На заре Когда над тазом умывальным Встает, кровавится восход, Когда в поход уходит дальний Воздушный, пышный, ватный флот, Когда ты плачем погребальным Встречаешь каждый новый день И разговариваешь с тенью, И сам — чуть-чуть плотнее тень, Тогда мне кажется — над бором Встает последняя заря, Хвост разомкнулся уробора, Чтоб из избы не вынесть сора, Мир поджигают три царя. Заводной город Иду по городу домой, Иду к себе домой. Кружится город заводной Передо мной волчком. То выбросит мне окон шесть, Как в кости, при игре, То вдруг в долину бросит то, Что было на горе. То голубь мне крылом махнет, То угол там, где был пролом, То небо скиснет в луже. Когда же кончится завод? Осина ветру служит. И рядом кто-то говорит: «Да не было бы хуже». И правда — если град замрет, Нева течь не захочет…. Из лужи масляно глядят В глаза бензиновые очи. Штормовое предупрежденье О если б ветра вал! О если б буря выла! Я, может быть, себя И жизнь забыла. О если б встал Залив Под ветром в нетерпенье! О если б ливень лил, О если б наводненье! О если бы душа Свои пройдя границы, Как смерть бы пронеслась Над сердцем злой столицы Обряд перекрестка На перекрёстке двух дорог В полях я свечку зажигала, И на коленях, на снегу, Стихи безумные читала, И глядя в гулкое звездилище, Щепотку слов роняла вверх — Не для себя, не для себя — Для Бога, для зимы, для всех. Слова взлетали будто рыбки Златые, плавали по небу, И падали, как будто галька Иль катышки цветные хлеба. Обручение с Фонтанкой С тобой, поганая река, Я обручилась будто дож — Тот перстень в глуби вод бросал, А я — любимой кошки труп, Которая со мною рядом спала, дремала Столько лет, Мурлыкала, гортанно пела… В ее глазах любовь Две маленькие свечки засветила, Когда она за мной (всегда) следила. Река лежала как рука В анатомическом театре, И синий мускул был разъят Лучом ланцета неземного. Вот анатомии уроки Души, вот Рембрандт мой… Ты, мусорная, злая и нагая, Ты водоросли слабо шевелишь, Вот ты теперь всегда со мною рядом. Подводных, тусклых глаз не сводишь, Своим песком глядишь. И рыбам, и пиявкам всем, и гадам Со мною разговаривать велишь. " В эту Иванову ночь "
В эту Иванову ночь Так томительно жить! Нежитью лучше в луче Над полями кружить. Лучше бесплотною стать И в одуванчик войти, И дуновеньем одним По ветру себя разнести. " Совы ночами из узких дупел " Совы ночами из узких дупел Следят за травинкой, веткой, кустом. Господи, в церкви войду под купол И наружу пробьюсь крестом. Дальше, дальше куда уж деться, Дальше заметь меня Ты, Видишь, как сокрушенное сердце Рвет себя на бинты — Для тех, чья душа к могиле приникла, Где их любимые спят в ночи. Дьявол смеется на водах страданья, Но отразишься в них Ты. Дачный дождь Пойдет ли дождь. Чем он хорош? Веревки вьет, и шьет, и вяжет, И всё, что скажут в облаках Траве расскажет. Хлестнули плети вдруг дорогу И закружились, Как мириады осьминогов Засеребрились. Веранда влажная шипит В дожде как сковородка, Но реже, тяжче и слабей Воды чечётка. Переход Можно весь белый свет Исключить из сознанья — Погасить, будто свет Смутный блеск мирозданья. И останешься вмиг В темных комнатах новых — Табака нет и книг, И тебя видят совы. Но — всплывающий лик, Светлых всполохов тик, Новый сон Иеговы. " Сердце бурно тараторит " Сердце бурно тараторит: «У меня ведь нервный тик. Так-так-так. Ведь я не спорю…» И вскипает как родник. Перестуками с пробелом С кем-то сердце так невнятно И морзянкой говорило. Только с кем? Уж позабыло… Бьется, будто ключ, напрасно, Как на палубе бьют склянки. Как телеграфист забытый На далёком полустанке. |
