В переходе замелькали огни, послышались голоса, шаги и в хижину вошли двое колдомедиков в униформе госпиталя Св. Мунго.

— Давайте сюда вашего недорезанного, — ухмыльнулся первый. — Он у нас до дементора доживет как миленький!

— Этим ты никого не вернешь, — вздохнул второй, наколдовывая носилки.

А в это время где-то в Запретном лесу рыдающий Хагрид взял на руки Гарри Поттера и пошел с ним в замок. Волдеморт торжествовал, злорадствовали Пожиратели, за ними следовали великаны, в молчании провожали их пристыженные лесничим кентавры.

Сивилле Трелони, вместе с мужем вернувшейся в Главный зал, не являлось никаких пророческих видений. Она не знала, что совсем скоро вновь будет кидать «Остолбеней» в нападающих Пожирателей...

...что Эдит Мальсибер встанет над ранеными, и ни одно заклинание не пробьется через ее защиту...

...что Плакса Миртл, подвязавшись веревкой брата Джерома, полетит вместе с другими привидениями защищать живых...

...что еще до рассвета найдется дело и бутылкам с зажигательной смесью, и мечу, и молитве.

Люди и призраки, защитники Хогвартса, собрались вместе. Они готовились к последней битве.

___________________

1. Dies irae — «День гнева». Здесь и далее цитируется этот текст.

2. «Осени заботой мой конец».

3. «Господи Иисусе милостивый, даруй им покой. Аминь».

4. «Гарри Поттер и Дары Смерти», глава 33.

Горгулья пропустила без пароля. Только спросила:

— Его не убили?

Квиринус отрицательно мотнул головой и пошел в кабинет директора.

На часах был полдень, но в полуразрушенном Хогвартсе царила тишина: авроры покинули замок, уведя пленных Пожирателей; Ремус Люпин взял на себя все заботы о теле Грейбека, чем изрядно разозлил Нимфадору Тонкс; большая часть защитников аппарировала домой, а оставшиеся спали, застигнутые смертельной усталостью кто где — за столами в Главном зале, на диванах в гостиных... Сивилла, пробормотав, что нет сил тащиться в башню, заснула в каморке, где сквибы держали щетки и ведра, прямо на груде старых мешков. Квиринус укрыл ее своей кожаной курткой, отчаянно борясь с желанием пристроиться рядом. До одури хотелось спать после этой безумной ночи, но нельзя было упускать удобный случай: пока никто не опомнился, надо добраться до портрета Дамблдора и выяснить все до конца.

Квиринус вместе со всеми слышал решающий разговор Поттера и Волдеморта. Вместе со всеми ахнул, когда открылась правда об убийстве Дамблдора. Она объясняла и упорное молчание Снейпа, и то, что его как директора с первых минут принял Хогвартс. Разгадки не находилось одному: откуда Гарри все это узнал. Очевидно, от самого Снейпа? Но чтобы тот вдобавок разоткровенничался насчет влюбленности... Нет, невозможно. И если расспросить самого Гарри пока нельзя — в послепобедной суматохе он куда-то скрылся, — то портрет Дамблдора наверняка найдется в собственной раме.

Поднимаясь по лестнице, Квиринус почему-то вспомнил, как входил в этот кабинет первый раз: почти двадцать лет назад, робким выпускником, приглашенным на собеседование. А ведь с той поры Квиринус Квиррелл ни разу не говорил с глазу на глаз с Альбусом Дамблдором, даже предложение привести тролля на «полосу препятствий» для второкурсника Поттера и то было сделано в присутствии Флитвика и МакГонагалл.

Долгие годы Квиррелл безотчетно воспринимал Дамблдора как постоянную смутную угрозу, от которой следует держаться подальше, и поэтому всегда сочувствовал Снейпу, вынужденному общаться с директором. Шагая со ступеньки на ступеньку, нынешний Квиррелл прислушался к себе: ощущение угрозы развеялось без следа, осталось легкое сожаление. С таким чувством смотришь на могилы знаменитых, но лично тебе ничем не дорогих и не интересных людей.

Портреты директоров встретили его равнодушно; лишь Дамблдор предсказуемо насторожился.

— Вы принесли новости? Что с Северусом, он жив?

— По крайней мере, в госпиталь мы его отправили живым.

— Он серьезно ранен?

— Мы нашли его в Визжащей хижине с разорванным горлом. Но колдомедики говорят, с ним все будет в порядке.

Дамблдор не скрывал облегчения. Не меньше его радовался и Финеас Блэк:

— Вот он, истинный слизеринец: победит и выживет!

— Сомневаюсь, что ему это удалось бы в одиночку, — возразил Дамблдор. — Я прав, Квиринус?

Квиррелл кивнул и, не давая перехватить инициативу, сам приступил к расспросам. Дамблдор подтвердил, что его убийство было спланировано им же и что Снейп был посвящен во все детали. Но вопрос, как Гарри сумел все узнать, поставил его в тупик:

— Я могу предположить, он каким-то образом завладел воспоминаниями Северуса. Обратите внимание: Омут Памяти, который обычно хранится в шкафу, стоит на столе, и, кажется, не пустой. Ночью все портреты на какое-то время покинули свои рамы, и, если Гарри входил сюда, его никто не видел. Почему бы вам не заглянуть в Омут?

Квиринус стоял над чашей, но отчего-то медлил погрузиться в чужое прошлое, не торопился узнать последние тайны человека, который и так доверяет ему больше, чем кому бы то ни было.

— Как вы думаете, Поттер согласится выступить на суде в защиту Снейпа?

— Вероятно, да, — ответил Дамблдор.

— А вы?

— Портреты не могут давать показания в суде. Вы не знали?

Квиррелл в задумчивости покачал головой. Зачем-то попробовал приподнять Омут: он оказался совсем не тяжелый.

— А если Гарри предоставит эти воспоминания — их будет достаточно для оправдания?

— Видите ли, в чем дело... — Дамблдор снял очки и принялся протирать их полой мантии. — Воспоминания можно подделать. Я далек от мысли, что Северус попытался как-то изменить факты, тем более что Гарри изложил их перед Томом совершенно верно, но прецеденты имеются, например, декан Слагхорн... — он вдруг подался в кресле вперед так стремительно, словно хотел выпрыгнуть из рамы: — Квиринус, что вы делаете?! Остановитесь!

— Спасибо, профессор Дамблдор, я понял, что все зависит от Поттера, — Квиррелл поставил Омут Памяти на предназначенную ему подставку и закрыл шкаф. Без своего содержимого чаша сделалась еще легче. — Кстати, давно хочу у вас спросить: вы как-то объяснили Гарри, что произошло со мной тогда у зеркала Еиналеж?

Дамблдор надел очки и какое-то время молча смотрел на стоящего перед ним человека.

— Я сказал ему, что Волдеморт безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Думаю, все эти годы Гарри считал вас мертвым.

Глаза за полукружиями стекол глядели прямо и твердо.

— То есть вы поддерживали в нем мысль, что он в одиннадцать лет убил человека?

— Сударь, вы забываетесь! — вмешался Блэк.

— Финеас, помолчите, — осадил его Дамблдор. Блэк, гордо задрав подбородок, удалился из рамы куда-то в закартинную тьму. — Да, Квиринус, я уверен, Гарри все эти годы именно так и думал. Что одиннадцатилетний мальчик убил взрослого, который намеревался убить его самого. Гарри защищался и все сделал правильно. А теперь скажите, что я неправ.

— В ближайшее время я собираюсь встретиться с Гарри, — ответил Квиррелл. — Боюсь, разговаривая с ним, буду слышать вас.

— Ошибаетесь, — улыбнулся Дамблдор. — Гарри, в отличие от меня, свойственно милосердие.

* * *

Пасть у Нагини оказалась размером с Хогвартс. В ней было темно, тихо и спокойно, только почему-то сильно болела шея.

Из темноты выплыло что-то зеленое и беспокойное. Еще одна змея?

Зелень оформилась в мантию. Бледно-зеленую мантию колдомедика. Из ворота мантии торчала круглая, коротко стриженная голова. Губы головы шевелились.

— Мистер Снейп, вы меня слышите? Если слышите, кивните или опустите веки.

Горло мучительно саднило. Бритое курносое лицо то и дело расплывалось в розовато-белое пятно и начинало кружиться, принося с собой приступ тошноты. С закрытыми глазами было легче, но пришлось их открыть.