Изгнанник-дух, изгнанья краткий срок
Влачу я там, где скважистый песок
Река смывает, где, как бы иглою,
Меня пронзает синей стрекозою,
Где человечья песнь калечит тишь
Лишь изредка, и где цветет камыш.
Невидима предвечная душа,
Лишь в видимом и мысля, и дыша.
Вот кто меня творит из дуновенья;
На новые ступени посвященья
Она в грядущем возведет меня.
И на ступени высшей от огня
Зажгусь я снова, став сиянья частью,
Для жизни новой в святости и счастье.
Летучий бег часов благословен —
Как скоро я земной покину плен!
Я полон мощью светлой, горделиво
Взмываю над водой… Но кто здесь? Ива
Седая изжелта, вдруг осветилась…
То пара крыл лазоревых раскрылась,
В узоре злата, в переплете алом,
Мерцает переливчатым опалом,
Как бы восторга движима волной,
Бесшумно вновь смыкаясь над корой.
Здесь бабочка! Обласканная светом,
Ты мне сродни! И дышит спелым летом
Крылом твоим волнуемый эфир,
Ты воздух пьешь, и мирен этот пир.
Но тише! Очарованный узор
Привлек врага береговой дозор:
Нагих детей, плескавшихся всё время
На мелководье. Радо злое племя
Игрушке яркой. Тут же заклинанье
Творю, незрим; легко мое дыханье
Смыкает крылья бабочки — и вот
Сухой коре подобен их испод.
Тотчас забыв погоню за тобой,
Один отвлекся, а за ним другой —
Под ветлами рассеянно блуждают
И в камышах ракушки собирают.
Позволь взглянуть! С изнанки одноцветной
Крыло пестрит узор едва заметный,
Златых письмен так строго сочетанье,
Друг к другу так стремятся начертанья,
Как бы песок скользит по хрусталю
Вглубь чаши. Что за диво! Я ловлю
Внезапный блеск — и стали внятны знаки,
Мне ясно прежде бывшее во мраке:
Вода, огонь, твердь, воздух, суть моя.
О боль! Куда теперь отправлюсь я?
Мне жуток выбор и неволя знанья,
Я более не дух. В кольце сиянья
Зрю отблески иного бытия;
Дрожит земля, и кровь кипит моя.
Не улетай же, золотистый бражник!
Постой, постой, волшебной книги стражник…
Но ни мольбой, ни чарами помочь
Уже нельзя… Он улетает прочь.
