Звезда над просекой Ствол лесорубы валят за стволом. Так осенью заметней гнезда птичьи — Нам негде спрятаться: своим трудом Мы дали лесу новое обличье… Но вот затих зловещий тонкий звон — Священный глас усердия и тягот, Конец работе — день наш завершен, И мы считаем кольца, те, что за год Наращивает ствол — пьяны смолой; А серебро сосновой терпкой кроны Разметанное — хрупко под ногой; И словом, с неба тайно обращенным Вечерняя звезда взывает к нам — Невидимая прежде за ветвями… Вернемся же к покинутым домам, Как говорит прозрачный свет над нами. ДЖОРДАН КАТАР{79}
ДЖАУФРЕ РЮДЕЛЬ{80} (1125–1148) Далекая любовь Дни мая душу веселят; Дрозды поют издалека; Покинув благодатный сад, Я помню ту, что далека. Не разорвать тоски тенет; И птичий хор, и вишен цвет Постыли, словно снег — зимой. Я, верно, Господом заклят Любовью к той, что далека. Несчастья множатся стократ В тоске о той, что далека. Паломником объеду свет, Чтоб взорами ее согрет Был серый плащ и посох мой. Просить приюта я бы рад У той, что ныне далека. Позволит — не покину град Возлюбленной, что далека. Близ той, кому принес обет, В словах возвышенных бесед Я мир обрел бы и покой. Скорбя и сетуя, назад Вернусь от той, что далека… Увижусь с нею иль навряд? Страна любимой — далека; Троп много — да неясен след; Грядущее хранит секрет; Всё — в воле Господа благой. Мне не узнать любви услад, Когда не с той, что далека. Прекраснее не видел взгляд — Ни рядом, ни издалека. Во имя той, что жизнь и свет, Смирюсь на сколь угодно лет И с сарацинскою тюрьмой. Господь мой, всемогущ и свят, Создавший ту, что далека, — Дай сил, не убоясь преград, Увидеть ту, что далека. В ней встретив ласковый привет, Дворцом царей сочтет поэт Смиренный сад и кров простой. Я стражду, я огнем объят В мечтах о той, что далека. Манящий свет иных наград Померк пред той, что далека. Но страсти утоленья нет: Любя, не знать любви в ответ — Таков злосчастный жребий мой. Мне в страсти утоленья нет; Любя, не знать любви в ответ — Будь проклят приговор такой! ЭДМОН РОСТАН{81} (1868–1918) Смутное воспоминание, или скобки Смеркалось. Гордый дуб покачивал ветвями (Дуб или, может быть, одна из старых лип). Я, с кресла встав, в траву уселся рядом с вами Под растревоженной качалки легкий скрип. Вы, белокуры, как блондинки из журнала, Качались взад-вперед, что лодка средь зыбей. Синица средь листвы беспечно щебетала (Синица — а не то обычный воробей). Вдали играл оркестр напевное анданте (А может быть, и не анданте, а шансон) И ветка — как смычок в руках у музыканта, Во тьме незримых струн едва касалась в тон. Искрились звезды, мир красой обезоружа, Червонный блик играл на зеркале пруда (Пруда, что, верно, был не более чем лужа), И синевой теней окрасилась вода. Во мне мечта крыла несмело расправляла (И кто б дерзнул назвать желанием — мечту?). Взлетали кружева — подобно опахалу; Я их украдкою касался на лету. На шляпке трепетал шелк щегольского банта; Ажурный воротник подрагивал слегка, Отделан блондами — конечно, из Брабанта (Ну, не гипюром же с фабричного станка!). Откуда ни возьмись — как клякса на тетради! — Вам прямо на подол жук приземлился вдруг, И в страхе (или страх возник предлога ради?) Вы бросились ко мне. О, добрый старый жук! Звучали в полутьме лукавые авансы; В глубинах томных глаз, желанием объят, Я душу прозревал и все ее нюансы (Ту душу, что была не более чем взгляд). АЛЕКСАНДР МАКЛАХНАН{82} (1818–1896) Долги Ты хочешь настрадаться всласть, В глазах друзей навеки пасть, Изведать всякую напасть И на торги И верность выставить, и страсть? Войди в долги. Ты к унижению влеком? Порвешь со всеми, с кем знаком? Рад убедиться, что крутом Одни враги? Готов презреть семью и дом? Войди в долги. Тебе порядочность смешна? Твоим обетам — грош цена? Ты чаешь обойти сполна Мытарств крути? Не знать ни отдыха, ни сна? Войди в долги. Ты жаждешь угодить под кнут? Изведать ближних строгий суд? Ждешь, что тебя подлец и плут, Чье кредо: «Лги!», К рукам однажды приберут? Войди в долги. Ты честь как должно не блюдешь? Тебе милее фальшь и ложь? Направить к бездне невтерпеж Свои шаги? Ты свой покой не ставишь в грош? Войди в долги. Ты низок, гнусен и бесстыж? Ты именем не дорожишь? Способен пресмыкаться лишь? В глазах слуги И то уронишь свой престиж? Войди в долги. Но если честь — твой духовник, Ты сторонишься прощелыг, А нормы, к коим ты привык, Весьма строги, — Не дай завесть себя в тупик. Долгов — беги! |
