ШЛОМО КРОЛ{105} ШМУЭЛЬ ХА-НАГИД{106} (993 — 1056) «Будь море между нами — мне…» Будь море между нами — мне Ужель препятствие волна, Чтоб я твой прах не посетил С душой, что трепета полна? Тогда б я братству изменил, На мне была б моя вина! Увы, о брат, я здесь сижу, Где плоть твоя погребена, И в сердце, как в тот день, когда Ты умер, — так же боль сильна. Я говорю тебе: привет, А мне в ответ — лишь тишина, И мне навстречу не придешь Ты, как в былые времена, И мне не пить вина с тобой, Тебе не пить со мной вина, Ты лик не видишь мой, а мне Твоя улыбка не видна, Ведь дом твой нынче — мрачный гроб, Шеол теперь — твоя страна. Да будет доля в мире душ, Мой старший брат, тебе дана! Я в землю ухожу свою, А над тобой земля черна. Мне — ночью спать, вставать с утра, А ты не встанешь ото сна. И о тебе, пока живу, В душе — печали пламена! ШЛОМО ИБН-ГВИРОЛЬ{107} (1021/22 — после 1045) «Смотри, алеет солнце в час вечерний…» Смотри, алеет солнце в час вечерний, Надев багрец, на западном пределе, Снимая ризы с полночи и с юга, И волны моря пурпур свой надели, Земля же остается неприкрытой, В одной рубахе тьмы ночной на теле; И небо вмиг покрылось мраком, словно Одеждой скорби о Йекутиэле. «Пой песню, о пчела, неспешным ладом…» Пой песню, о пчела, неспешным ладом, Узнал «Шема» я, вняв твоим руладам: Протяжное «Един», и звон «Запомни» О Том, Кого узреть не можно взглядом, Что мед вложил в уста твои, а жало, На страх врагам твоим, наполнил ядом. Пусть телом ты мала, но первородство Тебе дано и ты с почтенным рядом, Очищенная прелестями, птицам Подобна ты, не насекомым гадам. «Коль мимолетна радость молодая…» Коль мимолетна радость молодая, И в персть земную мы сойдем, страдая, И дни людские — тень, сосуд скудельный, Что разобьется вдруг, не ожидая, — К чему стремиться в мире, кроме Бога? Всё в мире бренно, кроме Эль Шаддая. «Украв мой стих, ты отрицаешь ныне…» Украв мой стих, ты отрицаешь ныне? Разрушив благочестия ограды, Чужим кичишься ты в своей гордыне, Чтобы снискать в нем помощь и награды? Когда на небе солнце светит ярко, То могут ли затмить его Плеяды? В моих глазах проступок твой ничтожен: Не вычерпаешь кадкой водопады. «Шею склонив и преклонив колена…» Шею склонив и преклонив колена, Я в страхе пред Тобой стою смиренно. Лишь малый червь я пред Тобой, влачащий Все дни свои во мгле земного плена. Объявши мир, и ангелы не вместят Тебя, а кольми паче дети тлена! Мне ль восславлять Тебя? Твое величье Безмерно, беспредельно, неизменно! О, я умом стремлюсь к Тебе, Чье имя Восславит всё, что жизнью вдохновенно. «Коль вожделенна горняя услада…» Коль вожделенна горняя услада И коль страшит тебя горнило ада, Не дорожи мирским, да не влекут тебя Богатство, слава и сыны-отрада. Но принимай легко позор и нищету, И что, как Селед, не родил ты чада. Знай душу лишь свою: пребудет лишь она, Когда прейдет телесная ограда. ИЕГУДА ГАЛЕВИ{108} (до 1075 — после 1141) «Моя душа на востоке — я в закатной стране…» Моя душа на востоке — я в закатной стране. Найду ли вкус я в еде и наслажденье в вине? И как обеты мои смогу исполнить, когда Раб Идумеев — Сион, Араба узы — на мне? Презрел бы я все сокровища Испании, коль Узрел бы пепел святыни, что сгорела в огне. «Исполненный прелести, краса земель, град царя…» Исполненный прелести, краса земель, град царя, Его я взалкал душой, от запада, чрез моря! И жалости полон я о славе минувших дней, Грущу об изгнаньи, о гибели алтаря. Я прах напоил бы твой горькой слезой, когда Умел бы достичь тебя, на крыльях орлов паря! Радею о граде я, что днесь в запустении, Дом царский, где змеи лишь кишат, в нем пути торя. Развалины, сладостью меду подобные, Ах, как бы припал я к вам, любовью в душе горя! «К живому Богу страстию объята…» К живому Богу страстию объята, Душа моя взалкала града свята, И я не обнял даже домочадцев, Жену свою, друзей своих и брата, Свой сад не оросил своей слезою, Чтоб уродились в нем плоды богато, Не вспомнил Иегуду с Азарелем — Две лилии красы и аромата, Не вспомнил об Ицхаке, что как сын мне — Мой урожай восхода и заката. И я почти забыл про дом молитвы, Что был моей отрадою когда-то, И праздников забыл великолепье, Забыл про наслаждения Шаббата, И свой почет я уступил невеждам, Другим дана хвала моя, крылата. Я променял свой дом на тень деревьев, Был бурелом лесной — моя палата, Постыли благовонья мне, и запах Репья был вместо мирра и муската. И перестал я ползать на коленях, И в море устремился без возврата, Чтобы узреть Всевышнего подножье И там излить всё, чем душа чревата, Врата свои раскрыть вратам небесным, Встав у горы святой, что ввысь подъята, Чтоб нард мой цвел от влаги Иордана, Силоам силы дал корням граната. Господь со мной — чего же мне страшиться? Он охранит меня от супостата! И вечно буду славить имя Божье, Пока душа моя к Нему не взята. |
