Маэстро Гвиччардо. Вот и я, размышляя об этом многократно, только диву давался: как это Господь Бог попускает этакое беззаконие? Однако час расплаты, надо думать, не за горами.

Гульельмо. Не раз подобные мысли посещали и меня. Склоняюсь к тому, что сия реформация Церкви, равно как и прочие великие начинания, требуемые для поддержания христианского духа, уготованы ныне правящему императору. Ибо, здраво расценив все его прошлые и нынешние деяния, мы узрим в нем провозвестника и стяжателя всеобщей славы на ниве возрождения христианской веры.

Маэстро Гвиччардо. Таково и мое суждение. Думается мне, что час свершений близок, коли не врут расположения звезд и планет; сию премудрость я изучил до тонкостей и потому предвижу, что час вот-вот пробьет.

Гульельмо. На все воля Господня, и да ниспошлет Он мне здравия до этого желанного дня.

Маэстро Гвиччардо. Меня еще ждут неотложные дела, с коими должен покончить прежде, чем тронусь в путь. Посему оставлю вас.

Гульельмо. Надеюсь свидеться перед вашим отъездом. Ну, а ежели не доведется — помните о моем деле.

Маэстро Гвиччардо. Будьте покойны. Не оплошаю.

Гульельмо. Уповаю на вас!

Маэстро Гвиччардо. Добро. Ваш слуга покорный.

Гульельмо. Служить готов и я. Вроде бы облегчил душу, поверив свою тайну маэстро Гвиччардо; однако боюсь, как бы он не нарушил данного обещания. Впрочем, не думаю, чтобы маэстро был способен на такую неблагодарность, ведь я всегда полагал его своим верным другом. Чему быть, того не миновать. Зайду домой и набросаю письмецо Иоандру на случай, ежели волей небес маэстро Гвиччардо отыщет его в Риме.

Капитан. «Коль прелату угодишь, так себя озолотишь». Боже правый! Кабы снова посчастливилось услышать новости из дома, радости моей не было бы конца! После того как давеча мы расстались с Аньолеттой, завернул я на постоялый двор «Кавалло», да и прознал, что вчера ближе к ночи там остановился некий благородный кастильянец вместе со слугою; наутро он уж пошел прогуляться по городу. Хозяин сказывает, будто узнать его можно по камчатному плащу и бархатной шляпе, а на вид ему лет пятьдесят. Тсс! Не тот ли это господин? По описанью, похоже, он и есть!

Мессер Консальво. Я рад, что попал в этот город, Росадес.

Росадес. Что верно, то верно, хозяин. Древний и славный край.

Капитан. О Боже! Сплю я иль грежу? Да это же…

Мессер Консальво. Жизнью клянусь: я помню и люблю его еще с той поры, когда учился здесь.

Капитан. Признал, черт побери! Это же мессер Консальво Молендини из Кастилии. Добро пожаловать, ваша милость!

Мессер Консальво. Уж не сеньор ли Франсиско Маррада передо мной? Так и есть: он самый! Дозвольте обнять вас, любезный сеньор Франсиско! Вот так встреча! Смотрю на вас и глазам своим не верю: ведь в Кастилии все вас давно уже оплакивают как умершего.

Капитан. Вот те раз! Как так умершего?

Мессер Консальво. До нас дошел вернейший слух, будто прошлым годом вы пали в Африке, при взятии Голетты.^{164}

Капитан. Если бы Господу было угодно, чтобы я участвовал в той кампании!

Мессер Консальво. Отчего так?

Капитан. Оттого, что всякий истинный солдат, желающий отличиться и добыть славу на поле брани, коли достанет ему доблести, должен вознести молитву Создателю, дабы явил ему милость сразиться под знаменами нашего императора! Ибо никто не распознает доблесть и отвагу так, как он. Его великодушие и щедрость подтвердят вам многие наши соотечественники, равно как и прочие военачальники и бесчисленные храбрецы, удостоенные его наград.

Мессер Консальво. Ваша правда. Добродетели государя заслуживают и не таких похвал. Почему же вы не изыскали должного способа принять участие в баталии, коль скоро сами того желали?

Капитан. Сейчас узнаете. Прибыв из Кастилии в Италию, дабы испытать судьбу (а тому уж лет шесть будет, как вам ведомо), пошел я наемником к его светлости принцу Оранскому,^{165} стоявшему в ту пору лагерем под Флоренцией, и стал знаменщиком при капитане Зорге. В той кампании судьба мне благоприятствовала, да и сам я не плошал; как только Флоренция сдалась на милость победителя и было восстановлено правление герцога Алессандро,^{166} меня произвели в капитаны небольшого гарнизона, что находится здесь в Пизе в ведении комиссара. Последний же ни разу не дозволил мне отлучиться со службы.

Мессер Консальво. Рад слышать, что не посрамили отечества и всецело преданы ему. Но как сумели вы сохранить все это время навык родной испанской речи?

Капитан. Очень просто: что ни день — якшаюсь с испанскими солдатами. Однако навык этот изрядно ослабел. Ответьте, мессер Консальво, что сталось с моим батюшкой, и братом, и всеми домочадцами?

Мессер Консальво. Отец ваш сильно постарел, брат возмужал и скоро женится. Как я вам сказывал, он горько печалится о вашей смерти. Когда ж прознают ваши домашние, что вы целы-невредимы, боюсь, как бы сами они не умерли от радости.

Капитан. Каким ветром вас занесло в Пизу, мессер Консальво? Неотложные дела?

Мессер Консальво. Дел в Пизе, любезный сеньор Франсиско, у меня нет. А привела меня сюда тоска по этому славному городу, ибо в былые времена я проходил здесь курс наук и весьма прикипел душой к этому краю. Это явствует даже из моего выговора: тосканское наречье так крепко засело во мне, словно сам я родом из этих мест.

Капитан. Выходит, столь долгий путь вы совершили единственно для того, чтобы поведать любимый город?

Мессер Консальво. Не только. Вы, верно, помните, досточтимый сеньор Франсиско, что ровнехонько тринадцать лет назад Педрантонио, мой брат, отправил Иоандра, своего сына и моего племянника, коему едва исполнилось тогда семь лет, в Рим, в папскую курию. Спустя немного времени после известного вам заговора брат был принародно объявлен бунтовщиком. Поскольку ему грозила тяжкая кара, он принужден был тайно покинуть родину под чужим именем.

Капитан. Все это я отменно помню.

Мессер Консальво. Брат обещал дождаться меня в Генуе, и с тех пор от него ни слуху ни духу. Боюсь, уж не умер ли он в изгнании.

Капитан. Это было бы большим несчастьем, ведь человек он был добропорядочный и благонравный.

Мессер Консальво. Должно полагать, вы помните также, что Педрантонио вверил мне свою дочь Джиневру. Невесть каким манером ее подбил уйти из дома некий Фернандо Сельваджо; так что и о ней я ведать ничего не ведаю. Опасаюсь, как бы ее не постигла та же печальная участь.

Капитан. Все это я помню столь ясно, словно дело было вчера.

Мессер Консальво. Вот и выходит, что из всей нашей семьи у меня остался лишь племянник Иоандр, пребывающий ныне в Риме. Возраст мой уже весьма преклонный, посему я и отписал ему множество писем, в коих просил вернуться на родину и войти во владение своим законным имуществом. Когда пробьет мой час, я не желаю, чтобы наше добро прибрали к рукам чужаки. Однако за все эти три года я не получил ответа ни на одно из писем, по причинам совершенно мне неведомым. Видя такое дело, я вознамерился добраться до Рима, дабы самолично переговорить с племянником. Ну а коль скоро давно уже чаял я побывать в этом городе прежде, чем сойду в могилу, то порешил завернуть сюда и передохнуть денек-другой. Прибыл же я по морю, кратчайшим путем.