***

Учебный год еще не начался, а факультет Гриффиндор уже потерял двадцать баллов. «А всему виной вы, мистер Криви, ваше отвратительное поведение!» Колин еще никогда не видел профессора МакГонагалл в таком скверном расположении духа. Он искренне сожалел о потере баллов, но что делать, если с его места за факультетским столом совсем не видно дверей центрального входа? Между тем именно оттуда ожидается появление нового директора, а этот момент никак нельзя пропустить. Намечается исторический кадр! Криви виновато вздохнул, изобразил лицом бесконечное раскаяние, дождался, пока профессор отвернется, и... вновь шмыгнул под стол. В прошлый раз ему не повезло задеть коленки девчачьей старосты: она подняла визг, и фотокорреспондента поймали. Но теперь Колин полз аккуратней и добрался до цели незамеченным. Юркнув за колонну, поддерживающую арку входа, он замер с колдокамерой наготове.

И вот двери распахнулись. Понимая, что у него есть только одна секунда, Колин выбежал вперед, вскинул аппарат и нажал на спуск.

Мгновенная «Вингардиум Левиоса», пущенная МакГонагалл, унесла мальчишку обратно за стол. И хотя Лавгуд потом отказался брать у внештатного корреспондента это фото, Колин с законной гордостью любовался удачным кадром: полутемный дверной проем, стремительное движение человека в черном, и четыре полупрозрачных силуэта позади него, горящие единым белым заревом.

Они шли, и вокруг делалось тихо. Казалось, холодный воздух, текущий от призраков, остужал горячие головы тех, кто готов был вслух и громко бросать обвинения в убийстве и захвате власти. В самом деле, никогда еще привидения не вмешивались в дела людей так явно, пожалуй, даже демонстративно. Тем более факультетские призраки, старожилы замка. Никто и ничто не в силах заставить призрака сделаться телохранителем человека; между тем вот они, знакомые всем три мужские фигуры и одна женская — плывут парами впереди и позади идущего, словно и впрямь охраняют его. Что же получается: Хогвартс принял убийцу и предателя? Этот вопрос явственно читался во многих взглядах, провожающих нового главу школы к предназначенному для него месту.

Ученики притихли за своими столами; преподаватели, отложив ножи и вилки, тоже замерли, наблюдая за каждым движением директора. В наступившей тишине вдруг послышалось громкое шуршание и сопение: Амикус Кэрроу, ничуть не смущаясь обстановкой, чесал подмышку. Надо подсказать Пивзу идею с зудящим порошком, усмехнулся про себя Северус. И мысль эта, возникшая совсем не ко времени, достойная хулигана-подростка, а не солидного взрослого человека — эта мысль принесла с собой знакомый, чуть хмельной азарт, всегда приходящий в критическую минуту.

— Приветствую всех, кто не побоялся вернуться в школу, — начал Снейп, встав точно на то место, на котором из года в год стоял за столом Дамблдор. — Чтобы раз и навсегда покончить с любыми слухами, скажу сразу: да, я убил Альбуса Дамблдора и занял его должность.

По залу прокатился ропот негодующего изумления. Удивлялись, скорее, не самому факту убийства (о нем давно знали), а спокойствию и уверенности, прозвучавшим в признании. Контуры четырех Хранителей по-прежнему светились за спиной Снейпа, и это тоже сбивало с толку.

— Вам незачем знать мотивы, побудившие меня к убийству. Но пусть каждый из вас как следует усвоит простую истину: вы приехали сюда учиться, чтобы в итоге стать лучшими волшебниками магического мира — и вы ими станете, — продолжал Снейп, легко обходясь без «Соноруса». Все-таки архитекторы прошлого знали свое дело, да и практика шумных уроков помогала. Его привыкли слушаться в качестве учителя, слушались и теперь. — Подчеркиваю: не бунтовать, не бездельничать, а учиться. Для учебы у вас будут все условия, для лени и самовольства — никаких. Подробности узнаете завтра из приказа на доске объявлений. Сейчас я представлю вам новых преподавателей, после чего начнется церемония распределения...

Четыре новых лица за преподавательским столом и целых два профессора ЗоТИ окончательно отвлекли общее внимание от Снейпа. Декан МакГонагалл, неприязненно осведомившись о новом пароле, отправилась в директорский кабинет за Распределяющей Шляпой. Древний артефакт вот-вот должен был появиться, и Снейп уже собрался объявить распределение, но тут в зал вернулась Минерва — без Шляпы и сильно взволнованная.

— Она пропала! — вполголоса, чтобы не услышали ученики, сообщила декан. — Я осмотрела все шкафы, ее нигде нет.

Северус щелкнул пальцами. Из-под пола вырос дежурный домовик.

— Который час?

Домовик ответил. Да, время пролетело незаметно. Северус обернулся к Кровавому Барону:

— Пивз?

— Больше некому. К счастью, после лунного он обычно благодушен.

— Может быть, найти его?

— Нет нужды, — призрак склонил набок голову, прислушиваясь к чему-то. — Он уже ломится сюда, и не один.

— Вы собираетесь искать Шляпу? — вмешалась МакГонагалл. — Или предпочитаете болтать с привидениями?

— Шляпа явится с минуты на минуту, — ответил за человека призрак.

И точно: она явилась, вернее, обрушилась из темноты потолка вместе с Пивзом, который обеими руками удерживал ее у себя на голове. Шляпа размахивала полями, ее тулья изгибалась во все стороны, а скрипучий голос отчаянно вопил:

— Пусти, паразит! Нахал! Невежа! Отпусти немедленно!

— Ну шляпочка, ну милая, — ворковал шумный дух, у которого и впрямь после бочонка лунного было превосходное настроение. — Ну распредели меня куда-нибудь! Хоть разочек за триста лет...

— В Азкабан тебя! — огрызнулась Шляпа. — К дементорам! К маглам!

— Эх ты, войлочная душа, — разочарованный полтергейст стянул ее со своей огненно-рыжей шевелюры, вечно стоящей дыбом, и передал МакГонагалл. — На, забирай. Скучная она... как и все вы.

— Пивз, загляните после ужина ко мне в кабинет, — предложил Снейп. — Не пожалеете.

— Господин директор изволит развлекаться, — язвительно прокомментировала декан Гриффиндора. Сидевший рядом с ней декан Рэйвенкло заметил вполголоса, что это меньше всего похоже на развлечение.

***

Насчет Филиуса Флитвика Снейп ошибся: тот не стал беседовать с Квирреллом. Декану хватало и ума, и опыта, чтобы понимать: его бывший ученик правды не откроет. Нет, не солжет — ловко выкрутится, напустит туману и ничего не скажет об истинных отношениях между ним и Северусом. Впрочем, Флитвик и без того почти не сомневался, что крепкая многолетняя дружба никуда не делась: просто оба темнят по какой-то общей причине. Вот о ней-то пожилой полугоблин упорно размышлял уже который день, и результаты раздумий очень ему не нравились.

Флитвик привык засиживаться до глубокой ночи за книгами, поэтому осторожный стук в дверь, раздавшийся после отбоя, его не смутил. Визитером оказался Слагхорн; вот тут было чему удивиться, поскольку слизеринский декан ни до своей отставки, ни после возвращения особым вниманием коллегу не баловал.

— Не спите? Хорошо... — Гораций подслеповато сощурился на стол, заваленный книгами и свитками рукописей. — Чайку не желаете ли испить? Я, знаете ли, наладился было у себя внизу, но что-то не пьется в одиночестве... К тому же мне из Лондона прислали ананасов в сахаре — это нектар и амброзия, иначе не скажешь, — в доказательство он достал из объемистого кармана стеганого халата маленькую баночку.

— Нисколько не возражаю, — улыбнулся Флитвик, взмахом палочки освобождая на столе место для чайного сервиза. Если такой сластена, как Слагхорн, решается расстаться с частью любимого лакомства — это говорит о многом.

— После кончины Альбуса мне и поговорить-то не с кем, — признался Гораций. — С Минервой не пооткровенничаешь, Помона, извините за прямоту, слишком уж проста... Вы один и остались в замке душевный собеседник.

— Я тоже нахожу ваше общество весьма приятным, — Филиус пока не понимал, к чему ведет гость, и потому отделывался нейтральными фразами.