Амброджо. Теперь можно сказать, что она пылает не меньше моего, если не больше. Ибо не успел уехать ее сын, как она посылает сказать мне, чтобы приходил сегодня ночью. Сегодня так сегодня.

Вьоланте. Полюбуйтесь на муженька Оретты: еле ноги волочит! Ему в могилу пора, а он на стороне переспать затеял.

Амброджо. Ну вот, сходил к аптекарю, взял порцию эликсира и сиропа орехового, дабы взбодриться и начало природное укрепить: как-никак турнир предстоит — и копье должно быть наготове.

Вьоланте. Откуда это вы в такую пору, а, зятек?

Амброджо. О, Вьоланте! Я тебя не заметил. Как поживаешь?

Вьоланте. Хорошо. А вы?

Амброджо. Превосходно. Я от цирюльника. Что скажешь — краше я стал?

Вьоланте. Да, сударь. Я вас за юношу приняла или за влюбленного.

Амброджо. Отчего так, дорогая свояченица?

Вьоланте. Оттого, что вы на себя столько духов вылили.

Амброджо. Что особенного? Захотел и надушился. А ты тут зачем?

Вьоланте. Пришла переночевать у Оретты. Я думала, ежели вы не против, пригласить ее завтра утром в монастырь — комедию посмотреть, которую играют монахини.

Амброджо. Сколько можно комедий! Помешались на них — что вы, что они! Когда бы их нужда заставляла, как они утверждают, они нашли бы другое дело, чем комедию-то ставить. До комедий ли нынче? Предоставили бы играть комедии герцогу и кардиналам, а сами бы пряжей занялись!

Вьоланте. Господь с вами, мессер Амброджо. Бедняжки такие же люди, как мы, и пусть у них тоже будет какое-нибудь развлечение. Вы имеете предложить что-то другое?

Амброджо. Я свое мнение высказал. Что это за узел?

Вьоланте. Вещи, которые я для них собрала.

Амброджо. Показывай! Развяжи. Да тут и ажурные чулки! Гляди-ка, панталоны с иголочки! Тоже в монастырь пойдут?

Вьоланте. А вам бы хотелось, чтоб они пошли для ряженых, для маскарада?

Амброджо. Я не уверен, что их не приготовили для глупцов и для скверных людей.

Вьоланте. Вот тебе и на! Вечно вы худое подозреваете.

Амброджо. Так уж я устроен. Открывай, Джаннелла.

Джаннелла. Обманщик! Ты мне осточертел! Коли я выйду…

Амброджо. Открывай, скотина! Я мессер Амброджо.

Джаннелла. Чума — вот ты кто! Долго ты будешь разными голосами говорить?

Вьоланте. Он вас так же впустит, как меня впустил.

Амброджо. Да откроешь ты наконец, скотина безмозглая?

Джаннелла. Погоди, погоди.

Вьоланте. Кажется, одумался.

Джаннелла. Получай!

Амброджо. Ой-ой-ой!

Вьоланте. Помилосердствуй!

Джаннелла. О хозяин, простите меня, я вас не признал. Вам больно?

Амброджо. А ты как думал, черт бешеный? Холера тебе в бок!

Вьоланте. Бедняжечка! Так ему и надо!

Амброджо. Вьоланте, иди в дом и скажи мадонне Оретте, чтобы приказала жарить голубей, коль скоро они еще не на огне, и собирать на стол: я хочу отужинать нынче пораньше — есть небольшое дело, по которому мне придется уйти.

Вьоланте. Ну что ж, все ясно. Давай вещи. А вы обе живо домой, да не зевайте по сторонам! Завтра утром пораньше зайдете за мной. Я закрываю?

Амброджо. Нет, пусть будет открыто.

Амброджо. Джаннелла! Джаннелла! Куда тебя черт унес?

Джаннелла. Бегу, сударь. Я относил палку.

Амброджо. Поди сюда. Ну что ты стал в дверях — и ни с места?

Джаннелла. Сами и наказывали, чтоб я от двери никуда.

Амброджо. Джаннелла, ты знаешь, как я тебя люблю. Я не раз говорил, заботясь о тебе, что благодаря латыни ты не пропадешь после моей смерти. И доколе я жив и здоров, я хочу сделать из тебя человека весьма ученого.

Джаннелла. У меня только и надежды что на вашу доброту.

Амброджо. И поскольку я знаю, что тебе ведомо — а ежели неведомо, то я тебе скажу, дабы ты усвоил, — что подобно тому, как omnis labor optat praemium,[21] так omnis praemium presupponit laborem.[22]

Джаннелла. Амброджо, вы ж понимаете, что я покуда еще не так силен в псалтири, по которой вы меня обучаете, чтоб разобраться, о каком таком рассупонивании и о какой раболеме вы толкуете. Сделайте милость, скажите, что от меня требуется, да только не на греческом и не на еврейском скажите, а не то я с ума сворочу.

Амброджо. Ты прав. Кто брюхом здоров, тот просит бобов.

Джаннелла. Вот это другое дело! От бобов я не откажусь, а насчет рассупонивания надо подумать.

Амброджо. Я хочу, чтобы ты понял следующее: в благодарность за мою доброту ты должен служить мне еще усерднее и должен быть готов подвергнуть себя опасности.

Джаннелла. Опасности? Да я для вас ночью на кладбище пойду, пуп для вас надорвать не побоюсь!

Амброджо. Это за мою доброту. А за такую любовь к тебе, как моя?

Джаннелла. Господь свидетель, я вас тоже люблю. И ежели нынче я на вас с палкой налетел, так это, во-первых, для вашего же блага, а во-вторых, я не поверил, что вы это вы.

Амброджо. Забудем об этом — дело прошлое. Поговорим лучше о том, что впереди. Сегодня вечером мне понадобится твоя помощь. Но имей в виду, мне нужен помощник с сердцем льва.

Джаннелла. Кому-нибудь накостылять?

Амброджо. Нет. А быть может, да. Я тебе все скажу, Джаннелла. Но смотри у меня, чтобы ни единому человеку не проболтаться.

Джаннелла. Не бойтесь, я буду нем, как рыба.

Амброджо. Сегодня вечером я получил записку от одной дамы из нашего города: она хочет, чтобы я побыл с ней начиная от двух часов ночи. Но так как у меня имеются кое-какие подозрения, я думаю взять тебя с собой, дабы при необходимости ты мне помог.

Джаннелла. В чем помог?

Амброджо. Ты не слышал? Защитил, если на меня нападут. Поскольку я опасаюсь, кабы нас не узнали, то рассудил, что мы переоденемся — так будет надежнее — и с кинжалами под платьем отправимся туда, где предстоит работа.

Джаннелла. Я тоже должен работать?

Амброджо. Ты нет, твое дело слушать, что я говорю, только и всего.

Джаннелла. Как так? Я понял, что вам и по этой части помощник нужен.

Амброджо. Черта с два! Нет уж, предоставь это мне. Я войду в ее дом, который тут неподалеку, а ты останешься у двери и будешь ждать, пока я не позову тебя на помощь.

Джаннелла. Вопрос еще, услышу ли я.

Амброджо. Я позову громко.

Джаннелла. Звать, черт подери, не надо, а то нас узнают и на пару отправят в тюрьму. Лучше подайте условный сигнал.

Амброджо. Правильно говоришь. Лучше условный сигнал. Итак, коль скоро ты мне понадобишься, я покашляю: кхе-кхе. А хочешь — свистну.

Джаннелла. Что в лоб, что по лбу! Да в Пизе всякую ночь такие сигналы на каждом шагу услышишь — не наделать бы мне по ошибке глупостей каких.

Амброджо. Постой. Я крикну, как во Флоренции кричали по ночам в тридцать втором году:^{177} «Кис алья?»

Джаннелла. Что? Мудрено уж больно, неучу вроде меня вовек не запомнить. Лучше три раза ухнете, ежели я понадоблюсь: уху-уху-уху!

Амброджо. Это же по-совиному!

Джаннелла. А какая вам разница? Зато я мигом смекну. Так что кричите по-совиному.

Амброджо. Ладно, буду ухать.