ПОДАРОК Вы подарили мне хадак [19] — Такой прекрасный, Его повешу в Рождество На люстру. Он серебристый, он шелков И так прохладен, И горы вытканы на нем, Покрыты снегом. Внизу под ними виден пруд Голубоватый, И полукругом там стоят Рядами духи. И девы красные средь них В венцах лиловых, И впереди их всех сидит Собачка. Он весь в подвесках, злате был, Переливался — Как бы постиранный в росе Рассветной. Подарок вынула из сна, Свернула в трубку — Его вручили ночью мне В тьме лазарета. Стон, бормотанье, сонный взвизг Кругом носился, И вдруг пришел ваш почтальон И поклонился. Принес он шарф от дальних гор, И тот развился. Теперь висит он в Рождество, Кружась на люстре, Напоминая смерть и боль И вас, благие. * * * Слева — изгородь живая, Океан — со стороны другой, Я меж них бреду по тропке. Где я? Что я? Бог со мной? Как темна стена, а цветы белы, Как больны слова и светлы валы. И шумят сильнее в сумраке ночном, Вместо фонаря мне светит слово "Ом". Если я заплачу — это на века — Сердце расплеснется, затрясет бока. Изгородь все выше, все белей цветы. Сердце, не касайся сердца темноты. МАЛЕНЬКАЯ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ МИСТЕРИЯ Вот алмаз, который спрятать Я хотел бы на земле, Но боюсь — в его лучах Вспыхнет, превратясь во прах. Ты выдержишь преображенье крови? Ты вынесешь ли световой удар? Сейчас ты превратишься в горстку пепла Иль Бога в хрупком чреве понесешь. Вот реторта, вот фиал — Голубица, чье имя: Любовь. Пусть смесится с новой страшной кровью, Как в воде вино, — земная кровь. Бог вошел в нее и лег как в лодку, Плыл от центра мира до яслей, А Она была футляр и стены печи, В коей он всходил для жизни дней. ТРОЕРУЧИЦА В НИКОЛЬСКОМ СОБОРЕ Синий футляр пресвятой Троеручицы, Этот лазурный ковчег В мокрую вату вёртко закручивал Быстро темнеющий снег. Все ж я Тебя полюбила невольно, Это небесный был приворот, Съежилось сердце, дернулось больно И совершило, скрипя, поворот. Если чего виноваты мы, грешные, Ты уж прости, Три своих рученьки темные нежные В темя мое опусти. ПО ТУ СТОРОНУ РАЗУМА ПОЧЕМУ НЕ ВСЕ ВИДЯТ АНГЕЛОВ Ангелы так быстро пролетают — Глаз не успевает их понять. Блеск мгновенный стену дня взрезает, Тьма идет с иглою зашивать. Вечность не долга. Мигнуло тенью Что-то золотое вкось. Я за ним. Ладонями глазными Хлопнула. Поймала, удалось. А если ты замрешь, вращаясь На острие веретена — То Вечность золотой пластинкой Кружится. Взмах — ее цена. И если ангел обезьяной Сидит на ямочке плеча, То нет плеча и нет печали, Нет ангела — одна свеча. ПОСЛАНИЕ ВАСИЛИЮ ФИЛИППОВУ В БОЛЬНИЦУ Вася, улетайте из своей психбольницы! Положите куклу в кровать — и летите. Как бы Вы сказали: когти рвите. А я уж жду и кружу над Невой. Мы взлетим — небольшие курящие птицы Над пепельницей из пепла — Луной. Больше руки у Вас не дрожат. Чем мы ближе к черной дыре, Тем спокойней. Сильный сквозняк — Завертело — и все. Это было не больно. Я тут знаю табачную книжную водко-кофейную лавку. Или нам ничего уж не нужно? Вьюжно. Там за тьмой Кукольный театр, вертеп. Какие смешные и милые куклы. Видишь, Вася, ты разве ослеп? Бабушка тихая "с бусинками глаз" на метле. Черный песик, Миронов и Дева. Вы зачем-то бьете ножом бесконечно По ладони Вашего папу. Он истекает клюквенным соком. Довольно, Оставьте. Ему ведь ни капли не больно. Вот и финал (не смотрите): Петрушка с большою дубиной На медном коне в патине и паутине, Царевич бежит от него, убегает. Спасется — лицо закрывает руками — не спасся. Вот и Лавиния в пестрой рясе Молится в углу за тебя, Бедный маленький Вася. Тихо развратный инок в миру. (Я не привыкну к этой местности блеклой и морю тины) Но здесь я пойму твою жуткую кротость И тихость упованья скотины. Стань, наконец, что ли, змеем воздушным! Покорный солдат, тихий брат. Улети из гостиницы душной в никуда наугад. Или воздушным шаром… Или пожаром. |
