7 Голубую свою ауру видела! Только будто галошей в нее наступлено, И грязцы дождевой подмешано — Грешная, Видно, тяжко себя я обидела, И лазурь моя вся притуплена. Чашу разбила венецианскую И оковала душу цыганскую. Пьянство и лень — с вами спать и обедать Стала бы я — про лазурь кабы ведать? 8 Пусть как свежая кровь- бусы- алы вы, А крест сияньем подобен ножу, Крест серебряный, бусы коралловы — Только вами я и дорожу. Светом налитые звезды морозные, Пусть вы сияньем подобны ножу, Мука сладкое, счастие слезное — Только вами я и дорожу. КИНФИЯ [3] КНИГА ПЕРВАЯ I. К СЛУЖАНКЕ Дай мне мази багровой — Ветрянку у губ успокоить, Дай, постель подогрев, Чемерицы в горячем вине. Ливень льет с утра — Ледяными хлыстами Рим сечет как раба, Пойманного в воровстве. В клетке кричит попугай — Разговорился проклятый! Край наш под мокрым застыл одеялом, Только там — далеко, в Пиренеях — На германца идут легионы. В ущельях — как мизинец они, Что в агонии долго дрожит, Когда тело уже омертвело. В Риме никто переменчивей нравом Меня не рождался — Нынче куда ни взгляну, Все раздражает меня — Все верещит попугай — Жалкого жалкий подарок, Задуши его быстро, рабыня. Тельце зеленое после в слезах поплывет, Буду тебя проклинать, но сейчас задуши поскорее. Ревут водостоки — сегодня никто — Ни вор, ни любовник — из дому не выйдет. Тщетно в трактире напротив Мутных не гасят огней. II Снова сунулся отец с поученьем: — Надо жить, мол, не так, а этак. — Хорошо, — говорю ему, — папа, Больше этого не будет, папаша. Смотрю я, кроткая, на голову седую, На руки скрюченные, слишком красный рот. Говорю я рабам: — Немедля Киньте дурака в бассейн. Волокут его по мраморному полу, Он цепляется, а не за что цепляться, Кровь течет по лицу и слезы: — Доченька, — кричит, — прости, помилуй! Нет! Некормленым муренам на съеденье Ты пойдешь, развратник и ханжа. Или представлю — как лев в цирке Дожевывает его печень. Ладно, ладно, — говорю, — я исправлюсь, Ах ты бедный мой, старый папа. Когда тигр вылизал даже пар от крови, — Мне стало его чуточку жалко. В уме казню его по=разному — тыщу Раз и еще раз тыщу, — Чтоб однажды и в самом деле, Молоток подняв, — по виску не стукнуть. III Как посмела ты, подлая, как посмела! Тебя мало сослать в деревню, Выдать замуж за кельтибера, Что мочою себе зубы чистит, Иль под цвет души — за абиссинца. О наглая! Катулла я твердила, Бродя по дому тихо, — и светильник, В углу стоявший, тень мою длинил. Она вбежала, топая, из кухни, Таща макрель на золоченом блюде, И наступила прямо мне на — тень — На голову, а после на предплечье! А тень моя ее дубленой кожи — Ведь знает же! — болимей и нежней. Когда б тебя на той же сковородке Зажарить с благородною макрелью, И то тебе бы не было так больно, Как мне — когда ты к полу придавила Своей ножищей — тень от завитка. IV. К КУПИДОНУ Боль всегда с тобой, сосунок крылатый. Хоть и разлюбишь — проститься больно. У тебя в колчане — стрел всегда вдоволь — Так зачем же, жадный, В горло упершись, Стрелку рвешь так сильно Из засохшей ранки? Или мстишь, что больше мне не хозяин? Лучше уж запусти другую, Не тяни эту, не рви, не трогай — Запеклась кровь уж. Так лети себе, не жадничай, мальчик. V. К МОЛОДОМУ ПОЭТУ Чего ты, Септим, пристал к Музе? Зря гнусавишь, зря ручонками машешь, Такт отбивая. Надоел ты смертно Каллиопе, Эвтерпе, а Эрато И куда бежать от тебя, не знает. Не дергай Музу за подол больше. Не то смотри — на площади людной Вселится в тебя громовой голос И не захочешь — скажешь при людях: «Таким, как я, — хозяевам счастливым Мордашек гладких, наглых, Каких стадами на Форум водит День римский длинный, С мозгами птичьими и языком длинным, — Лишь к смертным женам вожделеть можно. Раз сдернул я туфлю с Музы, Раз оцарапал я ей лодыжку. Чтоб гнев богини мимо пронесся — Поскорей спрячьте от меня подальше, Люди добрые, таблички и грифель». вернуться Кинфия — римская поэтесса 1 века до н. э., героиня элегий Проперция, прославившаяся не только талантом, но и дурным нравом. Стихи ее не дошли до наших дней, однако я все же попыталась перевести их на русский язык. |
