10 Путь желаний — позвоночник Начинается от звезд, Долгой темной тела ночью Он ведет нас прямо в хвост. Образует он пространство Для златых круженья вод, И без этой гибкой палки Череп был бы, где живот. Мост он, шпалы, он дрожит, Лестница, опора зданья, Трепет по нему бежит, В нем кочует тайнознанье. 11 Колкий лед звезд, Гуденье огня мирового, Построй через холод мост И стань саламандрой снова. Боли бомбой человек До времени себе пасется, А подожгут фитиль — Она взорвется Тоскою черною, черней инферна, И покатишься головой Олоферна — В боль. А казалось, Юдифь, ты меня любила, Ласкала. Жизнь, ты меня молоком поила, Целовала, но меч свой точила И в крови моей прятала, зарывала, И в складках одежды своей таила, И вот — взмахнула. И вспыхнул мой язык, как от бензина, Спасаясь от тебя — я убегу огнем. Юдифь, о жизнь, зачем ты гильотина С машинным и мясницким секачом? 12 Я воин, я солдат. Взрывать, колоть И убивать себя — моя работа. Я — камикадзе, втиснутый во плоть, Она мне вместо самолета. Внизу сверкал подножною луной, Омытый ливнями до белизны фарфора Адамов череп — под землей. С отпавшей челюстью — (Трехзубой перевернутой короной), Уже божественною кровию омытый, Но не одетый, все еще зарытый. Среди созвездий я металась долго, Туда-сюда, без смыслу и без толку, В одежде грязной, С кепкой нечесаных волос, С глазами красными, клыками изо рта, И задавала встречным надоевший От века всем больной вопрос. Но ангел встал, дрожащий, как струна, — "О счастье ль речь, когда идет война. Вот латы, вот труба, вот лук, Лети к дракону вниз, туда — на луг. И помни же всегда, что воин Бога Себя жалеть не должен очень много." 13 Меняет город цвет, И сносятся дома, И, съевши столько лет, Сменилась я сама. На Выборгской трамвай В такую глубь нырнет, Как будто — вот — дверь в ад, Как будто ада рот. Три зуба мудрости, На десять лет — один, Три в челке волоска седых, Звон ранних льдин. Трамвай вращается, звеня, И снег идет из фонаря, И жалко мне, нет, не себя — Не жизнь, прожитую мной зря, — Свой бедный труп — Так как-то неуместен он В картине бытия, Неловок будет он и туп И выведет под небосклон Полынь да волчий зуб. 14
В темное вино в ночах Превратится боль, На твоих зрачках Звезд проступит соль. Твои глаза — заброшенная шахта, И все пути туда оборвались, Но кажется — взлетает мелкий уголь, И осыпается он снова вниз. Будто там — под землей, глубоко, Забытый людьми и Богом, Заваленный рудокоп Руками роет дорогу. Или жизнь зарывает сама себя В мелком сыпучем песке И вьется, как червь на дне, как судьба, Наподобие жилки в виске. Рыбу жизни на дне глушить — В черных ямах всплывает боль, Это дикое мясо души Разъедает звездная соль. 15 Кровью Моцарта атласной, Фраком ласточки прекрасной, Растворимым и сладимым Родником неутолимым Мир пронизан. Хаос страстный Держится рукою властной На растяжках жил богов. Аполлона это жилы, это вены Диониса, Вживе вживленные в жизнь. Аполлон натерся маслом, Дионис натерся соком, И схватили человека — тот за шею, тот за мозг, Оборвали третье ухо, вырезали третье око, Плавят, рвут его как воск, Но сияющий, нетленный, Равноденственный, блаженный — Где же Моцарт? — Силой чар В хрустале звезды Мицар. 16 Ткань сердца расстелю Спасителю под ноги, Когда Он шел с крестом по выжженной дороге, Потом я сердце новое сошью. На нем останется — и пыль с его ступни, И тень креста, который Он несет. Все это кровь размоет, разнесет, И весь состав мой будет просветлен, И весь состав мой будет напоен Страданья светом. Есть все: тень дерева, и глина, и цемент, От света я возьму четвертый элемент И выстрою в теченье долгих зим Внутригрудной Ерусалим. 17 |
