Сантилла. Подумаешь, «бери»! Дура! Это я, не он.

Самия. Так оно и есть. Это я ошиблась. Ты прав, а ты виноват. Ты иди с миром, а ты — держи.

Лидио. Что ты делаешь, бестия? Хочешь отдать кошелек ему, а знаешь, что денежки-то в нем наши.

Сантилла. Почему «наши»? Оставь его мне.

Лидио. Нет, мне.

Сантилла. Как это «мне»? Лидио — я, а не ты.

Лидио. Давай кошелек сюда.

Сантилла. Что значит «сюда»? Это мой кошелек.

Самия. О-о! Теперь-то я уж ни за что не позволю, чтобы его присвоил кто-нибудь из вас, иначе буду орать во всю глотку. Но постойте, дайте разглядеть, кто же из вас Лидио. О Боже, о чудо из чудес! Никто так на себя не похож — ни снег на снег, ни яйцо на яйцо, — как оба они друг на друга похожи, так что я и не разберу, кто из вас будет Лидио, ибо тебя я принимаю за Лидио и тебя я принимаю за Лидио, ты есть Лидио, и ты есть Лидио. Давайте попробуем разобраться. Скажите: кто-нибудь из вас влюблен?

Лидио. Да.

Сантилла. Да.

Самия. Кто?

Лидио. Я.

Сантилла. Я.

Самия. Откуда эти деньги?

Лидио. От нее.

Сантилла. От возлюбленной.

Самия. Вот беда! Ничего не пойму. Скажите: а кто возлюбленная?

Лидио. Фульвия.

Сантилла. Фульвия.

Самия. А кто ее милый?

Лидио. Я.

Сантилла. Я.

Лидио. Кто? Ты?

Сантилла. Да, я.

Лидио. Нет, я.

Самия. У-у-ух. Не было еще беды! Что же это такое? Стойте: о какой Фульвии вы говорите?

Лидио. О жене Каландро.

Сантилла. О твоей хозяйке.

Самия. Черт! Ясно — либо я сошла с ума, либо их попутал нечистый. Но обождите, сейчас разберемся. Скажите: в какой одежде вы к ней ходили?

Лидио. В женской.

Сантилла. В девичьей.

Самия. Видно, этак ничего не узнаешь… Впрочем, спрошу-ка еще одну вещь. В какое время пожелала она видеть своего возлюбленного?

Лидио. Днем.

Сантилла. В полдень.

Самия. Тут сам черт не разберется! Вот дьявольская сеть, сплетенная этим проклятым духом. Уж лучше верну я кошелек Фульвии, и пусть она отдаст его тому, кому ей больше самой захочется. Вам ведь известно, какая она? Мне-то откуда знать, кому из вас его отдать. Фульвия уж конечно различит, кто ее настоящий любовник, а потому кто из вас настоящий, пусть тот и отправляется к ней и от нее сам получит деньги. Идите с миром.

Лидио. Я и в зеркале не вижу такого сходства с самим собой, какое вижу в его лице. На досуге узнаю, кто он такой. Такие удачи выпадают не каждый день, а поскольку Фульвия может за это время и одуматься, то поспешу-ка я к ней, ибо деньги немалые. Клянусь честью, так я и поступлю.

Сантилла. Так вот он, любовник, за которого меня принимали. Какого же черта Фаннио все медлит и не возвращается? Будь он уже здесь, как условились, мы вернулись бы к Фульвии и, быть может, заполучили бы эти деньги. Ведь правда же, мне следует подумать и о своих делах.

Фессенио. Ни на улице, ни дома Лидио я не нашел.

Сантилла. Что же мне теперь делать?

Фессенио. Пока не выясню, правда ли, что он превратился в женщину, я не найду себе покоя. Однако, ой-ой-ой, не он ли, не он ли это? Нет, не он. Конечно, он. Нет, не он. Э, он самый. Вот еще наваждение!

Сантилла. О горе!

Фессенио. Он сам с собой разговаривает.

Сантилла. Хуже положения не придумать!

Фессенио. Что же делать?

Сантилла. Неужто мне так сразу и суждено погибнуть?

Фессенио. Почему же погибнуть?

Сантилла. Потому что меня слишком горячо любят…

Фессенио. Что это значит?

Сантилла. Неужели я должна расстаться с этой одеждой…

Фессенио. Горе мне! Будет дело. Никак, и голос его стал более женственным.

Сантилла. …и лишить себя этой свободы?

Фессенио. Что правда, то правда.

Сантилла. Теперь во мне признают женщину и больше не будут принимать за мужчину.

Фессенио. Попалась мышка в масленку.

Сантилла. Теперь меня будут называть и в самом деле Сантиллой, а не Лидио.

Фессенио. Вот еще беда! А кажется, все это сущая правда!

Сантилла. Да будь проклята моя злосчастная судьба, которая не дала мне умереть в тот день, когда был захвачен Модон.

Фессенио. О жестокие небеса, как это могло случиться? Если бы об этом я не слыхал прежде от Лидио, я никогда бы не поверил. Дай-ка заговорю с ним. Эй, Лидио!

Сантилла. Кто эта скотина?

Фессенио. Значит, и то правда, что Лидио, кроме своей Фульвии, никого не признает! Ты называешь меня скотиной, а? Как будто не узнаешь меня?

Сантилла. Никогда не знал тебя и знать не хочу.

Фессенио. Значит, ты не узнаешь своего слуги?

Сантилла. Ты — мой слуга?

Фессенио. Если не хочешь, чтобы я был твоим, буду чужим.

Сантилла. Иди с миром, иди. С винной бочкой я разговаривать не намерен.

Фессенио. Ты и не разговариваешь с винной бочкой, но я-то разговариваю с беспамятством. Да ты от меня не прячься, ибо обстоятельства твои, как и ты сам, мне хорошо известны.

Сантилла. Какие же это обстоятельства?

Фессенио. Силой некроманта ты стал женщиной.

Сантилла. Я — женщиной?

Фессенио. Да, женщиной.

Сантилла. Плохо знаешь.

Фессенио. Мне непременно нужно это выяснить.

Сантилла. Негодяй, что ты хочешь делать?

Фессенио. Сейчас увидишь.

Сантилла. А, несчастный! Как? Таким способом?

Фессенио. Хоть убей, а рукой потрогаю.

Сантилла. Нахал! Не подходи! О, Фаннио, Фаннио, скорее сюда!

Фаннио. Что такое?

Сантилла. Этот мерзавец говорит, что я женщина, и хочет меня насильно осмотреть.

Фаннио. Откуда у тебя столько наглости?

Фессенио. А у тебя откуда столько нахальства, чтобы становиться между мною и моим хозяином?

Фаннио. Это твой хозяин?

Фессенио. Да, мой. А что?

Фаннио. Милый человек, ты обознался. Мне известно, что ни ты никогда не был его слугой, ни он твоим хозяином. Он всегда был моим, а я его.

Фессенио. Но ты никогда не был его слугой, а он никогда не был твоим хозяином. А я и в самом деле твой слуга, а ты в самом деле мой хозяин. Я говорю правду, а вы оба лжете.

Сантилла. По дерзости твои слова могут сравниться лишь с наглостью твоих поступков.

Фессенио. Не удивительно, что ты забыл меня, если самого себя не узнаешь.

Фаннио. Говори с ним помягче.

Сантилла. Это я-то не узнаю самого себя?

Фессенио. Нет, сударь… сударыня, хотел я сказать, не узнаете. Если бы ты узнал самого себя, то узнал бы и меня.

Сантилла. Самого себя я хорошо знаю, но кто ты, никак не припомню.

Фессенио. Скажи лучше: ты нашел другого или потерял самого себя?

Сантилла. А кого же я нашел?

Фессенио. Твою сестру Сантиллу, которая сейчас в тебе, раз ты женщина. Потерял самого себя, ибо ты больше не мужчина, больше не Лидио.

Сантилла. Какой Лидио?

Фессенио. О, бедняжка, ничего не помнящий! Эх, хозяин, разве ты не помнишь Лидио из Модона, сына Деметрио, брата Сантиллы, ученика Полинико, хозяина Фессенио, возлюбленного Фульвии?

Сантилла. Примечай, Фаннио, примечай! Фульвия-то и в самом деле живет в моей душе и в моей памяти.

Фессенио. Так я и знал, что одну Фульвию ты и вспомнишь, и никого другого, так тебя околдовали.