АНТОН ЖЕЛЕЗНЫЙ{61} ДЖОРДЖ МАКДОНАЛЬД{62} (1824–1905) Легенда о Корревриканском водовороте Принц Брекан Датский, лорд отмелей, кос, И моря, что входит в фиорд, Был вправе не видеть девичьих слез — Морей и земель тех лорд! Одну из золотокудрых дев Встретил у моря лорд: Прошлого ей был внятен напев, Хоть звучал в нем горький аккорд. Но бросив ее без лишних слов Подался за море лорд; Он дочь у Хозяина Островов Попросил, в решении тверд. Властелин Островов, отсмеявшись, рек: Лишь океанский лорд Островную Деву получит в срок, Для него ты не слишком тверд! Ты выстой три дня и три ночи, где круть Морской пучины, мой лорд, Иначе — о деве навек забудь, Восвояси плыви в свой порт. Принц Брекан драккар направил в моря, Вернулся в Данию лорд: О колдуньи, он рек, где найти якоря, Чтоб волною я не был стерт. Ты канат из пеньки и из шерсти сплети, И канат из девичьих кос, И в ревущий крутень обратно лети, Он не будет таить угроз. Грэйдулльский коваль в святки пустит всю сталь На три якоря, словно из грез, Конопли размочаль, шерсть возьми, коль не жаль, И пусть Девы дадут волос. Из рыжих волос — одну нитку пусти, Из черных, как смоль, — другую. Их золотистой прядью скрути, Косу заплетя тугую. В святки все ковали за ночь сделать смогли Три якоря, словно из грез, Принц наплел конопли, шерсть ему принесли И Девы дали волос. Из рыжих волос — одну нитку пустил, Из черных, как смоль, — другую. Их золотистой прядью скрутил, Косу заплетя тугую. Взял канат из пеньки, и из шерсти канат, И канат из девичьих кос, И три якоря там, где волны накат, Ушли под воду вразброс. Воронка ревела, но день прошел, И глянула ночь свысока, Но лишь утро легло на небесный шелк, Разошлась втрое пенька. Снова ночь пришла, крутень гнал круговерть, Ветер дул откуда невесть, Но лишь утро легло на небесную твердь, Расползлась надвое шерсть. Третья ночь упала, как черный дрозд, Море подняв на дыбы. Но держался канат из девичьих кос, Хоть крутень зыбил горбы. Море ходило вокруг ходуном, И валы океан носил, Драккар стоял на канате одном, Держась из последних сил. Принц Брекан слушал тот грозный напев, Сжимая в руке фонарь, Благословляя всех датских Дев — Ими Дания славилась встарь! С фонарем глядел он опять и опять На канат из девичьих кос, Но что это, глядь — расходится прядь Из золотых волос. Третье утро пришло своим чередом, — Но сгинул драккар неспроста! Золотая прядь в канате том Не от Девы была взята… Рука мертвеца Колдунья гуляла по кромке песка, Где волны ревут вразнобой, Но мелькнула средь волн мертвеца рука — Добрый знак для ведьмы любой! К мертвецу легко подошла она, Сквозь скалы пройдя напролет: Над невинной девой шутил ты сполна, Но мой сегодня черед! Сапфир на пальце горел огнем, А в рубинах алела мгла: Верни мои клятвы быть вечно вдвоем, И мой перстень, — ведьма рекла. Она воскресила плоть мертвых рук И кольцо потянула слегка, Но мертвой хваткой, сжав пальцы вдруг, Ее схватила рука. Ведьма клялась, что не слала гроз, И заклятья читала вспять: Но мертвец был глух и не слушал всерьез, А рука продолжала держать. И смертным хладом пополз прилив, Когда подошел его срок; Он колени обнял, нетороплив, И на талию ведьмы лег. С новобрачными вновь, среди пенистых грив, Корабль поплыл по волне, И ведьма увидела их сквозь прилив, Что с губами встал наравне. О, сердце мертвых и руки мертвых — Ваши объятья крепки! И любовь — скорлупка, но летит голубка Всем ястребам вопреки. АЛЬФРЕД ГЕНРИ ДЖОН КОКРЕЙН{63} (1865–1948) Аргумент для Лесбии Ах, Лесбия, к чему здесь спор, Меня она пленила, Она не прячет ясный взор, Мне улыбаясь мило: Но есть один смешной пустяк, Что ни скажу — ей всё не так! И, хоть мы близкие друзья, Она как дивный гений, Но сердцем не приемлю я Сей метод словопрений: Ведь, хоть превыше всех похвал, По-женски мыслит идеал! Уловок речь ее полна И рассуждений праздных, Не знаю, что решит она В вопросах самых разных; И там, где мысль видна насквозь — Там вывод снова вкривь и вкось! Толкует Вам на свой манер То, в чем ни сном, ни духом, Для подтвержденья даст пример, Знакомый ей по слухам; Что Вас смутит в один момент — Ее любимый аргумент! Хоть мудрым был старик Сократ, Чья слава всё не меркнет, Но Лесбия мудрей стократ И в прах его повергнет: Придется, коль ему невмочь, Ксантиппе мудрецу помочь! Ах! Мой философ, в блеске глаз, Что мне летят навстречу, Я предпочту смотреть на Вас, Чем слушать Ваши речи: Что ж, назидайте бесперечь, Мне важен голос, а не речь! |
