Малые голландцы Ни святых, ни старцев чинных У голландцев на картинах — Здесь небес голубизна И янтарный блеск вина. Плут трактирный в колпаке — Красный нос, стакан в руке — Лясы точит в уголке. Вот пирушка средь поляны: Свет костров, танцоры пьяны, Стража, пики, барабаны. Плащ пурпурный златом шит — Щеголь трубкою дымит, — Пусть себе мужлан шумит! Шляпки, алые жакетки, Пух лебяжий — две кокетки Смотрят… на мартышку в клетке. Домик, слуги у ворот, За оградой сад цветет. Плющ, оконный переплет. Лютню обнял сельский франт, Рядом — с флейтой музыкант, Серый бархат, алый кант. Рынок, толпы, кавардак — Шарлатан собрал зевак, — Пыль столбом от пьяных драк. Кавалеры в голубом, Шляпы шиты серебром — Шум за карточным столом. Пестрый ряд одежд старинных — Желто-красных, темно-винных; Ивы вдоль каналов длинных, Гладь воды среди лугов — Баржи, пятна парусов Близ пасущихся коров. Кейп червонно-золотистый, Тенирс нежно-серебристый, Поттер ясный и лучистый — Красок чистых ликованье, Серых туч очарованье, Светлый образ мирозданья! Бархата голубизна, Шелк янтарный, в цвет вина — Ни святых, ни старцев чинных У голландцев на картинах. ЭНДРЮ ЯНГ{118} (1885–1971) Любовь и красота Они манят издалека, Над ними дней не властен ход: Любовь как вечная река, Что вдаль течет, не утечет, И красота — бесценный свет, Разлитый радугой вокруг Тех скал, где, пеною одет, Поток тревожит горный луг. РУПЕРТ БРУК{119} (1887–1915) Солдат Коль я погибну, думай лишь о том, Что стал навек английским утолок Вдали, за сотни миль, в краю чужом, Где в прахе тучном клад бесценный лег. Он Англией рожден был и взращен, Ее частица, плод ее любви. Он, воздухом и солнцем освящен Английским, дух ее носил в крови. Знай, это сердце, прочь отринув зло И слившись с вечным пульсом, навсегда Всё сохранит, что Родина дарила: Счастливых дней мечты, и душ тепло, И юные веселые года Под светом мирных звезд отчизны милой. ДЖОЗЕФ (ДЖО) КОРРИ{120} (1894–1968)
Сонет Я в классиках не очень-то силен. Что Данте, что Гомер? Лишь имена. А Тир и Троя — что-то из времен Старинных. И когда мне не до сна, Мой голос хриплый о простой любви Поет — о том, что знаю, — о простых Девчонках — Боже их благослови! — И мало проку от рулад моих. Спою-ка я еще! А вдруг — как знать — Я в песенке о той, что мне мила, Смогу с косноязычьем совладать? Любви по силам всякие дела. Черт побери, ведь сколько было тех, Кто парой строчек заслужил успех! ЯКОВ ЛАХ{121} ИЕГУДА АМИХАЙ{122} (1924–2000) «Высокие ветра текут над нами…» Высокие ветра текут над нами и даже не касаются листвы. Вот разве только облака быстры и рябь струится нашими тенями. Транжирят брызгалки — рука легка — предшественников достоянье — воду в угоду травам, птицам, небосводу и нам с тобой чуть-чуть. Издалека, с холодных гор спускается туман, ползет во прахе, неуклюж, незван, тоскливо думу думая одну. И морю близкому, что заслонил курган, катить вовек нутро свое по дну на берег, что и так настроен на волну. Юный Давид Когда победный первый гул затих, Давид вернулся в общество ребят, они в кольчугах новеньких своих по-взрослому держались все подряд. Охриплый смех и по плечу шлепок. Кто сплевывал, а кто — бранился на чем свет. Давид же, позабыт и одинок, впервые понял, что других Давидов нет. И Голиафову башку куда девать? О ней он будто начал забывать, хотя еще за волосы держал. Тяжелый и ненужный матерьял. И птицы вдаль кровавые плывут, не слыша, как и он, вопящий люд. |
