то ощущение свободного импульса, прошедшего по всему телу. Это было необычно. И это отличалось от Баланса. Это были две совершенно разные вещи.

Однорукий оказался прав – ни в следующий день, ни в следующую неделю повторить тот удар Зур”дах не смог. Это было какое-то стечение обстоятельств, расслабленность, злость, и вот — получилось. Но тут он не расстраивался: хоть это и было важно, но тот же Баланс был еще важнее, а за эту неделю у него удалось вызывать его. Пусть случайно, либо когда он вставал после тренировки на онемевшие ноги и они подгибались, либо когда он заваливался убитый спать и ровно в момент, когда он плюхался на циновку, в теле возникало это особое ощущение пространства.

Но воспользоваться этими удачные моментами ему толком не удавалось — в постели уже не до того, а после тренировки их гнали набивать брюхо. Да и в обоих ситуациях он был вымотан до предела. Может, потому и удалось вновь его ощутить.

На следующую неделю ему вновь удалось выбраться на крышу — в один из дней дежурил Дах, который сквозь пальцы смотрел на проделки Зур”дах. Метод оказался рабочим: балансирование на крыше снова помогло. Но увы, все остальные дни смотрел за ними Тюрх — молодой надсмотрщик, который, казалось, ненавидел всех детей без разбору, но несмотря на это, учил их дроускому языку каждый день, заставляя повторять слова, потому что даже те слова, которые дети понимали, произносили кое-как. Видимо ему нравился сам процесс — смотреть как дети мучаются, пытаясь выговорить новое слово. За неправильно произнесенное слово он наказывал несильным ударом плетью, а произнести часто не получалось и с десятого-пятнадцатого раза. Тем не менее, метод был действенным: словарный запас всей группы расширялся, как и их произношение.