80. «Первый день свободного труда…» Первый день свободного труда, никогда мы не забудем это: первый хлеб и первая вода, первый свет и первая газета. Трудная военная пора. Были нам как счастье и расплата — первый стук литого топора, первый гвоздь и первая лопата. Сохраним мы в памяти своей праздничное время созиданья, как из обгоревших кирпичей заново отстраивали зданья. В нашем счастье жаркого труда подружились шахты и колхозы. Угольные мчатся поезда, движутся колхозные обозы. Мирный дым идет из наших хат, и в сиянье зимнего заката, словно Башни Химии, дымят каменные башни комбината. 1946 81. «Стала от мороза…» Стала от мороза белою береза. Стынет возле тына бедная рябина. Наклонясь с обрыва, замерзает ива. А за тонкой елкой зимними путями едут втихомолку сваты с топорами. 1946 (?) 82. «В родной земле полковник и солдат…» В родной земле полковник и солдат, закрыв глаза, навытяжку лежат. Они всё время думают о том, как мы воюем и как мы живем. Часы Москвы пробили поздний час, но мы еще не закрывали глаз: на жестких койках в комнатах больших мы до рассвета думаем о них. В могиле общей тесно и темно, а в общежитье светится окно, и за столом безрукий инвалид о подвигах и битвах говорит. Мой храбрый друг, сраженный наповал, я за тебя войну довоевал, две пули слал, губителей губя: одну — свою, вторую — за тебя. В подземных штреках я не позабыл, что больше битвы шахту ты любил, две нормы сделал, помня и любя: одну — свою, другую — за тебя. А над могилой, в облаке ветвей, две песни спел залетный соловей о славной смерти, о большой судьбе: одну — о нас, вторую — о тебе. 1947 83. МОЕ ПОКОЛЕНИЕ Нам время не даром дается. Мы трудно и гордо живем. И слово трудом достается, и слава добыта трудом. Своей безусловною властью, от имени сверстников всех, я проклял дешевое счастье и легкий развеял успех. Я строил окопы и доты, железо и камень тесал, и сам я от этой работы железным и каменным стал. Меня — понимаете сами — чернильным пером не убить, двумя не прикончить штыками и в три топора не свалить. Я стал не большим, а огромным — попробуй тягаться со мной! Как Башни Терпения, домны стоят за моею спиной. Я стал не большим, а великим, раздумье лежит на челе, как утром небесные блики на выпуклой голой земле. Я начал — векам в назиданье — на поле вчерашней войны торжественный день созиданья, строительный праздник страны. 1947 84. ХЛЕБНОЕ ЗЕРНО У крестьян торжественные лица. Поле всё зарей освещено. В землю, за колхозною станицей, хлебное положено зерно. Солнце над зерном неслышно всходит. Возле пашни, умеряя прыть, поезда на цыпочках проходят, чтоб его до срока не будить. День и ночь идет о нем забота: города ему машины шлют, пионеры созывают слеты, институты книги издают. В синем небе летчики летают, в синем море корабли дымят. Сто полков его оберегают, сто народов на него глядят. Спит оно в кубанской колыбели. Как отец, склонился над зерном в куртке, перешитой из шинели, бледный от волненья агроном. 1947 85. НАКАНУНЕ ПАРАДА Всё нарастает торжественный гуд: это опять от Нескучного сада танки на Красную площадь идут — ночью, за несколько дней до парада. Напоминая окраской своей майские нивы и рощи густые, тяжко идут меж полночных огней грозные танки Советской России. Мир никогда не забудет о том, как, сотрясая высоты и дали, танковых армий стальным кулаком в двери Германии мы постучали; как по дорогам великой весны, за удиравшими ордами следом, через пожары немецкой страны, вы пронеслись, колесницы Победы. Над синевой океанской волны носятся волны насилья и злобы. Капля за каплею тучи войны копятся в сейфах страны небоскребов. Но никогда они не затемнят мирных созвездий Отчизны свободы. Наши колхозы ночами не спят, ночью работают наши заводы. Мы отвечаем ораве лжецов — шумом спокойным полей колосистых, речью оратора, хором гудков, гулом машин и молчаньем танкистов. Молот и штык, оборона и труд ночью предпраздничной шествуют рядом. …Мимо заводов и фабрик идут танки за несколько дней до парада. 1947 |
