ЧУХНОВСКИЙ Побыв в сумятице московской среди звонков и телеграмм, отправлен быстро был Чухновский по весям и по городам. По Совнаркома директивам, чуть огорошен и устал, он выступал перед активом и к пионерам приезжал. Прошли года чредою длинной, но и сейчас передо мной на всю Рязань — одна машина, и в ней Чухновский молодой. Она победно громыхала, и, слыша срочный рокот тот, Рязань, откинув одеяла, к своим окошкам припадала и выбегала из ворот. Чухновский молод и прекрасен, хоть невелик совсем на вид. Но где-то там, как символ, «Красин» за ним у полюса стоит. И перед сценой в главном зале, как бронепоезд на парах, мы вместе с ним опять спасали тебя, «Италия», во льдах. Ведь меж торосов и обвалов, в тисках ледовых батарей он заложил тогда начало всех наших общих эпопей. Так эта сдержанная сила свою нам протянула длань и к громкой славе приобщила тогда губернскую Рязань. КОМСОМОЛЬСКАЯ ШКОЛА Москва сзывала в этот год в свои училища и вузы один трудящийся народ — хозяев истинных Союза. Забрав паек без праздных слов и вынув литер на вокзале, на третьих полках поездов они к столице подъезжали. Потом в азарте юных лет, не сняв косынки и шинели, теснились возле стенгазет, в аудиториях шумели. По всем углам родной земли и после — по державам мира они отсюдова пошли, плотин и домен командиры. …И мне учиться срок настал: оставив гранки и селькоров, я в типографию попал по фезеушному набору. Москва тогда еще жила и прежним днем, и в новом стиле: среди гудков — колокола себе отходную звонили. Последний нэпман продувной шагал в домзак угрюмым рейсом, и по булыжной мостовой ломовики возили рельсы. Храня республику труда, глядели влево и направо заставы города тогда, как бы военные заставы. …Я очень помню тот апрель, тот свет и тьму, тот день московский, когда не в ту, ошибшись, цель отправил пулю Маяковский. Тут не изменишь ничего, не скажешь что-нибудь особо. Я видел и живым его, и шел замедленно вдоль гроба. Снимайте шапки перед ним, не веря всем расхожим толкам. Он был глашатаем твоим, наш комсомол и «Комсомолка». Я жизнь узнал на вкус и вес и вспомню, чтоб не упрекали, тот самый шахтинский процесс, что шел тогда в Колонном зале. Истории — не прекословь, не правь исчезнувшие даты… Об этом «Строгая любовь» была написана когда-то. Года уходят, как века, необратимо и пространно, как шли в то время облака над Мавзолеем деревянным. ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК Я шагал по Москве вдоль бульваров апреля, подтянувшись, как было положено, впрок: он тогда продолжался всего две недели — за разбитым станком испытательный срок. Наконец-то дождавшись законного часа, под предпраздничный шум первомайских знамен я зачислен был в списки рабочего класса и в реестры конторы навечно внесен. В тех ударных цехах из плакатов и стали, как намного позднее в солдатском строю, и погодки и дядьки еще испытали — на печалях и праздниках — душу мою. Я окопы копал и выкладывал зданья, исполнял мастеров и сержантов урок. Он еще не закончился, срок испытанья. Он всё дальше идет — испытательный срок. Были годы удач, были месяцы боли; мне всего доставало под небом родным. В общем я-то и сам — без уверток — доволен, проверяя себя испытаньем твоим. Эту жизнь не пришлось мне прожить без упрека средь станков и винтовок, бумажек и строк… Лишь бы он не закончился только до срока, эпопеи моей испытательный срок. НЮРА ЕРШОВА А я беру не к месту слово и говорю опять в тщете, что Нюра все-таки Ершова была всегда на высоте. Она держалась так, как надо, в халате синеньком своем. Станки стояли наши рядом в одном пролете заводском. И ежели струя металла вдруг из котла летела вбок, она мне взглядом разрешала очистить тот ее станок. И без урона по работе, всегда спокойна и бледна, сама по собственной охоте шла к моему станку она. Я провожал ее в печали, с надеждой глядя сквозь очки. По переулочкам стучали без остановок каблучки. Ни поцелуев, ни объятий, когда фонарь уже зажжен. Как сорок тысяч юных братьев, я был тогда в нее влюблен. Но, пряча всю любовь и муку, в приливе нежности своей я только пожимал ей руку и расставался у дверей. А может, это всё лишь было в те вечера, на склоне дня, из-за того, что не любила Ершова гордая меня?.. |
