10 Конек заржавленный луны Чертил носком дурные сны В моем мозгу И дуги, смутные круги В замерзнувшем пруду. Знаменья значили: беги! Иль — жди, вот-вот приду? Встал Новый год не с той ноги И плакал на углу. Комета канула во мглу, И мутно-серым языком Залижет горб залив. Опять летит равнина дней, Ты, время, уравняло шаг, И мы, как камень муравей, Твой обползли желвак. 1974 Хьюмби[32] (Практический очерк эволюционного алхимизма) В тигле ранней весны Преобразилась. Пост, Алхимик невидимый, Кровь подсинил, Влил в глаза пустоту, Живой водой покропил Священную точку меж глаз. Понимаю старые сны Жизни своей бесноватой, Оседаю в кастрюле весны Порошком красноватым. 1 Мозг (а верное имя — мост) — Он повсюду. Звезд Брызготня — это он, Вплеснутый в темень. Я чашу протянула к промоклым небесам, И Он ее наполнил сам Ореховатой горькой Кашей знанья. Подмешан морфий к ней, Она — водоворот, Тропический цветок Там, у глазных ворот. Когда гроза в мозгу, Он кружится, плывет. Беспокойною вдовой Он трясет свой крепкий терем, Ливни белые секут Изнутри свой черный череп. Нет, он не зеркало для мира — Я не верю, А мир есть зеркало Сему седому зверю. 2. (Алхимик) Луну впустил он в левый глаз, А солнце — в правый, Разум гас. За переносицей его Свершилось брака торжество. Под чаном огнь развел, Шептал, чего-то сыпал, Нырнул в кипящее жерло, С молитвой к небу обратясь: «За Бога растворюсь сейчас, Как погибал и Он за нас, За Бога распадусь тотчас, Чтоб вырос из земли алмаз». Пришел нескоро ученик, Нашел он чан остывший, В нем — белый порошок, Как манна. На дне — большую жабу, Во мгле ее зеленой чистой Был человечек с ноготок, Весь каменистый. Но взять его он не решился И бросил в море — видеть сны. 3 Хьюмби чашку протянул к небесам, И Он ее наполнил сам Горячей кашей Синеватой — впрочем, белой. И Хьюмби, взяв ее несмело, — На свой двуножник ставит и варит, И сам в себе помешивает ложкой. Века проходят — каша не кипит Иль, закипев, сникает. Но иногда встречаются средь хьюмби — Как васильки в полях — почти не хьюмби. Их мозг оранжевый, зеленый или синий, Они, бывает, видят все ногтями, Как правило, бесстрашны, нелюдимы, На вид они — совсем простые хьюмби, Еще их признак — мяса не едят. Иные хьюмби любят их смертельно, Другие ж хьюмби очень их не любят — Ведь чем хьюмбабистее, тем суровей. А он, несчастный, смотрит ввысь, коровой, Он доится, как все, но чем? Настойкой ядовитою спиртовой. Но все-таки и он Немного хьюмбоват, Глухонемой и прозорливый, Но он вам — брат. 4 При дневной луне Хьюмби едет на коне В розовую тьму, Ухмыляется весне, Кланяется соловью — Радостно ему. Вдруг голос с неба: «Хьюмби, дети! Ради приятности одной разве вы на свете? Для того вас породил?» Хьюмби с коня упадает, Восклицает: «Сила сил! Этой радостью земной Я мечтал с Тобой делиться». Бедный Хьюмби, фарисей. Тихо, только в черепушку Бьет крылом большая птица. Этой птице клетка — ты, Она выпорхнет Из тесной темноты. Хьюмби едет на трамвае По окраине — барак За бараком проплывает, Ноет зуб и жмет башмак. «Хьюмби, Хьюмби, ты — дурак. Ум бы — Разве Жил бы так? Я летал бы на такси В облаках, в небесах…» В это время В голове его кружится Окровавленная спица, И перо широко машет И размазывает кашу По краям, То попробует, то сплюнет. Хьюмби же идет на рынок, Покупает васильки И себя он дома, плача, Хлещет по глазам. Хьюмби, Ум бы! И невидимый Алхимик Подбирает этот веник И несет за небеса. Хьюмби — что? Поест картошки, С телевизором немножко Он в гляделки поиграет, Хлопнет рюмку, да и спать. Вот тогда перо, и спица, И сама большая птица Очищают его зренье, Как тяжелый апельсин. И во сне его хоронят. «Ницше!» — плачет он и стонет, Нишей видит он себя. Зверь бестрепетный — судьба, Сидя в ней, клубок мотает. вернуться Хьюмби — от human being — человеческое существо (англ.). |
