" Сердце, сердце, тебя все слушай, " Сердце, сердце, тебя все слушай, На тебя же не посмотри — На боксерскую мелкую грушу, Избиваемую изнутри. Что в тебе все стучится, клюется — Астральный цыпленок какой? Что прорежется больно и скажет: Я не смерть, а двойник твой. Что же, что же мне делать? Своего я сердца боюсь, И не кровью его умыла, А водицею дней, вот и злюсь. Не за то тебя, сердце, ругаю — Что темное и нездешнее, А за то, что сметливо, лукаво И безутешное. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРИЛИСТНИК 1. Путь подземный Снова водит Луна За рога народы, И смотрит, смотрит в зрачки им она, а меня Манят подземные воды. Знаю ход тайный, глубокий путь Из Нового в древний Ерусалим — Камень отбросить, лопатой копнуть, И со свечою неугасимой Вот уже я утонула по грудь. Когда к земле приближается Глаз И метит всех одинаковым знаком — Приоткрывается дивный лаз, Да ведь откроет не всякий, За поворотом повозка ждет, Впряжены в нее крылатые собаки. Вся в паутине тропинка лежит Под кирпичами изрытыми ветхого свода, Над головою земля дрожит — Толпы мятутся, народы. Этой дорогою до меня Святые ходили, разбойники, звери, Мышь пролетала, глубоким был вход, А выход высокий — в цветные двери. Но перед тем, как туда шагнуть И в чан окунуться с забвенной водою — Тень посылаю, чтоб стала она Между Луной и тобою. 2. Смутные строфы Как уныло пьется настой ромашки, Так тоскливо — будто сама ромашка Пьет свою кровь в саду глухом на закате, Так печально — как если бы я лежала Глубоко во чреве Летнего сада Рядом с плавающею авиабомбой, И внутри можно маслом зерна разлиться, И мы с нею взорвемся в конце квартала. О если я могла бы играть на флейте — Кажется, лучшего и не надо! Хорошо бы в метро за медяк случайный, Как Орфей, выходящий один из ада. Тополь молит за всю Украину. А ведь прав был по-своему и Мазепа, И Матрена, кстати, его любила: Ой ты кветочек мой рожаненький! Мелитополь, как жаркая дверца топки, За которой угольная бездна юга, Где роятся москиты и бродят мавры. Может, я уже не церковь, раз мне церкви не снятся, Каменные пчелы внутри роятся. Русский медведь плачет в берлоге, А когда повернется — хруст костей раздается, Да и сам он жрет свои кости. Рус затравленный, урсус! Скоро тебя поведут — куда не захочешь, На майдане цепью повяжут, Плеткою исколотят — плюшевый мой, лесной! Скобелев вылетает, белый конь, а с ним и солдаты, И бегут, закрыв глаза, раскосые орды. Скатерть-самобранка белой Сибири Зацепилась за саблю и несется куда-то. Много крови пролили очи родителев наших, А мы уж не плачем — рождаемся сразу старше, Белой пеной исходят наши глаза. Народ, засыпая, утыкается в бок народу, И, как замерзающую пловчиху, Гонят полночь на запад часовые пояса. Моя жизнь истаяла в каменном яйце, На петербургском камне осела, на высоком крыльце, И, умирая, я прячу в рукав эфира Карманное неровное зеркальце мира, Ломаются черные пчелы и падают мне на висок, Голову медведя несут под землю, а лапы волокут на восток, Всхлипывая, он ложится спать в черном яйце, И неловкая каменная лира, утешая, поет при его конце. 3. 3аплачка консервативно настроенного лунатика
О какой бы позорной мне перед вами ни слыти, Но хочу я в Империи жити. О Родина милая, Родина драгая, Ножиком тебя порезали, ты дрожишь нагая. Еще в колыбели, едва улыбнулась Музе — А уж рада была — что в Советском Союзе. Я ведь привыкла — чтобы на юге, в печах Пели и в пятки мне дули узбек и казах, И чтобы справа валялся Сибири истрепанный мех, Ридна Украина, Камчатка — не упомянешь их всех. Без Сахалина не жить, а рыдать найгорчайше — Это ведь кровное все, телесное наше! Для того ли варили казаки кулеш из бухарских песков, Чтобы теперь выскребали его из костей мертвецов? Я боюсь, что советская наша Луна Отделиться захочет — другими увлечена, И съежится вся потемневшая наша страна. А ведь царь, наш отец, посылал за полками полки — На Луну шли драгуны, летели уланы, кралися стрелки, И Луну притащили для нас на аркане, На лунянках женились тогда россияне. Там селения наши, кладбища, была она в нашем плененьи, А теперь — на таможне они будут драть за одно посмотренье. Что же делать лунатикам русским тогда — вам и мне? Вспоминая Россию, вспоминать о Луне. ВОСПОМИНАНИЕ О МЫТЬЕ ГОЛОВЫ В ГРОЗУ Поздний вечер. Глубокое темное детство. В окне, как припадочный, билась гроза. Седая чета мне голову мыла, В тазу плавали в пене мои глаза. Они себя видели и закрывались. Старуха царапала, лил воду старик, Когда же гроза в диком реве вздымалась — Они замирали на миг. Но снова вцеплялись, терзали и терли, Гроза уж ворчала из дальнего леса, Когда, утомясь, и ворча, и вздыхая, Уснули два хворых и древних беса. И шелковые волосы скрипели, Ночь освеженная пролилась в щели, Пел соловей и старики сопели. В поруганной отмытости лежала, Догадываясь — где я, что со мною, И край заброшенный с печалью узнавала — Где черти чистят и гроза отмоет. |
